Если она не прекратит, я устрою солнышко ее физиономии. А еще свожу к окулисту. Увидев ее «милых» парней, я решила, что ее зрение вновь помутилось, и ей стоит подумать, не начать ли снова носить давно заброшенные очки.

— Скаут.

— Маки. — Никакого рычания. Никаких ударов в печень. Само дружелюбие.

Эшли помрачнела.

— Вы, ребята, знаете друг друга?

— Это кузен Джэйса. — И член стаи Хэйганов. Я могу ему навалять, но он позовет Тоби быстрее, чем ты скажешь «суровое наказание». Я бы все равно не смогла заткнуть его навсегда.

— Да, я давно знаком с этой гарпией.

Я могла бы попытаться.

— Ааа, так ты тот самый Маки, — сказала Эшли, схватив его за руку, другая ее рука уцепилась за карман выглядевшего довольно жалко друга Маки. — Скаут тааак много про тебя рассказывала.

Я посмотрела на нее, как бы говоря «какого черта?». Она посмотрела на меня как бы отвечая: «подыграй или хуже будет».

Маки дико улыбался.

— Это наша Скаут. Такая сплетница

Эшли кивнула и рассмеялась своим отрепетированным смехом, в то время как Бобби поставил прямо передо мной еще один стакан. Я оставлю ему все, что у меня есть в кошельке, вместо чаевых.

— Хочешь потанцевать?

Ему пришлось подождать ответа, так как я была занята поглощением алкоголя.

— Ммм… да не особо, — сказала я. Я почувствовала локоть Эшли под своими ребрами. — Имею в виду, я не особо хорошо танцую.

— Идем, будет весело.

— Да я как бы...

Глаза Маки сузились.

— Я хочу танцевать, Скаут. — Он придвинул меня к себе. Прием, которого я не ожидала. — В твоих интересах делать то, что я хочу, волчица, — прошептал он мне в ухо. — Не хотелось бы рассказывать собратьям, как ты разбила мое сердце, но думаю, они поймут, раз ты была за пределами своей территории.

Мысленно я назвала его всеми плохими словами, которые знала, и несколькими придуманными только что.

— Ладно, я пойду танцевать.

Он отодвинулся, его лицо просто сияло самодовольством.

— Не говори так, будто смиряешься с пыткой. У меня хрупкое самолюбие.

Если я сброшу его тело рядом с дамбой, никто его никогда не найдет.

— Мне бы хотелось с тобой потанцевать.

— Лучше, но я хочу улыбку.

Ну нет.

— Так лучше? — спросила я используя все силы, чтобы поднять уголки рта наверх. У тех людей, которые говорят, что хмуриться сложнее, чем улыбаться, в ту минуту запылали штаны.

К моему удивлению, танцевать с Маки было не так противно, как я ожидала.

Обычно я очень щепетильно отношусь ко всем шевелениям под музыку, но песня играла громко и ритмично. Мое тело двигалось само. А еще Маки танцевал с закрытым ртом, так что его было легче выносить. Это продолжалось до тех пор, пока группа не начала играть более медленную песню. Маки сократил дистанцию между нами, его руки оказались будто бы сразу везде. Я пыталась отодвинуться и переместить эти руки куда-нибудь в дозволенные места, типа талии, но намеков он не понимал.

— Эта зона без рук, — сказала я, когда он провел ладонью по моей груди. Он меня проигнорировал, и его палец проник под ткань моего платья. Я не знаю, слышно ли было пощечину из-за музыки, но он точно ее прочувствовал. Его лицо уже начало краснеть. Я была уверена, отпечаток руки у него останется как минимум до завтра.

— Сучка! — прорычал он, уже принимая стойку. Я попыталась сделать тоже самое, но есть причины, по которым на ринге не носят платья и каблуки.

— Отойди. — Услышала я из-за спины. Даже среди толпы потных тел я смогла различить знакомый коричный запах. Еще один рык и щелк зубами.

— Заставь меня.

Я почувствовала, как Чарли напрягся за моей спиной, а затем какая-то волна накрыла меня, отчего волосы на моей шее встали дыбом. Маки тоже это почувствовал. Его глаза, смотрящие за мое правое плечо, расширились, а затем уставились в пол. Он тут же поднял взгляд, но уже на меня, а не на Чарли.

— Повезло тебе сегодня, волчица. Пересеки черту еще раз, и пощады не будет.

— Но будет много неумелых острот?

Маки замахнулся, но я успела увернуться, и этим ударом он не добился ничего, кроме как внимания Кита. Меньше чем через минуту Кит и его широченные руки уже объяснили Маки, чтобы он покинул клуб и не возвращался.

Когда зрелище закончилось, я развернулась и впервые посмотрела на Чарли. Люди в клубе пытались подражать образам, которые они видели в журналах, но Чарли в черной футболке и потертых джинсах выглядел лучше и сексуальнее.

Я уставилась в его изумрудные глаза, которых избегала так долго, и чуть не задохнулась от желания.

— Потанцуй со мной, — скомандовала я.

Челюсть Чарли напряглась, но он схватил меня за талию и притянул к себе. Мы быстро поймали ритм, наши тела качались, а взгляды слились намертво. Я сосредоточилась на звуке его дыхания, биении его сердца, и они совпадали с ритмом музыки.

— Поцелуй меня.

Он замешкался, и на секунду я подумала, что он не сделает этого, но затем его губы коснулись моих, твердые и неподвижные. Я прижалась к нему, и, наконец, его губы расцепились и начали двигаться вместе с моими. Со стороны это выглядело как страсть, но на самом деле нашими руками и телами управляло отчаяние.

Не знаю, сколько времени прошло, знаю только, что играла уже другая песня, когда Чарли отошел от меня. Его губы дрожали, а грудь заметно вздымалась с каждым вздохом. Я с ужасом заметила на его ресницах готовые упасть слезы.

— Скаут. — Эмоции в его голосе заставили мои глаза намокнуть. Я открыла рот, но слов не было. Я сделала единственное, что могла — развернулась и выбежала из клуба.

Я проснулась в незнакомой кровати. Не успела я глянуть на будильник (показывавший 7:45), как передо мной появились стакан воды и баночка с аспирином. Когда я попыталась поднять голову, сразу поняла, зачем они нужны.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Чарли, поставив на стол маленькую бутылочку сока.

— Как будто побывала на концерте Джастина Бибера.

— Тошнит и голова раскалывается?

— И сдохнуть охота.

Фрагменты воспоминаний о прошлой ночи медленно всплывали в голове, усиливая желание блевануть и помереть со стыда. Чарли быстро нашел меня, ведь клуб располагался посреди соевого поля. В грузовик ему пришлось тащить сопливую размазню. Дальнейшие события я помню смутно. Чарли привез меня к жилому зданию в южной части города и попытался поднять, чтобы занести в квартиру. К несчастью, у меня слишком длинные руки-ноги, поэтому ему пришлось наполовину нести, наполовину волочить меня по земле. Особенно тяжко пришлось на лестнице.

— Не удивлен. Коза сказала, что ты навернула пять коктейлей. О чем ты думала?

Само собой, теперь, когда у меня трещало от боли в ушах, он наконец-то решил поговорить.

— Во-первых, не пять, а три. — Вроде бы. — Во-вторых, они врут. Нет в этом ледяном чае никакого чая. — Я отсчитала три таблетки и добавила еще одну, чтоб наверняка. — А в-третьих, я думала, что метаболизм оборотня поможет вывести алкоголь до того, как начнутся проблемы. — Я встала прямо, чтобы не подавиться водой, и комната закачалась передо мной во все стороны. — Но ошиблась.

— То есть, выкрутасы Джэйса на выпускном не натолкнули тебя на мысль, что это не так?

Я об этом не подумала, и теперь чувствовала себя особенно глупо.

— Волки крупнее, значит и обмен веществ лучше?

Чарли налил мне сок.

— Хорошо, что бармен догадался разбавить последние четыре стакана. Иначе тебя бы увезли в больницу с алкогольным отравлением. Зачем ты вообще поперлась по барам с Эшли Джонсон?

Томатный сок, как всегда, был отвратителен, но я хлебнула через силу, неспроста же Чарли принес его.

— Мы провели весь вечер в одном баре. И кроме Эшли со мной бы никто не пошел.

— Вернусь к первому вопросу: зачем тебе вообще понадобилось идти в бар? — Он с ожиданием смотрел на меня, но я молчала. — Скаут…

— Я не хотела быть одна. — Я уставилась на сок, стекающий по стенкам бутылки. Он напоминал кровь, и моему желудку это никак не помогало. — Когда я одна, и у меня есть время подумать, мне становится хуже. Поэтому я пошла туда, где думать не принято.