— Только в этот раз вместо бабушки — Малефисента, а сама шапочка превращается в большого белого волка.

— Я не ведьма.

— Простите, мисс Донован, но это Альфа-Стая, а не «Закон и порядок». Здесь вы виновны, пока не доказано обратное. — Мне показалось, я увидела на его лице сожаление. — Но такого не бывает.

***

Я не думала о том, как будет выглядеть моя камера, но не ожидала увидеть настоящую тюремную камеру. Ну, кто будет монтировать стальные прутья в подвале роскошной виллы на озере?

Тем не менее, именно ее я и обнаружила, когда мы спустились вниз. Камера находилась напротив стиральной машинки и сушилки. Она была несколько больше камер, которые я видела по телевизору, где-то 4х4 метра, и была похожа на незаселенную комнату в общежитии. Кровать с дешевыми белыми простынями стояла у стены, а рядом с ней — облезлая тумбочка. На этом мебель заканчивалась.

Я вполне могу пережить отвратную кровать с грязнющими простынями. Но вот уборная или то, что предполагалось там как уборная, вызывало у меня стойкое нежелание заходить в камеру. В углу стоял унитаз без сидения. Головка душа торчала из потолка на высоте двух метров. Все это было огорожено только белой занавеской.

А еще, со стены свисали цепи.

Владельцам Безмятежного курорта стоило бы посмотреть в словаре, что значит «безмятежность».

— Уютно, — сказала я, пока Трэвис вводил код.

— На случай, если у тебя появятся гениальные идеи, это одни из самых прочных стальных прутьев, которые только можно достать, и их еще больше в этих бетонных стенах. — Техасец указал на коробку у входа. — Как только ты туда зайдешь, я дерну за рычаг, и по этим прутьям пройдет достаточно тока, чтобы превратить твои прямые волосы в блонди афро, если ты к ним прикоснешься.

— Окно, — спросила я, кивнув на маленький просвет под потолком.

— Двойное пуленепробиваемое стекло, к тому же под двумя системами безопасности, каждая управляется отдельным генератором.

— Про полный дом доминантов я вообще молчу.

Трэвис расплылся в улыбке в свете ламп.

— Именно, булочка. — Он наклонился ближе, и его теплое дыхание я почувствовала у себя на плече. — Очень жаль, что ты ведьма. Я бы не отказался узнать тебя поближе.

Теперь я покраснела всем телом.

— Я не ведьма. — Почему мой голос такой весь с придыханием? — Я оборотень...

Он не сдвинулся с места, что было довольно грубо, до ужаса страшно и немножко волнительно.

— Ты пахнешь совсем как оборотень.

Он вновь вдохнул, и от его дыхания все мое тело покрылось мурашками.

Я много раз проигрывала эту сцену у себя в мыслях, но до сих пор не знаю, что бы произошло, если бы Хашим не вмешался. Скорее всего, я бы оттолкнула его и потребовала держать злой нос подальше от меня, и закрепила бы требование кулаком.

Ну, или я убеждаю себя в этом.

— Иди, — прошипел Хашим, и Трэвис отпрыгнул от меня. Я не сразу поняла, но он указал на меня, а затем на клетку. — Ты. Иди.

Зная, что смысла оттягивать неизбежное нет, и в стремлении отдалиться подальше от странностей, которые сейчас едва не произошли с Трэвисом, я вошла внутрь. Дверь за мной со свистом задвинулась, и я услышала гул электричества.

Все это время я стояла и осматривала свою тюрьму, пытаясь не паниковать. Я никогда не страдала клаустрофобией, но раньше меня и не запирали в клетке на несколько недель.

Но я не плакала.

Я держала спину прямо, а плечи расправленными. Волчица, брыкавшаяся под кожей через несколько часов после полнолуния, никак не хотела поддаваться двум мужикам, стоявшим за дверями подвала.

Наконец я почувствовала себя глупо, просто стоя там и оглядывая бетон. У меня было все время в мире, чтобы ознакомиться с обстановкой.

Кровать была маленькой, но матрас удобным. Не слишком мягкий, не слишком жесткий, не свалявшийся и без торчащих пружин.

Тумбочка была грязной и потрепанной, но когда-то была элитной декоративной мебелью.

Уборная была потрясающе чистой и вылизанной, запах хлорки перебивал любые упоминания о грибке или чего-то похуже.

Осмотрев все, я легла на кровать и стала ждать.

Потребовалось три минуты, чтобы понять, что я слышу голоса, и еще две, чтобы убедиться, что они не у меня в голове.

— Большая честь быть с вами здесь, — сказал женский голос с густым британским акцентом.

— Это честь для меня, моя Альфа, — ответил знакомый голос. — Жаль, что обстоятельства не настолько благополучны, как хотелось бы.

— Да, вся эта ситуация... прискорбно. Но тебе нечего бояться. Я признаю твою честь и благородство. Я знаю, ты никогда бы по своей воле не нарушила приказ своих Альф.

— Что вы, мэм, никогда.

Я могла представить, как Талли накручивает на палец прядь своих черных волос. Она была прямо надо мной, на этаж выше, я поняла это по ее голосу и по тому, как ее запах шел вниз через вентиляцию.

Это была какая-то жилая комната или гостиная, судя по гулу работающего телевизора, который не позволял мне никого заметить раньше. Один из первых навыков выживая, которые я получила после превращения, — это абстрагироваться от фоновых звуков. Если бы я этого не могла, поток звука от сомнительно талантливых диснеевских певичек из комнаты Энджел свел бы меня с ума.

Я закрыла глаза и попыталась представить свою лучшую подругу прямо над собой. Она была напугана? Они угрожали ей? Они с ней нормально обращаются? А где мальчики? Они должны быть там, рядом с ней, защищать ее.

— Ваше величество, я хотела спросить, могу ли увидеть свою подругу, — сказала она, и дрожь ее голоса была слышна даже здесь.

Повисла долгая пауза, а затем, альфа-самка сказала:

— Я не думаю, что это хорошая идея. Боюсь, Тауматург имеет на тебя большое влияние. Но я не виню тебя, сестра моя. Нисколько. Любой на твоем месте, был бы обманут ею.

— Но, ваша светлость. Я искренне не верю, что она...

Был какой-то жест или взгляд, потому что Талли осеклась.

Послышался царапающий звук. Будто цепь елозила по полу.

— Ты знаешь, когда женщина обращается зверем, это неестественно. — Она подошла ближе к Талли.

— Я знаю. Но...

— Наши враги давно пытаются проникнуть в наши ряды. И, кажется, это им почти удалось. Она идеальный троянский конь, не так ли? Одинокая волчица пришла в тот момент, когда мы потеряли почти всех наших детей. Провидицы хотят защитить ее. Шифтеры видят в ней пару своего вида. Стратиго сказали мне, что ее запаху, ее притяжению почти невозможно противостоять. Неудивительно что гоплит Хэйган смотрит на нее с таким обожанием. Бедный мальчик стал жертвой биологии.

— Я не думаю...

— А затем они внедрили ее в твою стаю, еще в младенчестве. Чтобы она успела врасти в нее, стать членом семьи. Очень умно, но так жестоко по отношению к вам.

— Но Скаут не...

— Именно поэтому никто ни в чем не обвиняет стаю Хэйганов. — Ее голос стал сильнее. — Было бы неправильно наказывать целую стаю за зло, причиненное им. Ты как не думаешь, провидица Мэттьюс?

Прекрасно. Шантаж.

— Вы очень добры и мудры, моя Альфа. — Талли почти задыхалась, и я знаю это, потому что она чувствовала вину за то, что не пыталась меня выгородить. Она и не должна была. Я понимала и разозлилась бы, скажи она нечто иное. Нам не обязательно было всем уходить под воду вместе с кораблем.

После этого было много трепа, но не по делам, а вроде «как вам нравится в Кентукки». Наконец, включился телевизор, и вместе с ним отключились мои уши.

До конца дня не происходило ничего интересного. Хашим принес ланч и обед, весьма неплохие для тюремной еды. Я больше не слышала никаких разговоров, поэтому просто лежала и ради интереса думала о своем притягательном запахе. Я не думала, что пахну как-то особо сексуально; ни Джэйс, ни Чарли ни разу об этом не говорили. Хотя, это объяснило бы поведение Трэвиса и Маки.