— Посмотри на него, — захохотал Асанкожо. — Из пятисот маток у ста тридцати пяти — двойни, у пяти — тройни, а ему все мало! Или ты считаешь, что овцы должны приносить по четыре ягненка?

— Совсем не в этом дело, — сдержанно возразил Темирболот, — чтобы объяснить вам, что я задумал, надо много времени.

— A-а… Значит, тебе год нужен, чтобы объяснить, какой вред приносят белые черви? — Асанкожо рассмеялся снова.

Темирболота обидели насмешки Асанкожо. Но он, не выдавая своего раздражения, спокойно обратился к Калыйкан:

— Тетя Калыйкан! Расскажите, пожалуйста, вредны ли белые черви, которых так много в распаханной земле?

Калыйкан, сидевшая склонив голову, некоторое время помолчала, потом печально поглядела на Темирболота.

— Дорогой мой Темиш! Я и так не могу смотреть людям в глаза. И без твоих насмешек мне тяжело.

— Какиш, не обижайся, — сказала Айкан, сердито поглядев на Темирболота. — Эх ты, сын мой!.. Что ты какие-то пустые вопросы задаешь?

— О Айкан… твой сын совсем зазнался, — вмешался Асанкожо. — С этими своими белыми червями поддевает не только тетушку Калыйкан, но и меня, — пожаловался он.

— Остался без меня дома, опять принялся озорничать! — воскликнула рассерженная Айкан. — Это не дело, сынок. Зазнайство и молодого и старого к добру не приведет. Если с этих лет начнешь подсмеиваться над другими, поддевать взрослых, значит не ждать мне от тебя ничего хорошего, — она, не глядя на сына, пошла за Калыйкан.

Темирболот без всякой задней мысли хотел спросить Калыйкан о важном для него деле, а все приняло такой неожиданный оборот. Айкан знала, что белые черви вредны, но не хотела поддерживать сына. Ей показалось, что Асанкожо за дело обвинил Темирболота в непочтительном отношении к старшим.

Темирболот растерялся. Молодой джигит понимал: в чем-то он неправ. Он обидел Асанкожо, рассердил мать, задел, совсем того не желая, неосторожным словом Калыйкан. Все это было уроком для Темирболота. Он мысленно давал себе слово быть почтительнее со взрослыми и, прежде чем вступать в спор, взвесить, стоит ли его затевать или иногда лучше уступить, чтобы но обижать людей старше себя.

Темирболот отлично сдал экзамены и первым получил аттестат зрелости на выпускном вечере. Вручала аттестат Жанаргюл. Тут же в зале Эшим обнял Темирболота, поцеловал его.

— Спасибо, дорогой Темиш, — сказал он торжественно. — Ты не посрамил имени своего отца — моего друга Медера. Я не знаю, что тебе подарить на память об этом дне. Тебе не будет отказа. Скажи, что ты хочешь?

И Темирболот ответил, что мечтает получить в подарок бинокль Эшима.

У этого бинокля была своя история. Многие просили, чтобы Эшим уступил этот бинокль. Охотники за зверем предлагали любой обмен. Эшим не соглашался!

— Он в Отечественную войну трижды спасал мне жизнь, — объяснял Эшим свое упорство, — помогал издали видеть врагов. Он мне очень дорог.

Еще бы! Темирболот да и многие другие знали, что командир дивизии вручил Эшиму — командиру батареи этот бинокль вместе с орденом Красной Звезды за уничтожение трех вражеских батарей.

Темирболот счастливый возвращался с торжественного вечера домой. Ему встретился Кенешбек Аланов.

— Поздравляю с окончанием школы, — Кенешбек обнял Темирболота. — Подарок ты получил замечательный. — Он посмотрел в бинокль на горы. — Желаю тебе самому быть прозорливее, чем этот бинокль. Ты не только чабан, ты солдат своего Отечества. Места, где ты будешь пасти овец, лежат близко к границе. Охранять государственную границу обязан не только пограничник, но и ты — чабан-солдат.

Вот уже несколько дней как Темирболот приехал к матери в горы.

Айкан была счастлива.

— Спасибо, сынок, — сказала она, — что ты с честью закончил школу. Теперь у тебя начнется трудовая жизнь. Если сбудутся замыслы Акмата и Кенешбека, то ты станешь заочно учиться зоотехническому делу. Но это потом. А пока дней десять отдохни!

Но Темирболот на следующий же день сказал матери:

— Верхом, на свежем воздухе не работа, а лучший отдых! — и погнал овец на пастбище.

Темирболот брал с собой книги по уходу за овцами и каждую свободную минуту читал. Сперва он познакомился с теми, где говорится, как лучше организовать выпас, затем взялся за книжки о том, как лучше использовать пастбища.

Ранним утром он выгонял овец на старый выпас.

Когда овцы более или менее насыщались, он перегонял их на места, где трава была еще не тронута. Он не разрешал отаре свободно и вольно гулять, а сдерживал ее ход для того, чтобы овцы поменьше двигались и могли спокойно щипать траву.

Когда становится жарко и насытившиеся овцы ищут тени, иной ленивый чабан, отпустив коня, старается подремать. Но Темирболот не слезал с коня и не спеша подгонял овец, заставляя щипать траву. Он делал передышку, когда солнце достигало своей высшей точки на небосводе: загонял животных в тень деревьев, на скрытый от солнца склон горы, к воде или же на бугор, где дул ветерок. В прохладных, ветреных местах они отдыхали и снова начинали щипать траву.

Темирболот поднялся на хребет и издали узнал Сагындыка, очевидно поджидавшего его.

Обычно, завидев человека старше себя по возрасту, Темирболот в знак уважения спешил ему навстречу.

— Такая привычка не годится для чабана, — поучал Сагындык Темирболота. — Кто бы к тебе ни ехал, оставайся на месте, пусть подъезжает сам. Всякое бывает: встречаются люди с черной душой. Такие негодяи могут подослать тебе кого-нибудь, чтобы отвлечь твое внимание от отары, а сами в это время утащат овцу или ягненка. А еще не забывай поговорку: «Во времена твоего деда орудовал вор, по имени Волк».

Темирболот все-таки поехал навстречу Сагындыку.

— Ассалом алейкум, дядя Сагындык! — издалека крикнул Темирболот.

— Алейкум салям, джигит! Как живешь?

— И в мечтах не бывает лучше.

— Очень хорошо. Говорят: «Станешь с казаном рядом — в саже вымажешься». Так же и со мной случилось с тех пор, как поселился по соседству Табыш. Совсем перестал я было дружить с книгами, газетами и журналами. А как ты приехал, так и дружба моя возобновилась.

— А что, не любит читать дядя Табыш?

— Твоему Табышу не только газету или книгу, а просто лист бумаги покажешь — его сразу клонит ко сну. — Сагындык захохотал и вытащил из-за пазухи книгу. — Возьми, прочитал. Спасибо. Тетя Аксаамай тоже читала. Дай еще что-нибудь… Хотел ночью тебе привезти, да собак ваших побоялся.

Темирболот тоже достал из-за пазухи книгу.

— Пожалуйста, возьмите, здесь про овечью шерсть…

— Вот здорово, крепко нужно. Спасибо. Бывай здоров!

Сагындык, отъехав метров на сто, резко осадил коня.

— Эй, товарищ учитель! Если станешь учить нас дальше, то мы с тетушкой скоро станем профессорами. — С громким смехом Сагындык помчался прочь.

Темирболот долго смотрел ему вслед, затем задержал взгляд на темном облаке, висевшем над хребтом, по склону которого разбрелась отара Сагындыка.

Ему в голову пришли слова деда Ашыма, которые тот любил повторять: «Знает не тот, кто много прожил, а тот, кто много видел».

«Эти слова прямо-таки пророческие, — размышлял Темирболот. — Вчера дядя Сагындык, выгоняя овец, крикнул мне: „Эй, Темирболот, приготовься, сегодня после обеда пойдет снег“. И действительно, выпал глубокий снег. Я думал, что цветы и трава померзнут. Смотрю сегодня: трава зеленая, цветы как ни в чем не бывало! Сколько еще неизвестного для меня в природе?!»

Вчера к вечеру сильно похолодало, и Темирболот ночью укрывался двумя одеялами. Когда он встал, все оказалось покрытым снегом. Темирболот хорошо знал, что в таких случаях вымерзают мак, картофель, гречиха, урюк, яблоки. А здесь в высоких горах все было по-другому.

Темирболот весь день наблюдал за растениями. Но сколько он ни приглядывался, не мог заметить хотя бы одно растение, пострадавшее от вчерашнего снега и мороза.

«А что бы случилось, если бы снег только на один сантиметр покрыл плантации мака у Иссык-Куля, сахарную свеклу в Чуйской долине, хлопок Киргизии, Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана? Почему здесь в разгар лета выпадает снег и при этом не страдают ни цветы, ни травы?»