– Нам нужно кое-что сделать, – заявил он.

– И что же?

– Нам нужно раздобыть тебе платье, потому что этим вечером я хочу вывести тебя в свет.

Мэгги моргнула, потрясенная этим внезапным планом.

– В свет?

– Да, – сказал он. – Думаю, нам с тобой пришло время начинать жить, и я хочу, чтобы весь Лондон знал, что ты моя жена.

Маргарет понятия не имела, как вышло, что платье сидит настолько идеально, – но так и было. Джеймс упоминал о мадам Ивонн и ее загадочной работе. Он только о чем-то пошептался с лакеем, и этим же вечером на пороге дома появилась большая белая коробка.

К величайшему неудовольствию Мэгги, Джеймс загнал ее в покои вместе с горничной и запер двери. Она пыталась сопротивляться, но он ничего не желал слушать. А поскольку день для всех был крайне утомительным, Маргарет решила, что не может ему отказать.

Она провела рукой по аметистовому шелку и восхитилась тем, как он блестит в озаряемом свечами сумраке. Краем глаза она заметила какое-то движение и уставилась на незнакомку.

Только это была вовсе не незнакомка, а сама Маргарет в высоком золоченом зеркале.

– Ты очень красивая.

Она вздрогнула и заметила Джеймса, который, должно быть, незаметно проскользнул в комнату.

– Я чувствую себя глупо, – призналась Мэгги. У нее в жизни не было ничего столь экстравагантного.

Пауэрз облачился в черный вечерний наряд, волосы зачесал назад. При виде своего красавца мужа у Маргарет затрепетало сердце. Роскошная парадная одежда была ему очень к лицу.

В руках он держал черный бархатный футляр.

– Ты не можешь выглядеть глупо, дорогая.

Мэгги погладила пышные юбки, поддерживаемые широким кринолином.

– Но этот наряд… Это совсем на меня не похоже.

– Он тебе нравится?

Она нахмурилась и посмотрела в зеркало. Темный пурпурный лиф был скроен очень просто, но подчеркивал все ее изгибы и открывал плечи. Скромная бисерная отделка мерцала на свету, а талия была схвачена прямо над шуршащими широкими юбками. Горничная потратила почти час на завивку ее волос.

Маргарет была похожа на принцессу или, по крайней мере, на то, как она представляла себе принцессу. Ее щеки покрылись румянцем.

– Да, нравится.

– Значит, это ты, – просто сказал он. – Ты заслуживаешь эту маленькую роскошь.

Ей казалось нечестным, что у других нет ничего подобного, но, может, муж прав?

– И к слову о роскоши. – Он в несколько шагов пересек комнату и остановился позади жены. Он расстегнул футляр и что-то из него вытащил. – Это тебе.

Увидев переливающиеся бриллианты, Маргарет издала удивленный возглас:

– Н-нет, – она отстранилась. – Это слишком. Они дорогие…

– Ну об этом можешь не волноваться. – Джеймс перекинул ожерелье ей через голову и застегнул его. – Я не потратил ни гроша.

Она подняла бровь.

– То есть ты его украл?

– Прикуси свой возмутительный язычок, – притворно заворчал он. – Это одна из семейных драгоценностей. Оно принадлежало моей матери, а до нее ее матери и так далее. Ты должна занять свое место среди женщин моей семьи.

«Женщин его семьи».

Мэгги подняла пальцы и провела ими по крошечным холодным камням. Она действительно становится частью его семьи? Это казалось таким невозможным.

– Спасибо.

Пауэрз наклонился и поцеловал ее в плечо. Его дыхание согрело ее, и она затрепетала от приятного ощущения близости.

Он застонал.

– Как бы я хотел сейчас затащить тебя в постель.

– Мы можем остаться, – предложила она, почти надеясь, что он этого захочет.

– Можем, но не станем. Я хочу, чтобы все видели, как я горжусь своей женой… и как я благодарен ей за то, что наставила меня на путь истинный.

Маргарет усмехнулась.

– Ага. Значит, на самом деле ты просто хочешь, чтобы все перестали считать тебя чокнутым?

– Ох, Маргарет, никто никогда не поверит, что я полностью избавился от своих старых привычек.

Она подняла подбородок.

– Ну тогда, я полагаю, нам просто нужно показать им.

Его взгляд потеплел, и он улыбнулся.

– Да. Пожалуй, нужно.

На приеме у вдовствующей герцогини Даннкли было не слишком много народа, но здесь, несомненно, присутствовали все самые значительные члены высшего общества. Неделю назад лорд Стенхоуп совершенно точно отнесся бы ко всем ним с презрением. Но сейчас Джеймса одолевало странное желание поделиться своим вновь обретенным и растущим спокойствием.

Он посмотрел на Маргарет, которая впервые на его памяти не чувствовала себя хозяйкой положения. Половина бального зала таращились на нее, леди из Ирландии, которая вышла замуж за невыносимого виконта Пауэрза.

Джеймс усмехнулся. Большинство этих людей ненавидели его. Он наговорил разных гадостей многим этим идиотам. Но даже он знал, что является предметом любопытства общества.

Кто знает, какие слухи расползутся сегодня вечером?

Тем не менее, Стенхоуп хотел, чтобы они все видели, как важна для него Маргарет, и что если они не будут к ней добры, им придется иметь дело с ним.

Он протянул жене руку.

– Могу я пригласить тебя на вальс?

Она посмотрела на его затянутую в перчатку руку, ее брови напряженно нахмурились.

– Может, не надо? Мне и так комфортно.

– Я не хочу, чтобы тебе было комфортно, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты повеселилась.

Мэгги неуверенно помялась.

– Я уже вечность не танцевала.

– Тогда теперь самое время, не так ли? – Джеймс протянул руку еще ближе, наслаждаясь моментом.

В какой-то степени они поменялись местами. Пауэрз знал свет. Он понимал, как тут все устроено и в каком направлении двигаться, а Маргарет хоть и была леди по рождению, но никогда не ступала в лондонское общество. Виконт хотел показать ей, что и здесь можно получать определенное удовольствие.

Наконец Мэгги кивнула и опустила свою маленькую руку на ладонь мужа.

– Что ж, веди.

Он повел ее танцевать.

Джеймс положил руку на ее талию, и она придвинулась ближе.

– Они все на меня смотрят, – прошептала Мэгги.

– Это потому, что ты самая красивая женщина в этом зале. – Так оно и было. Черт побери, она затмевала их всех своими огненными волосами и пленительным взглядом. И она принадлежит ему.

Послышались бравурные яркие ноты венского вальса, и Джеймс закружил жену по дому.

Ее лицо озарилось улыбкой.

– Ты очень хорошо танцуешь.

– Я много что делаю хорошо, – ответил он, вращаясь снова и снова и понимая, что пальцы ног Мэгги едва касаются пола.

Маргарет тихо засмеялась.

– Я почти что летаю, – выдохнула она.

Виконт широко улыбнулся. Если бы он мог, то всегда заставлял бы ее чувствовать себя так, словно она летает, и быть уверенной, что он никогда не позволит ей упасть.

Джеймс ускорил шаги, юбки Мэгги с шорохом неслись вслед за ними. Ее восхитительная улыбка освещала бальный зал так, как не были в состоянии осветить никакие свечи. Она освещала его душу.

Когда музыка начала стихать, Пауэрз прижал к себе жену на мгновение дольше, чем дозволяют приличия, а потом увлек ее из комнаты в тускло освещенный боковой холл. Он взял ее за руки, не желая отпускать ни на минуту.

– Маргарет, мне кажется…

– Да? – подбодрила она, ее глаза светились от удовольствия.

– Я думаю… – Сердце Джеймса бешено застучало. Он не мог поверить, что боится. Только не он. Но это правда. Сжав руки жены, он посмотрел ей в глаза. – Я люблю тебя.

От потрясения рот Мэгги сложился в маленькую букву «О», и, сдержав порыв обнять мужа, она отступила.

– Джеймс, ты уверен?

Ее пальцы выскользнули из его рук, и он глупо стоял, удивляясь, что, черт подери, только что произошло.

– Да.

Маргарет отвернулась, ее плечи слегка опустились.

– Просто с тобой за последнее время столько всего случилось, и я бы не хотела, чтобы ты запутался в своих чувствах ко мне…