Комната начала сжиматься, надвигаясь на нее, высасывая воздух из легких. В отличие от графа их отец был в отчаянии не из-за одного человека, а из-за миллионов, которых видел в общих могилах на пышных зеленых склонах или отосланных, словно скот, на переполненных грязных кораблях.

Земля Господа. Ее земля. Такая прекрасная, что захватывает дух… Но красота служит только болезненным фоном для тел, которые едва кажутся человеческими, когда их все вместе закапывают в землю. На короткое мгновение запах щелочи обжег ноздри Маргарет, и она выдернула руки, пока темные годы ее юности не всплыли в бóльших подробностях.

– Это непростая задача, милорд. Он в плохом состоянии, но это возможно.

Он кивнул, решительно соглашаясь.

– Ведь он не сумасшедший? Только пристрастился к выпивке и опиуму?

Она помедлила, стараясь быть честной.

– Я не думаю, что он безумен, но им управляет боль, и нам придется разобраться с этим.

Граф нахмурился, а затем выдавил слабую нервную улыбку.

– Будьте уверены, леди Маргарет, у него получится. Он сильной породы.

Порода. По ее опыту, это мало что значило, хотя англичане были так уверены в ее важности.

Она кашлянула.

– Для начала мы должны сократить, а со временем прекратить полностью употребление им дьявольского зелья.

Кустистые брови графа сошлись на переносице.

– Дьявольского зелья? – переспросил он.

– Мак. Маковый сок. Конек. Белая пыль. Порошок от моли. Китайский цветок. – Так много имен для одной смертельной субстанции. – Опиаты.

– Понятно. – Граф глядел недоверчиво, пальцы теребили цепочку на сюртуке. – Какие у вас познания.

Маргарет пожала плечами и мягко сказала:

– Мне необходимо знать об этом. А у вашего сына зависимость. Как и у многих. В любом случае, будет непросто освободить его от нее, и потом мы посмотрим, справится ли он со своей душевной болью без наркотика. Боль очень могущественная сила.

– Да. – Граф вздрогнул. – Доктора все пришли к заключению, что он причинит себе… вред.

– Поэтому я здесь, – уверила она, – чтобы убедиться, что он не опасен для себя самого.

Плечи графа поникли, и он отвернулся.

– Господи, я не должен был привозить сына сюда. Он наверняка меня ненавидит. Но я хотел, чтобы он понял, в каком ужасном состоянии он находится. Сам он, кажется, этого не видит.

Маргарет шагнула вперед, желая объяснить графу, что он вовсе не ошибся.

– Милорд, вы поступили правильно. Если бы вы не вмешались, лорд Стенхоуп скорее всего был бы мертв. Я видела отчеты. Его злоупотребление опиатами достигло такой степени, что легко могло бы его убить. А также тот факт, что он, одурманенный, бродит по самым опасным местам в городе, мог привести к смерти.

Граф поднял ладонь и прижал к глазам.

– Если бы только я узнал о вас раньше. Я мог бы отвезти его за город. Держал бы его там…

– Если б желания были лошадями, нищие бы скакали. – Маргарет слегка улыбнулась. – Через несколько месяцев упорной работы, когда ваш сын будет готов, все эти неуместные вопросы о его здоровье больше не будут иметь значения.

Граф стремительно обернулся, его лицо напряглось.

– Вы должны понять, как это важно. Он мой единственный сын. Мой наследник. Если он не сможет о себе заботиться, наш род исчезнет…

И это единственное, что его волнует? Необходимость передать груду камней и старый, как сама Англия, титул? Возможно, он просто сам себя уговаривает, но Маргарет видела также и искренние эмоции. Поведение и холодность англичан всегда были для нее загадкой. И всегда будут.

– Все нормализуется, милорд. Я не верю, что ваш сын желает умереть или что он поставил на себе крест. Вы должны мне довериться.

Граф неловко зашевелился и вытянул серебряный портсигар из кармана. Трясущимися руками он освободил тонкую палочку и постучал ею по крышке портсигара.

– Есть кое-что еще, о чем я хочу вас попросить.

– Я к вашим услугам. – Маргарет гордилась своей работой – помогать людям, даже если иногда это просто юные лорды, сбившиеся с пути. Ей потребовались годы и помощь многих изувеченных войной несчастных господ для достижения возможности устанавливать размер оплаты, достаточной, чтобы содержать себя и поддерживать свою главную миссию – посылать приличные суммы денег в Сиротский приют Святой Екатерины в Голуэй[3].

Решимость, казалось, заострила лицо и распрямила плечи графа.

– Я хочу, чтобы вы вышли замуж за моего сына.

Ирландка поперхнулась, не веря словам, только что сорвавшимся с губ вельможи.

– Милорд?

– Я хочу, чтобы вы всегда были рядом с ним, – медленно и твердо произнес он. – Вы защитите его.

– Абсолютно исключено.

– Почему же? – спросил он требовательно. – Вы леди аристократического происхождения. Ему нужна жена и наследник, а также, разумеется, муж такого положения даст вам больше свободы для достижения вашей цели.

Маргарет попыталась придумать хоть какую-нибудь причину, но предложение было настолько шокирующим, что она понятия не имела, как возразить.

– Я… Я…

– Я все продумал. Ни одна обычная юная леди не справится с моим сыном. – Граф помедлил, на лице появилась тень. – Время это подтвердило. Но судя по всем данным и по моей оценке вашего характера, вы сможете. Джеймс не запугал вас, как всех остальных, кого я посылал осмотреть его.

Граф зажег свою сигару и поднес ее к губам, он казался таким удивительно спокойным, учитывая его поведение всего несколько минут назад. Словно он оказался в привычной для него ситуации.

– Я не жду, что вы согласитесь выйти за моего сына без соответствующего поощрения. Поэтому в дополнение к положению и власти виконтессы я переведу средства и землю исключительно на ваше имя. – Он помахал рукой, но в движении сквозила твердость. – Здесь или в Ирландии. Я позабочусь, чтобы после смерти моего сына вы получили собственные средства. Вы ни от кого не будете зависеть, даже в браке. Вы сможете продолжить помогать солдатам. У меня нет возражений против такой благородной цели, и, разумеется, домой, в поместье брата, вы по-прежнему сможете посылать деньги. Насколько я понимаю, юный лорд разорен, не способен заботиться о своих людях и вращается в сомнительных политических кругах. Я мог бы предложить ему поддержку и более сильный голос здесь, в палате лордов. Моим единственным условием являются поддержание моего сына в состоянии, позволяющем ему удерживать титул, и произведение на свет наследника.

«Произведение наследника».

Эта мысль рикошетом билась в голове. Маргарет совсем не знает Пауэрза. Возможность делить с ним постель должна ужасать ее.

Но она не ужасала.

Что более важно, Мэгги вдруг осознала, что граф все это тщательно обдумал и рассматривал ее кандидатуру в качестве не только сиделки, но и тюремщика и племенной кобылы по совместительству.

– Я католичка, – запротестовала она в поисках причины, которая может разубедить старика. Она не была на мессе много лет, но англичане обычно ясно выражали свое мнение по поводу веры, в которой она родилась.

Граф сощурился и запыхтел сигарой.

– Это можно обойти.

Она уставилась на него не моргая.

– Вы желаете нанять меня в качестве пожизненного смотрителя вашего сына?

– Именно. Да. Это должно быть устроено. Его нельзя оставлять без присмотра.

Маргарет подняла руку и прижала к животу, поражаясь, какого дьявола все зашло так далеко. Ни за что на свете она не могла предположить, что эта история может принять такой нелепый оборот.

– Вы очень прямолинейны.

– У меня нет другого выхода. Я не смогу вечно защищать сына. И мне нужен наследник. Это должно быть абсолютно ясно. – Он покатал сигару между пальцами, волнение делало его движения резкими.

Положение было совершенно ясным: граф старел и беспокоился о судьбе своего единственного ребенка и титула. И хотя Мэгги сочувствовала ему, она не собирается жертвовать собой ради его родословной. Даже из-за казавшегося таким заманчивым предложения.