— Да любым! Ему могут угрожать, что убьют тебя или выкрадут, например. Мало ли способов? Но Даххарст, столько лет живущий в нашей империи среди подобных интриг, понял это раньше всех. Он не показывает, что ты ему дорога, не показывает на словах, а ты смотри не по словам, а по поступкам.

— Я и смотрела, — тихо возразила Ализе.

— Подожди, подожди, — остановил ее Ранхгарт, вспоминая, подробности рассказа. — Тебя, в первую очередь, испугало то, что Даххарст разорвал твое платье вместо того, чтобы расстегивать пуговку за пуговкой? — Ализе кивнула головой. — Ну тут все совсем просто! — засмеялся темный. — Представь, ты — Даххарст, и в твоих жилах течет не ледяное месиво, как у ваших мужчин, а бурлит раскаленная лава. Ты месяц уже облизываешься на свою невесту, мечтая увидеть ее в своих объятиях, предвкушая все наслаждения, которые тебя будут ждать при этом. Тебе ясно намекнули, что новоиспеченная жена весьма искушена в любовных ласках, и обычные нежные, ласковые, трепетные поцелуи ее не устроят. Ты с большим трудом ожидаешь окончания свадебного пиршества, едва сдерживаешься, чтобы при малейшей возможности не впиться в жену поцелуем. И тут твоя жена под видом того, что устала, просит позволить ей уединиться в своих покоях. Не знаю, как Даххарст, но я бы точно решил, что ты пылаешь такой же страстью и ищешь предлог, чтобы быстрее оказаться в моих объятиях, поскольку и сам этого страстно хочу.

— То…то есть он мог решить, что я специально притворилась уставшей, чтобы заманить его в свою комнату? — потрясенно прошептала Ализе.

— Не только он, все гости, наверняка, так тоже подумали, — авторитетно подтвердил Ранхгарт.

— Но это совсем не так! Я не собиралась его заманивать! Я едва держалась на ногах! Я боялась его! — в ужасе от того, что о ней так подумали, почти в истерике выкрикивала Ализе. Немного успокоившись, спросила: — А зачем он изорвал мое платье?

Ранхгарт смущенно засмеялся:

— Понимаешь, Ализе, с этим раздиранием одежды не все так просто. Этот способ изъятия женщины из платья, на самом деле, очень сложен. Разорвать платье одним рывком, учитывая шнуровку и плотный корсаж, очень-очень трудно. Я сам тренировался этому почти полгода, — смущенно добавил он.

— Но зачем? — пораженно спросила Ализе.

— Ты что? — теперь уже удивился Ранхгарт. — На определенный тип женщин этот трюк действует безотказно. Представляешь, одним движением разорвать полностью платье! Да они обычно от такого зрелища просто в восторге, конечно, с учетом того, что у них появится еще одно или несколько платьев, лучших, чем уничтоженное. Даххарст, скорее всего, хотел произвести на тебя неизгладимое впечатление.

Ализе судорожно глотнула и ничего не ответила. Было ощущение, что мир, который она знала и видела, вывернули перед ней наизнанку.

— Теперь поговорим об укусе, — тяжело вздохнул Ранхгарт, понимая, что эта часть рассказа Ализе самая непонятная. — Перед тем, как Даххарст тебя укусил, он ничего не говорил тебе?

— Говорил, — тихо подтвердила Ализе. — Говорил, что съест меня.

— Съест?! — поразился Ранхгарт. — Как это — съест? Ты ничего не перепутала?

Ализе закрыла лицо руками и зарыдала, но Ранхгарт почему-то почувствовал, что в этот раз она плачет не над своей несчастливой долей, что-то в ее плаче было не так.

— Ализе, — подозрительно спросил темный, — а ты мне все рассказала? — в ответ она только крепче прижала руки к лицу и заплакала еще горестнее. — Говори! — потребовал он, нисколько не испытывая жалости к всхлипывающей девушке.

— Было еще кое-что, — запинаясь, стала рассказывать она. — За три дня до свадьбы ко мне наведалась… леди Миранэль.

— И что ей от тебя было надо?

— Я сама удивилась ее приходу. Она тихо прошипела:

— Радуешься? Думаешь, что ты на седьмом небе от счастья? Зря! — Я молчала, пораженная ее злобным тоном, да и вообще, ее визит был мне очень неприятен. Эта женщина с самого детства страшила меня. — Думаешь, Даххарст потерял голову от любви, и теперь будет носить тебя на руках, сдувая малейшие пылинки? — Я так вообще не думала, особенно после того подслушанного разговора. Но ей я об этом рассказывать не собиралась, поэтому просто молчала, продолжая слушать ее.

Ализе почти шептала, тщательно подбирая или вспоминая слова. Ранхгарта это очень сильно удивило. Почувствовав, что этот разговор имел особое значение, он стал внимательнее вслушиваться в каждое слово. Но даже представить не мог, что услышит дальше.

— И что же ему от меня тогда надо? — спросила я, поскольку этот вопрос очень сильно интересовал меня, еще с того дня, когда Даххарст сделал мне предложение.

— Что?! — засмеялась она. — Кровь! Что же еще?

— Кровь? — я от испуга даже стала заикаться.

— Кровь, кровь, кровь, всю, до самой последней капельки! — Она веселилась, видя моё состояние. Ей хотелось сделать мне, как можно больнее.

— И ты поверила ей?! — ахнул Ранхгарт.

— Сначала нет, а потом поверила, и испугалась так, что у меня потемнело в глазах.

— Зачем Даххарсту пить твою кровь? Что за чушь! — возмущению Ранхгарта не было предела. — Ты не попросила леди Миранэль объяснить, для чего это Даххарсту нужно?

— Попросила. «Вы хотите сказать, что Лорд Даххарт выпьет мою кровь?» — «Выпьет? Нет, он будет пить день за днем по нескольку глотков!» От услышанного мне стало плохо. Но я все же спросила: «И что моя кровь ему даст?» — «Все, о чем только мечтают Темные! В первую очередь — мужскую силу, которой они так кичатся. Да еще многократное увеличение магической силы, ты — лакомый кусочек для него». — «А почему именно я?» — «Неужели не понимаешь? Светлая, с сильным магическим Даром, да еще владеющая родовой магией. Но самое главное: Девственница! Это для Темных ни с чем не сравнимое лакомство. За тобой следили все дни, что ты находилась в Академии, у тебя не было любовников, даже случайных. Наверное, Даххарст это тоже выяснил, иначе не бился бы так за тебя», — она это добавила с такой ненавистью!

— Ализе! — яростно закричал Ранхгарт, не в силах слушать этот бред. — Темные не пьют кровь Светлых девственниц, чтобы пополнить свои силы! Не могу поверить, что ты восприняла всерьез то, что тебе сказала эта… эта… леди, — выдавил из себя Ранхгарт, едва сдержав оскорбления, готовые сорваться с языка.

— Да, — покаянно подтвердила Ализе, — я поверила ей, поверила настолько, что решила хоть немного испортить удовольствие Даххарсту от вкуса моей крови, — увидев, что Ранхгарт ее не понимает, смущенно добавила: — Я решила стать НЕ девственницей.

— Что ты решила сделать?! — переспросил Ранхгарт. — Стать не девственницей? И как ты это «провернула»?

— Никак, — Ализе всхлипнула. — Единственный мужчина, с которым я была знакома — это Ариниэлль. Вот к нему я и подошла. Но он повел себя очень странно, убежал, даже не дождавшись, пока я изложу ему свою просьбу.

— Значит, у него хорошо развито чувство самосохранения, — рассмеявшись в голос, заметил Ранхгарт. — Умирать в страшных муках ему совсем не хочется.

— Неужели ты не могла спросить еще у кого-нибудь: будет Даххарст пить твою кровь или нет?

— Я спросила! — возмущенным голосом, от мысли, что Ранхгарт подумал, будто она не уточнила такой важный вопрос, сказала Ализе. — Я спросила у Саннаэтеля.

— И, что же он ответил? — с тоской в голосе, уже приблизительно предполагая, какой она получила ответ, спросил Ранхгарт.

— Саннаэтель сказал, что будет как можно ближе к моей комнате, и если Даххарст только попытается сделать что-либо подобное, то Саннаэтель по первому моему зову немедленно придет на помощь. Так и случилось.

— Нет уж, — перебил ее Ранхгарт, — начала — расскажи еще раз, только подробно: как вел себя Даххарст, что говорил, каким тоном, как смотрел на тебя при этом. Не мог же он наброситься на тебя, едва войдя в комнату. Он обязательно бы что-то сказал!