— Кто тебе поставляет такое чудесное вино?

— Ты об этом хотел со мной поговорить? — в голосе Даххарста слышался явный сарказм. Второй мужчина молчал, тогда Даххарс подстегнул его: — Говори прямо. Ты же знаешь — вилять, хитрить со мной бесполезно. Говори, что тебе надо, или идем к гостям. Ты не забыл? Меня ждет невеста.

— О ней-то я и хочу поговорить.

— А что с ней не так? — в голосе Даххарста снова звучала насмешка, в то время как я сама сжалась от страха, хоть и не помнила за собой никаких проступков.

— Зачем ты женишься на ней? — прямо спросил собеседник Даххарста. Я в тот момент еще не знала, что это был Советник короля Таэль дэ Лаэдель.

— А почему бы и нет? — Даххарст явно не хотел отвечать на этот вопрос.

— Ты и женитьба… Ее Величество королева Аннариэль была поражена, услышав эту новость.

— А какое дело вашей королеве до моей жизни? — в голосе Даххарста впервые прорвались нотки раздражения.

— Ализе — ее племянница, ты не забыл? — тихо и осторожно напомнил Лаэдель.

— Тем более непонятно. Я же не в любовницы беру Ализе, а в жены. И насколько я понимаю, это просто замечательная партия для нее. Королева должна радоваться, что племянница будет так чудесно пристроена!

В комнате повисло неловкое молчание. Я прямо чувствовала, насколько Лаэделю неприятно продолжать разговор, но он, словно сделав над собой усилие, вполне непринужденно произнес:

— Если вдруг обнаружатся какие-либо обстоятельства, из-за которых этот брак не сможет быть заключен, то королева просила уверить Вас, — его тон вдруг сделался официальным, и стало понятно, что сейчас он говорит не от своего имени, а от имени королевы, — что никаких претензий к Вам не будет предъявлено. Более того, если Ваши обоюдные чувства с Ализе перейдут некоторую черту, то никаких препятствий таким проявлениям любви также не будет.

— Другими словами, — жестким голосом продолжил Даххарст, — если леди Ализе настолько увлечется моей особой, что не будет в силах контролировать свои порывы страсти, то я могу этим воспользоваться, не принимая на себя никаких обязательств. Вы это хотите мне сказать? — обманчиво любезным тоном закончил он свою речь.

— Э-э-э, — проблеял Лаэдель, — Вы слишком утрируете мои слова.

— А как еще их можно трактовать? Вы открыто предлагаете мне сделать Ализе своей любовницей, в то время как я предлагаю ей руку. Вам не кажется это странным?

— Я этого не говорил, — быстро нашелся Лаэдель. — Но эта Ваша скоропалительная женитьба несколько неудобна… — опять начал мямлить он, — несколько преждевременна… несколько… Принцесса Светлых, пусть даже лишенная этого титула, не может стать женой Темного, — уверенным голосом, видимо, правильно подобрав формулировки, закончил Советник.

— Хм, значит, вы против моей женитьбы на Ализе, но не против того, чтобы я затащил ее в постель. Интересно, очень интересно, — задумчиво забормотал Даххарст, не слушая протестующих возгласов Лаэделя. — Любовница-шпионка, — наконец, вынес он вердикт. — Как романтично звучит! Девушка, вырывающая секреты из уст мужчины, умело используя свои уста… и другие части тела, искусно манипулируя чувствами. Да, это очень привлекательно. Но вот только лично меня это не устраивает. Видишь ли, мой дорогой Лаэдель, — доверительным тоном сказал Даххарст, — я сам люблю доводить женщин до невменяемого состояния. Сам люблю узнавать чужие секреты. Так что этот вариант меня не устраивает, — усмехнувшись, закончил он.

— Что-то Миранэль не была в восторге после ночи с тобой, — вдруг очень грубо и ядовито сказал Лаэдель. — Тебе повторить выражения, которыми она характеризовала тебя и твои мужские достоинства?

— Сам удовлетворяй эту… страдающую бешенством…

Ализе не решилась произнести характеристику, данную Даххарстом леди Миранэль, но Ранхгарт и так понял, о чем тот говорил.

— Леди Миранэль… — задумчиво произнес Ранхгарт. — Что-то не слышал о такой.

— Я знаю ее, — тихо сказала Ализе, — она очень плохая и злая. Когда я была маленькой и жила в том доме в лесу, со мной постоянно находилась какая-нибудь из эльфиек. Они жили со мной не подолгу — недели, иногда месяцы, потом приходила следующая. В комнате для игр было небольшое окно, и я могла смотреть на лес, на деревья. Гулять меня выпускали только один раз в день. А вот в спальне окон не было. Мне было очень страшно одной лежать в полной темноте. Так вот, почти все эльфийки, жалея меня, оставляли маленький магический огонек. С ним было так спокойно и не очень страшно. Но однажды приехала леди Миранэль. Она очень грубо со мной разговаривала, кричала, а ночью не разрешила оставить этот огонек. И еще пригрозила, что если узнает, какая из эльфинь ее не послушает, то устроит ей кучу неприятностей. Я лежала в темноте и тихо плакала от страха. Она подошла ко мне и рассказала страшную сказку, даже не сказку, а очень страшную историю. Я не могла уснуть до утра, и слышала, как она, смеясь, кому-то, говорила, что будь ее воля, отродья этого сноба Эллентиэля гнили бы в подземелье.

— Отродья, сноб — такими эпитетами не награждают политических противников, скорее, речь идет о чем-то личном, — вслух начал рассуждать Ранхгарт. — Ты не знаешь, у твоего отца не было романа с этой Миранэль?

— Не знаю. Я ничего об отце не знаю. Какая-то завеса молчания, словно его никогда не было, — с горечью ответила Ализе.

— Может, мне старших о нем порасспрашивать? Хотя не хотелось бы, чтобы кто-то узнал, что меня это интересует. Ладно, потом подумаю, — беспечно добавил он, и вновь с интересом спросил: — И что было дальше?

— Дальше Советник засмеялся мерзким, злорадным смехом, а отсмеявшись, спросил: «Если Миранэль осталась неудовлетворенной, что ты собираешься делать тогда со своей молодой женушкой? Ты же знаешь наших эльфиечек, в этом возрасте они словно сходят с ума, эмоции через край, буйство чувств через край. Но кроме буйства чувств на них еще накатывает и буйство плоти».

— Что?! — заорал Ранхгарт. — Ты хоть понимаешь, что Лаэдель сказал Даххарсту?

— Что? — голос Ализе задрожал.

Ранхгарт с мукой во взгляде смотрел на девушку, не зная, как объяснить, что все происшедшее с ней в первую брачную ночь спровоцировано именно этими словами!

— Больше они ничего не говорили?

— Говорили, — в голосе Ализе зазвучало отвращение, но она твердо продолжила: — Лаэдель снова вернулся к этому отвратительному разговору и ехидно сказал: «Помнишь, когда эльфеечки вырывались из-под родительского контроля, что они творили? Представь, что над Ализе вообще никакого контроля не было. Как она проводила эти полгода? Тебя не смущает это обстоятельство?» А Даххарст спокойно и совершенно равнодушно ответил: «Ничуть, я даже этому в какой-то степени рад. Ей будет, с чем сравнить». Я точно услышала самодовольство в его голосе, мне стало так больно, так плохо. Неужели Даххарст обо мне такого мнения? — в голосе Ализе вновь зазвучали слезы. — Потом Даххарст сказал: «К тому же я терпеть не могу возиться с криворукими, неумелыми, неопытными девицами. Значит, первая брачная ночь не принесет мне разочарования!» Ранхгарт, как он мог так говорить обо мне? Если он меня ничуть не уважал, я даже не говорю «любил», зачем он на мне женился?

— Подожди, Ализе, не плач, — начал успокаивать девушку Ранхгарт. — Давай посмотрим на эту ситуацию с другой стороны.

— С какой еще?

— Допустим, просто представим на секунду, что Даххарст любит тебя и хочет быть с тобой.

— Он не любит и не любил меня!

— Подожди, давай сначала рассмотрим произошедшее, приняв это предположение. Он любит и хочет как можно быстрее забрать тебя к себе. И он узнает, что у кого-то на тебя совсем другие планы. Понимаешь, в этой ситуации, если он хоть на секунду покажет свои истинные чувства к тебе, считай, он пропал. Тебя будут использовать в качестве шантажа, чтобы оказывать на него давление.

— Каким же образом? — поразилась Ализе, не предполагавшая, что может быть и такая точка зрения.