Как-то испуганный официант прибежал к дядюшке Цану.

— Тебя Олег и Граф требуют… Беги быстрей!

Он снял поварской колпак, передник и, настроившись на очередной каприз завсегдатаев, вышел в зал.

Но услышал неожиданное.

Олег сказал:

— Когда нам что-нибудь нравится, мы спрашиваем, кто приготовил, и всегда слышим в ответ, что это приготовил по своему рецепту шеф-повар Цан. — Он выдвинул свободный стул, приглашая его сесть, — Давайте выпьем за ваше кулинарное мастерство!

— Спасибо за добрые слова. Я не пью… — вежливо отказался дядюшка Цан.

— Мы это знаем, — многозначительно произнес Граф. — Мы многое о вас знаем… например, то, что вы прекрасно владеете английским, занимались карате, даже имели четвертый дан…

Дядюшка Цан присел на краешек стула, почувствовав цепкую хватку.

— Я не понимаю, что вы говорите…

— Понимаете, — убежденно сказал Граф. — Но нас не интересует ваше прошлое. (Передавая эти слова, дядюшка Цан пригрозил Студенту: «И вас это не должно интересовать!») Мы с Олегом тоже хотели бы заниматься карате. Конечно, в строжайшей тайне и за цену, которую вы сами определите.

— Но у вас возраст почтенный, — возразил дядюшка Цан, поняв, что с этими слишком хорошо осведомленными людьми надо быть настороже.

— Внешний вид бывает обманчив…

Граф глянул на Олега, и оба рассмеялись.

Занятия карате продолжались долго, почти год, но дядюшка Цан значительно раньше решил для себя, что встреча с Графом и Олегом — самый счастливый поворот в его судьбе. Графа он слегка побаивался, а Олега любил, как младшего брата, и говорил о нем с нежностью и восхищением. Одна рассказанная им история об Олеге была и в самом деле удивительной.

Известный криминалист читал лекцию курсантам школы милиции.

— Любое преступление оставляет следы, и только некомпетентность или леность ума наших работников не позволяют найти их…

— Вы не правы! — прервал лектора голос из зала. — Можно совершить преступление и не оставить следов.

— У вас есть примеры? — спросил криминалист.

— Примеров нет. Могу доказать…

Смех долго кружил по рядам курсантов.

А через неделю грабители взяли небольшую сберкассу. Унесли четыреста тысяч рублей.

Строптивый курсант обратился к известному криминалисту:

— Попросите, чтобы меня включили в оперативную группу. Думаю, это тот самый случай, когда преступники не оставили следов.

Криминалист снисходительно улыбнулся, но тут же стал набирать номер телефона заместителя начальника угрозыска.

Расследование шло долго, нарушая все установленные сроки. В конце концов дело решили прекратить за неимением улик.

Строптивый курсант снова пришел к известному криминалисту.

— Слышали, чем завершилось расследование?

— Да. Позорно завершилось…

— Я знаю преступников и знаю, что деньги спрятаны под крыльцом сберкассы…

— Откуда вам это известно? — Крайнее удивление отразилось на лице криминалиста.

— Это я снял кассу…

— Вы?!

— Помните наш неоконченный спор? Пришлось использовать многое из того, чему вы нас учили, чтобы доказать…

В МУРе, узнав об этой беспримерно наглой выходке курсанта, всполошились. И сразу же — ордер на арест. Начались допросы, выезды на место происшествия, опознания… А потом, чтобы отомстить строптивому мальчишке, протокол первого допроса, где он обо всем честно рассказал, сделали протоколом пятым — мол, заставили в ходе допросов признаться…

Как ни защищал его известный криминалист, суд определил: два года тюрьмы.

Эти два года стали для Олега новой высшей школой. Он быстро нашел общий язык со всем воровским цветом. Смышленого бруса[1] приметили два кореша — скачок-самородок[2] и валет червонный[3]. Стали вместе обдумывать беспроигрышные дела…

Поэтому, когда Олег покинул цареву дачу[4] у него сразу же появились деньги, квартира, оригинальная профессия — юрисконсульт блата^[5].

В графство он вошел со своей надежной командой. В ней была и Леонелла…

Леонелла… Студент невольно закрыл глаза и блаженно любовался, святотатствовал, представляя ее обнаженной. Хорошо, что на этот раз путь к Графу оказался долгим, можно будет с чувственным наслаждением припомнить все, что он слышал о ней. Да, собственно, не так уж и много…

Олег встретил ее впервые, когда, еще будучи курсантом, проходил стажировку в райотделе милиции. Тогда велась беспощадная война с проституцией. Пятнадцатилетняя Люська — это позже она стала именовать себя Леонеллой — ошарашила милиционеров гневным заявлением:

— За что меня взяли? Я никогда такими грязными делами не занималась!..

Участковый от хохота прямо-таки сполз со стула.

— Ну и девка! Да я ж тебя третий год на панели вижу… Чего заливаешь?

А она справку на стол.

— Я девственна. Никогда с мужчинами не спала…

Хохот чуть поутих… Но милицию так просто не проведешь: мало ли как справку можно добыть…

— Давай-ка, дорогуша, топай к нашим медикам…

Пошла. Те подтвердили: девственна!

Зачесались у милиционеров затылки. Ничего не понять! Застукали ее в номере одного командированного… А теперь отпускать надо…

Тогда вмешался Олег:

— Послушай, Люська, мы без труда найдем повод, чтобы отправить тебя на сто первый километр… Но, если ты сейчас все честно расскажешь, отпустим на все четыре стороны… Договорились?

Она рассказала.

Встречалась с клиентами у гостиницы «Москва», там останавливаются большие чины — партийные секретари из республик, областей, председатели исполкомов.

Старые, а к молодому медку липнут, как мухи. Говорила: «Сначала гуляем в ресторане, потом пятьдесят рублей в залог. А если понравлюсь — добавите еще…» Соглашались сразу. Деньжищ у них куча…

Когда приходили в номер, брала полсотенную и развязывала ему галстук, дальше он сам сбрасывал все с себя и под одеяло…

— Тогда я снимала трусики, — говорила Люська, — и вешала их на видное место — на спинку стула, на край стола, чтоб лежал и видел их, кобель перезрелый. Спрашивала: «Где можно помыться?» Он указывал на ванную. Там я пускала воду во весь напор, а сама спокойненько к двери и в коридор… Знала, что он долго будет лежать, слушать шум воды. Трусики, они на виду, перед глазами — значит, здесь я…

— И не боялась? — Олег не скрывал своего восторженного удивления.

— Нет. А чего бояться? Не пойдет же он на меня в милицию жаловаться…

— Не пойдет! — весело поддержал ее участковый.

Лицо Люськи было печально, а в глазах бегали озорные искорки.

— Отпустите меня, граждане милиционеры, я не гулящая… А то, что трусики мои брали за пятьдесят целковых, так то их, покупателей, дело…

Эта история позабавила Студента. Он спросил тогда дядюшку Цана:

— Сейчас она так же работает?

— Нет, сейчас у нее свое большое дело. Она покровительница ночных бабочек. А еще… — Дядюшка Цан приложил палец к губам. — Наш Олежек — свет в ее окошке, не надышится на него…

Забавно рассказывал дядюшка Цан, умело имитируя интонации голоса, выражения лиц, жесты тех, о ком говорил. Студент чувствовал, что он многое увлеченно домысливает, стараясь поразить, рассмешить собеседника, но воспринималось все так достоверно, словно дядюшка Цан сам был свидетелем происходившего.

Каждый раз, когда Граф уезжал домой, Студент спускался в бывшую монашескую келью, где вершил свои непонятные дела дядюшка Цан, и слушал новые удивительные истории.

Но однажды — это случилось поздним вечером — он открыл для себя другого, страшного дядюшку Цана. Веселый и добрый рассказчик стоял, широко расставив ноги, над белым эмалированным тазом. Остекленевший, сверкающий взгляд, на губах подрагивает чувственная улыбка… А в тазу судорожно бьется крошечное тельце серого котенка, импульсивно отталкивая когтистыми лапками… оторванную головку. Летящие брызги крови прилипают к белому окружью таза, сползают вниз густыми живыми растеками, образуя вокруг котенка подвижную темно-красную лужицу.