И сколько вот таких наглядных уроков дает дорога! Чего только не увидишь в пути, о чем прежде и не задумывался толком никогда…

Навстречу нам поминутно мчались легковушки из Крыма. И почти у каждой под задним стеклом желтели дыньки или на крыше в плоских фанерных ящиках ехал виноград. Но мы никому не завидовали. У тех, кто возвращался на Север, отпуск уже кончался, а для нас блаженный месяц на море только начался.

В Новоалексеевке нам подтвердили, что на Каховку дорога отличная, а вот насчет Скадовска они не в курсе. Дедушка смело повернул направо без дальнейших расспросов. Теперь по нашим расчетам до Скадовска оставалось каких-нибудь три часа езды. Сущие пустяки по сравнению с пройденным расстоянием. И действительно, до знаменитого заповедника Аскания-Нова, где ученые проводят опыты и в степном зоопарке бродят на свободе бизоны и лани, косматые тибетские яки и африканские антилопы, буйволы и голубые гну, мы катили с песнями. Но едва «Волга» свернула с асфальтированной дороги на грунтовку, сразу же началось нечто невообразимое.

Дедушка включал первую передачу и осторожно спускал в очередную яму нос «Мышки», стараясь не зачерпнуть землю передним бампером. Автомобиль кренился набок, потом с рычанием начинал выкарабкиваться из ямы, а мы валились друг на друга и хватались за что попало. Ровных участков на дороге не было совсем. Кузов скрипел, мотор жалобно выл. От него несло жаром и запахом бензина.

— Похоже, Скадовск и вправду не слишком переполнен автотуристами. Нас, как крайне редкостных олухов царя небесного, следует занести в Красную книгу, — с кислой миной сказал папа.

Дедушка отмолчался, но я видел, что он страдает больше машины: морщился, тяжело вздыхал, ерзал на сиденье. Я бы ничуть не удивился, если бы он вдруг предложил, пока не поздно, вернуться на автомагистраль и снова катить в изъезженный вдоль и поперек солнечный Крым. Но ведь не кто иной, как Великий Змей, отважно вызвался доехать до Скадовска хоть по караванной тропе. Мы все помнили его клятвенное обещание.

Весь остаток дня мы карабкались по этой невозможной дороге. Сказать, что она была битая, изъезженная, ухабистая, значило бы не сказать ничего. Нет, она была ужасная, отвратительная, поистине гиблая! И как же мы поразились, когда завидели впереди встречный автобус. Я чуть не протер глаза. Рейсовый автобус? Здесь? Да неужто находятся водители, согласные ежедневно ездить по такой убийственной дороге? Как я им сочувствую, бедолагам!

«Волга» нырнула в очередной провал, низко кланяясь страдальцу, а он ответно проскрежетал всеми суставами, будто жалуясь залетной столичной птичке на свою горькую долю. На козырьке автобуса мы прочитали надпись «Скадовск — Каховка». А потом еще долго наблюдали в заднее стекло, как он ковыляет по ухабам, медленно скрываясь за поворотом.

К тому времени, когда на горизонте начали всплывать верхушки деревьев и показались первые здания города, мы до того истомились от беспрерывных толчков, так одурели от невыносимой жары, что уже не реагировали ни на что. Но торжествующий крик дедушки: «Вижу Скадовск!» оживил нас. Наверное, Колумб не так обрадовался крику своих матросов: «Земля!», как возликовали мы, услышав возглас Великого Змея.

Да, это был долгожданный, неведомый нам Скадовск, ради которого мы претерпели такие адские муки. Пока дедушка колесил по его гладким асфальтированным улицам, невыразимо счастливый, что вырвался из кошмарных тисков оставленной позади дороги, наугад выбираясь к морю, мы наперебой перечисляли свои открытия, а Тобик вторил нам нетерпеливым лаем.

— Смотрите, сколько зелени! А бабушка боялась за нас, что не найдем тени.

— Универмаг! Бензозаправка!

— Мороженое! Соки-воды! О-о-о!

«Соки-воды» нас доконали. Почему-то мы приготовились к тому, что в лучшем случав Скадовск обеспечит нас пресной водой, хлебом и фруктами. Ну, может быть, еще кое-какой рыбой. А теперь на тенистых улицах города перед нами проплывали многочисленные вывески гастрономов и булочных, витрины промтоварных, молочных, овощных магазинов, кирпичная арка местного рынка, фасады школ, почты, аптеки, детских садиков. На одном из перекрестков нам даже дружески подмигнул старый знакомый — выпуклый зеленый глаз светофора, которого мы не видели с самого Мелитополя.

Дедушка сиял.

— Ага! Что я вам говорил, маловеры?

Конечно же, никто из нас не в силах был проехать мимо витрины, в которой красовались вожделенные бутылки с соками, фруктовой и минеральной водой. Отпотевшие в холодильнике бутылки удивительно вкусной воды опоражнивались одна за другой. Подобного водопоя в своей жизни не припомню. Скадовск щедро вознаграждал нас за верность идее провести отпуск именно в нем, вдалеке от проторенных трасс.

Обогнув высокую длинную ограду, судя по палаткам и гипсовой статуе горниста, какого-то пионерского лагеря, наша верная «Мышка» выбежала наконец к морю и резко остановилась.

Мама засмеялась, а папа вкрадчиво осведомился самым смиренным тоном:

— О, Великий Змей, умудренный мудростью наимудрейших, дозволено ли будет ничтожному Черному Гепарду коснуться твоего просвещенного слуха одним презренные вопросом?

— Можешь не спрашивать, о Черный Гепард, — в тон папе отозвался Великий Змей. — Меня следовало бы переименовать в Глупого Лягушонка.

Вдоль всего берега Джарылгачского залива вперемежку стояли легковые автомобили всех мастей и такие же разноцветные палатки; бегала дети и собаки; в воздухе мелькали волейбольные мячи и воланчики игроков в бадминтон; в воде барахтались купающиеся.

Сомнений не оставалось: перед нами расстилался самый обычный лагерь автотуристов. Даже костоломная дорога не смогла предотвратить напор этого вездесущего и неутомимого племени моторизованных путешественников. Берег Скадовска был обжит прочно. И, может быть, давно.

Но море, ласковое, теплое море плескалось в нескольких шагах от «Мышки». Насколько хватал глаз, в сторону Железного порта тянулась широченная полоса чистейшего желтого песка. Жизнь улыбалась нам.

Дедушка искусно вдвинул «Волгу» в просвет между синими «Жигулями» и сереньким «Москвичом», и мы начали располагаться. Симулировал один Тобик. Он не стал никого ждать, опрометью кинулся в море наслаждаться долгожданной прохладой. Песик поплавал у берега, потом выскочил из воды и отряхнулся с таким азартом, что обрызгал всю «Мышку».

Меня тянуло в море не меньше Тобика, но я выдержал характер: помог разгрузить багажник, поставить палатку и окопать ее кольцевой канавкой, чтобы дождевая вода не затекала вовнутрь нашего походного домика.

Только покончив с этой работой, я наконец погрузился а воду, и волны ласково обняли мое тело.

К вечеру мы уже наслаждались заслуженным отдыхом.

Я сидел у входа в палатку и читал «Всадника без головы» Майн-Рида. Тобик лежал у моих ног. Чей-то здоровенный бульдог задал ему основательную трепку, и теперь песик ни на шаг не отходил от меня. Мама готовила ужин. Папа и дедушка закладывали мясные консервы в самодельный холодильник. На стоянках мы роем глубокую яму, заливаем ее водой и сверху накрываем дерном. Вода в такой яме испаряется и забирает у консервов много тепла. Мясо благодаря этому не портится даже в сильную жару.

Есть у нас и другая дорожная хитрость. Она тоже очень выручает нас. На длительной стоянке мы покупаем живых кур, привязываем их под машиной и таким способом обеспечиваем себя свежим мясом не хуже холодильника. Правда, хлопот с курами хватает. Им непременно на ночь надо взгромоздиться на что-нибудь повыше. Например, на задний мост или на рессору. И если ночью мы просыпаемся от жалобного квохтанья, это наверняка означает, что какая-то из наших кур запуталась, обмотала бичевку вокруг рессоры или карданного вала и теперь висит вниз головой, призывая на помощь. Хочешь не хочешь, а вставай, ползи под машину, спасай гибнущую живность…