— Энди. — Жена взглянула на него. Ее глаза, находившееся так близко от него, казались огромными, зелеными, как изумруд, под густой бахромой ресниц. — Милый, мы не будем заводить этот разговор снова… если ты не против. Но теперь-то ведь все ясно, не так ли?

— Все ясно, — сказал он.

Ему стало легче, но в то же время его удивило то, как быстро она успокоилась. Она оторвалась от него и посмотрела на часы.

— О Господи, час. А Розмари будет здесь в любой момент. Пошли, милый, поговоришь со мной, пока я переодеваюсь.

Она схватила его руку, и они пошли в спальню. Он сидел на кровати, рассматривая ее, пока она сбрасывала с себя одежду. Он по-прежнему сидел и курил сигарету, когда она вышла после душа и, бросив полотенце, стала рыться, выбирая платье для вечера. Все это время она забавно и слегка разгневанно ворчала на Билла Стентона. Наконец она достала из ящика красный кожаный сундучок с драгоценностями, отперла его и вынула алмазные серьги, которые он подарил ей к помолвке, серьги, к которым, благодаря Неду, недоставало парного браслета.

Она была готова как раз к тому моменту, когда раздался звонок, и Эндрю пошел встретить Розмари Тэтчер.

Из-за того, что она училась в европейской высшей школе и была дочерью Тэтчеров, Эндрю ожидал увидеть что-то прилизанное и дорогостоящее. Он не мог бы ошибиться сильнее. Кузина Розмари была совсем молодой; одета она была как надо; ясно, что она ходила к подходящему парикмахеру и почти наверняка ее зубы были выровнены самым подходящим ортодонтом, но это было все на первый взгляд, что можно было сказать о ней. Она носила массивные очки и, несмотря на привитые хорошие манеры, которые естественно развиваются с годами у детей очень богатых людей, производила впечатление почти умилительной простоты.

Эндрю приготовил напитки. Все сели, и девушки принялись сплетничать. Им совсем не было так приятно видеть друг друга, как представлял себе Эндрю. Розмари было немного не по себе, а ее глаза за стеклами то и дело с пугливым любопытством отвлекались на него. Сперва он предположил, что та просто пытается решить, что за фрукт себе отхватила Маурин. Но поскольку косые испытующие взгляды продолжались, ему стало неудобно.

В какой-то момент, когда ее интерес был особенно заметен, Маурин спросила:

— Ну, одобряешь моего супруга?

— Невероятно, — сказала Розмари Тэтчер. — Я имею в виду сходство. У меня перехватило дыхание, когда я зашла в комнату. Он — это Недди, точь-в-точь взрослый Недди.

— Выходит, ты знаешь моего брата? — спросил Эндрю.

Сверкающая улыбка зажглась на ее лице, придав ему совершенно неожиданную прелесть.

— О да, я знаю Недди. — Она выдавила застенчивый смешок. — Мы собираемся пожениться в следующем месяце.

Раз она сказала это, Эндрю пришлось поверить, но сообщение ошеломило его. Чтобы Нед, с его ужасной мешаниной эмоций и его гением незаметно ускользать от них, мог вообще в кого-нибудь влюбиться — это было почти невозможно, но чтобы это была кузина Розмари!

Он услышал, как Маурин довольно резко произнесла:

— Но Нед был здесь всего несколько дней назад. Он ничего не говорил нам об этом.

— Я знаю, — ответила Розмари. — Это пока секрет. Я не предполагала говорить что-либо раньше времени. Но когда я увидела твоего мужа, так похожего на него… я просто не смогла сдержаться. Теперь это не имеет значения. Недди не может рассердиться на то, что вы знаете, правда?

Она нагнулась вперед и взяла сигарету из пачки на кофейном столике, покачав ею рассеянно, как делают девушки, привыкшие иметь под рукой кого-то, кто зажигает для них сигареты. Эндрю потянулся с зажигалкой.

— Мы встретились в Хилахе, — сказала она, — на скачках. Я там была с друзьями, и он зашел в наш бокс. Через несколько дней мы полетели в Санкт-Томас и зафрахтовали яхту. Мы плавали от острова к острову. Настоящая мечта. Ты можешь себе вообразить, Маурин, меня вытворяющей что-то подобное?

Эндрю чувствовал слишком много всего, чтобы суметь разобраться в этом сразу, но главным было: мы зафрахтовали яхту. Кто зафрахтовал? Нед? На какие шиши? Тотчас он подумал о матери и о пяти тысячах долларов.

Он взглянул на Маурин. Как он и подозревал, на ее лице появилось особое замкнутое выражение.

— Но к чему секретность? — спросил он.

Розмари стряхнула пепел в поднос.

— Это идея Недди. Он хочет, чтобы все было сделано подобающим образом. Видите ли, родители еще незнакомы с ним. Хоть я и не родная дочь папы — мама была до этого замужем, — он всегда безумно хотел иметь наследника, и поэтому для него ужасно важно быть уверенным, что я выйду замуж за подходящего человека.

Эндрю спросил:

— И они совершенно ничего не знают обо всем этом?

— Еще нет. Не то чтобы мы действительно были обеспокоены, конечно. В конце концов, как может Нед им не понравиться? От него все без ума. И потом, он сын такой замечательной женщины со всеми ее мужьями. Папа видел ее однажды. Она произвела на него впечатление.

Маурин сухо спросила:

— Итак, каков же план Неда?

— Это не то чтобы план. Просто сегодня я ужинаю с папой и мамой. Я собираюсь дать Недди большую хваленую рекламу, а потом проговорюсь. Видите ли, они любят меня; они желают мне счастья. Стоит им узнать, я уверена…

В дверь позвонили.

— О Боже, — воскликнула Розмари, — они здесь.

Маурин выглядела совершенно обескураженной. Эндрю пояснил:

— Я забыл сказать Маурин, что твои родители заедут за тобой.

Розмари ухватилась за колено Маурин.

— Маурин, прошу, пообедайте со мной завтра, оба, тогда поговорим.

— Но… — начала Маурин, ее взгляд стал строгим и рассеянным.

— Пожалуйста. — Розмари умоляюще посмотрела на Эндрю. — Вы придете, да? В час в Павильоне. Я угощаю. Я настаиваю.

Снова раздался звонок. Эндрю взглянул на Маурин. Та отказалась смотреть ему в глаза.

Почти не желая этого, он все же сказал:

— Хорошо, — и пошел открыть дверь.

Тэтчеры пробыли не слишком долго. Эндрю виделся с ними несколько раз и не был от них в большом восторге. Они всегда были очень добры к Маурин, но к Эндрю, как казалось, у них была особого рода доброта, приберегаемая специально для бедных родственников. Мистер Тэтчер выглядел так, как и подобает умному, значительному и довольно крупному банкиру. Миссис Тэтчер была любезна, очень чопорна и без украшений. Она выразила свое впечатление так: «Была рада наконец увидеть маленькое гнездышко дорогой Маурин». Это было очаровательное соседство. Ее бридж-клуб находился сразу за углом. Они оба сделали чересчур много вежливых замечаний относительно «декора» и затем быстро увели Розмари с собой, потому что «ненавидели заставлять шофера ждать».

К тому времени Эндрю и Маурин уже опаздывали к Биллу Стентону и вынуждены были уйти вслед за Тэтчерами. Теперь это было для Эндрю облегчением, потому что откладывалось обсуждение важного вопроса, которого, как ему думалось, Маурин боялась так же, как и он. Но это не могло просто так повиснуть в воздухе, поэтому в такси он запустил пробный шар.

— Я полагаю, будет лучше принять сторону Неда.

— Конечно.

— Тут не угадаешь. Может, он влюблен в нее.

— Нед? — взорвалась Маурин. — Влюблен в бедняжку Розмари? Влюблен в себя, ты имеешь в виду, как в зятя мультимиллионера. — Она положила руку мужу на колено. — Извини, милый. Я ужасно разозлилась из-за Неда. Но дело касается Тэтчеров! Они — моя семья.

— Я знаю.

— И замужество Розмари для них самая важная вещь в мире. Всегда, насколько я помню, было так: когда Розмари найдет хорошего мальчика… Если они когда-нибудь услышат о случившемся в Лас-Вегасе, например! О дорогой, это так неприятно.

Она взяла Эндрю за руку.

— Милый, давай договоримся об одной маленькой вещи: что бы ни случилось, мы не позволим этому становиться между нами.

Она наклонилась к нему и поцеловала.

— Я люблю тебя, — сказала она.

На вечере у Билла Стентона был большой буфет для обслуживания гостей. Билл, гладко выбритый и белозубый, в красном обеденном жакете, стоял у двери.