Он аккуратно расправил свое пальто на спинке стула. Сел колени врозь, надел очки, разгладил записную книжку на столе.

— Будьте любезны, доктор, — сказал он, — своими словами, ничего не усложняйте.

Доктор Алингтон поправил очки и виновато посмотрел на инспектора.

— Боюсь, я мало чем буду вам полезен, — проговорил он. — Если честно, инспектор, меня больше интересовала соседка по столику, чем сам концерт. И, между прочим, я хочу как можно скорее принести ей свои извинения. Она наверняка недоумевает, куда я к дьяволу запропастился.

— Если нужно передать записку, сэр, мы пошлем ее с одним из официантов.

— Как? Да, прекрасно, — раздраженно сказал доктор Алингтон. Записку взял у него Томпсон. Через приоткрывшуюся дверь детективы увидели группу подавленных мужчин в кабинете. Как раз в этот момент пронзительным голосом говорил лорд Пестерн:

— …совершенно неправильно. Как обычно, полный беспорядок… — Дверь закрылась, и голос стал неслышен.

— Итак, доктор, — спокойно произнес Фокс.

— О, Господи, они давали какое-то идиотское представление. Мы разговаривали, я почти не обращал внимания на него и могу сказать только, что оно было жалким, а старый Пестерн делает из себя осла. Этот вот парень — он неприязненно взглянул на мертвого Риверу — вошел в дверь в дальней части ресторана и устроил адский шум на своем аккордеоне, а потом взревел оркестр. Я поднял голову и увидел старого Пестерна с какой-то пушкой в руке. Этот парень упал, дирижер положил на него венок, и его унесли. Примерно через три минуты прислали за мной.

— Я зафиксирую, если не возражаете, — сказал Фокс. Подняв брови и дыша ртом, он не спеша все записал.

— Так, а на каком, по-вашему, расстоянии, — спросил он все так же спокойно, — его светлость находился от убитого в момент выстрела?

— Очень близко. Не скажу точно. Метрах в полутора-двух, пожалуй.

— Вы видели, сэр, как вел себя убитый сразу после выстрела? То есть, не заметили вы чего-то необычного?

Доктор Алингтон нетерпеливо посмотрел на дверь.

— Поразило? Меня ничего вообще сегодня не поразило. Я поднял голову, когда на сцене появился пистолет. Подумал еще, что музыкант очень ловко упал. Выглядел он омерзительно, эти его зубы и волосы в масле…

— Вы хотите сказать… — начал Фокс, но доктор прервал его.

— На самом деле я ничего не хочу сказать, инспектор. Я уже сообщил вам свое мнение, начиная с того момента, когда осмотрел беднягу… Говорить что-то еще непрофессионально и глупо. Я просто-напросто не смотрел на сцену и потому ничего не знаю. Вам бы лучше найти кого-нибудь, кто наблюдал и все видел.

Фокс поднял голову и устремил взгляд на дверь, мимо доктора Алингтона. Его рука замерла на раскрытой книжке. Челюсть отвисла. Доктор Алингтон повернулся и увидел очень высокого худого мужчину в вечернем костюме.

— Я наблюдал, — сказал этот человек, — и, думаю, помню все, что видел. Можно попробовать, инспектор?

— Боже милостивый, — выдавил Фокс и поднялся. — Спасибо, доктор Алингтон. Я пришлю ваши показания в отпечатанном виде завтра. Попрошу прочитать их и подписать, если согласитесь со всем изложенным. Мы хотим привлечь вас к проведению дознания, если вы будете не против.

— Все в порядке, спасибо, — сказал доктор Алингтон, направляясь к двери, открытой вошедшим. — Спасибо, — повторил он и бросил незнакомцу: — Надеюсь, вы дадите более понятное описание, чем я.

— Боюсь, это маловероятно, — приятным голосом ответил тот и закрыл дверь за доктором. — Вот и вы попали на нашу вечеринку, Фокс, — продолжил он и подошел к трупу.

— Добрый вечер, сэр, — сказал Бейли, эксперт по отпечаткам пальцев, и, усмехнувшись, отошел в сторону.

— Могу я полюбопытствовать, сэр, — сказал Фокс, — как вы оказались здесь?

— Разве я не могу расслабиться в собственном ресторане с собственной женой? Здесь что, не хватает кексов и эля? Только к тебе это уже не относится, бедолага, — сказал он и наклонился над Риверой. — Я вижу, Фокс, вы еще не вытащили эту штуковину.

— С нее сняли отпечатки, а потом ее сфотографировали. Сейчас уже можно вытащить.

Фокс опустился на колени. Рука, обернутая платком, обхватила предмет, торчавший из груди Риверы. С трудом повернула его.

— Туго идет, сказал инспектор.

— Дайте-ка, может у меня, получится.

Фокс отодвинулся. Мужчина встал на колени рядом с ним.

— А что это такое? — спросил он. — Необычный дротик. На конце резьба. Эту штуковину из чего-то вывинтили. Черная, оправленная в серебро. Черное дерево, я полагаю. Или темная бронза. Ну и чертовщина. Попытайтесь теперь вы, Фокс.

Фокс начал крутить стержень. Скрытая мокрым от крови шелком, рана немного расширилась. Инспектор с силой потянул на себя, потом дернул — и с негромким, но неприятным звуком орудие убийства появилось на свет божий. Фокс положил его на пол и убрал платок. Бейли прищелкнул языком.

— Посмотрим — посмотрим, — сказал инспектор. — Ну и ну, дьявольская штука. В секцию стержня зонта вставили дротик или гвоздь.

— Черно-белого зонта, — сказал собеседник Фокса. Инспектор поднял голову, но промолчал, а гость продолжал: — Да. Вы сами видите — это пружинный замок. Поэтому наш дротик и не вылезал. Искусная работа, почти музейная вещица. Внутри замка небольшие драгоценные камни. Посмотри-ка сюда, Фокс.

Гость выставил длинный палец. С одного из концов секции торчал стальной штырь длиной сантиметров в пять, у основания широкий и постепенно становящийся тоньше и острее.

— Напоминает шило или стилет. Вероятно, прежде у него была короткая ручка. Эту штуковину вставили в секцию и каким-то образом закрепили в ней. Наверное, специальным клеем. Видите, с той стороны, где дротик, секция была полой. Вероятно, более длинная часть стержня ввинчивалась в эту, короткую, а на противоположный конец навинчивали набалдашник или ручку зонта. — Гость вынул записную книжку, быстро нарисовал что-то и показал Фоксу. — Примерно вот так, — продолжал он. — Необычный зонт, французской, полагаю, работы. Мальчиком, помнится, я видел такие в Лоншампе. Стержень настолько тонок, что для нормального зонта пришлось выполнить его составным, из нескольких секций. Эта — одна из них. Но почему в чью-то голову могла прийти такая бредовая фантазия — использовать стержень зонта как кинжал?

— Томпсон, нужно сделать еще один снимок. — Фокс тяжело поднялся и после долгой паузы спросил: — А где вы сидели, мистер Элейн?

— Совсем рядом с компанией Пестерна. В нескольких метрах от помоста.

— Какая удача, — сказал Фокс.

— Не спешите радоваться, — остановил его старший инспектор Элейн. Он сел на стол и зажег сигарету. — Ситуация, несомненно, щекотливая, дружище Фокс. Вы ведь знаете, я не должен влезать в вашу работу.

— Но вы можете принять расследование на себя, сэр, — возразил Фокс.

— Я имею право хотя бы дать свидетельские показания. И хочу с самого начала предупредить вас, что наблюдал за этим экстравагантным чудаком Пестерном почти все время. Странные шутки иногда выделывает с человеком жизнь.

— Я полагаю, сэр, — без тени улыбки сказал Фокс, — вы сообщите мне, что состояли при нем «шестеркой» в Итоне.

Элейн усмехнулся.

— Случись такое, я провел бы остаток жизни в сумасшедшем доме. Нет, я хочу сказать только, что наблюдал именно за ним и не смотрел на остальных. Заметил, к примеру, что он в самом деле навел свою пушку — револьвер какой-то марки — на этого человека и во время выстрела стоял от него не дальше, чем в двух метрах.

— Похоже на истину, — сказал Фокс и открыл свою записную книжку. — Не возражаете, мистер Элейн? — официальным тоном добавил он.

— Радуетесь чужому несчастью? — пошутил в свою очередь старший инспектор и продолжал: — Итак, музыканты как раз исполняли чертовски глупый номер и вертели зонтики, словно перезрелые хористки, но я обратил внимание, что с одним, черно-белым, очень французским и очень женским, у них возникли затруднения. Парню пришлось держать его выше того места, где обычно находится ручка.