На улице было холодно. Неподвижная белесая муть обволакивала жесткие очертания крыш.

— «Рассвет по левую руку», — сказал, ни к кому не обращаясь, Элейн и поежился. Такси уехало, у дверей поджидала большая полицейская машина. Рядом с водителем сел один из спутников Элейна. Фокс открыл дверцу, и Карлайл забралась внутрь. За нею последовали Элейн и Фокс.

— Едем в Скотленд-Ярд, — сказал Элейн.

Зажатая в угол сиденья, Карлайл ощущала безразличное давление плеча и руки Элейна: сидевший в противоположном углу Фокс был грузным человеком. Она повернулась и увидела силуэт головы Элейна на фоне синеватого окна. Странная мысль пришла ей в голову: «Если бы Фелисите смогла успокоиться и хорошенько приглядеться к этому человеку, она порвала бы с Г. П. Ф., воспоминаниями о Карлосе и всех свои прочих дружках». От этой мысли у нее раза два екнуло сердце. «О, Нед, — подумала она, — как ты мог?!» Она попыталась оценить смысл письма, но почти тут же отказалась от этого. «Я несчастна, — терзалась она, — сегодня я несчастнее, чем была когда-либо в продолжение многих лет».

— Что меня интересует, — раздался у нее над самым ухом голос Элейна, — так это как расшифровываются инициалы Г. П. Ф. В моей ужасной памяти на них отзывается колокольчик, но я не могу уловить, какой именно. И почему — может, вы мне подскажете — Г. П. Ф.? — Она не отвечала и он продолжал: — Минутку-минутку. А вы не говорили что-то о журнале, который читали, прежде чем зайти в кабинет к лорду Пестерну? «Гармония» — так его название? — Повернувшись, он внимательно посмотрел на нее, и она кивнула. — И редактор странички «Расскажите-обо-всем-тете» называет себя, кажется, Наставником, Философом и Другом, верно? А как он подписывает свои рецепты светлой жизни?

— Именно так, — буркнула Карлайл.

— И вы удивились бы, узнав, что мисс де Сюзе написала ему? — спокойно спросил Элейн. — Н-да. Как по-вашему, это открытие дает нам что-нибудь?

Карлайл издала невнятный звук. На нее нахлынули неприятные воспоминания. О переписке Фелисите с человеком, которого она никогда не видела, но он написал ей якобы чудесное письмо. О Ривере, прочитавшем ее ответ незнакомцу и устроившем по этому поводу сцену. О статье Неда Мэнкса в «Гармонии». О поведении Фелисите, когда все собрались, чтобы ехать в «Метроном». О том, как она вынула цветок из петлицы Неда. И о том, как он наклонил голову к Фелисите во время танца и слушал, что она говорит ему.

— Когда мистер Мэнкс пришел к обеду, — вновь поразительно близко прозвучал голос Элейн, — был ли у него в пиджаке белый цветок?

— Нет. — Она говорила чересчур громко. — Нет. Он появился только потом. На столе в столовой стояли белые гвоздики.

— Вероятно, эта была одна из них.

— Тогда, — торопливо заговорила она, — не сходится. Письмо наверняка было написано до того, как он увидел гвоздику. Ничего не сходится. Фе сказала, что письмо принес окружной посыльный. Нед об этом не мог знать.

— Она сказала — окружной посыльный? Нужно будет проверить. Возможно, удастся найти конверт. На ваш взгляд, — продолжал Элейн, — он казался очень заинтересованным ею?

(Эдуард сказал: «Что касается Фе… произошло что-то очень странное. Я не могу ничего объяснить, но хотел бы надеяться, что ты понимаешь».)

— Очень заинтересованным, вы так полагаете? — повторил Элейн.

— Не знаю. Не знаю, что и думать.

— Они часто виделись?

— Не знаю. Он… некоторое время, пока подыскивал квартиру, жил в «Герцогской Заставе».

— Возможно, именно тогда и зародилась симпатия. Как вы считаете?

Она потачала головой. Элейн ждал. Его спокойная настойчивость вдруг стала невыносимой для Карлайл. Она почувствовала, что ее срывает с якорей и уносит во мрак. Отвратительное настроение, которое она не в силах была ни контролировать, ни понять, целиком захлестнуло ее.

— Я не хочу говорить об этом, — пробормотала она, — не мое дело. Не могу больше продолжать. Позвольте мне уйти. Пожалуйста, выпустите меня.

— Конечно, я отвезу вас домой, — сказал Элейн.

Когда они подъехали к «Герцогской Заставе», развиднелось настолько, что дома с темными окнами и закрытыми дверями отчетливо выступили из тусклого полусвета.

На знакомой, понемногу стряхивающей с себя тьму улице лежал отпечаток обездоленности и тайны, и Карлайл почувствовала смутное облегчение, услышав из бокового проезда звяканье молочных бутылок, которое вдохнуло капельку жизни в мертвую тишину.

— Ключ у вас с собой? — спросил Элейн.

Он, Фокс и мужчина с переднего сиденья ждали, пока она рылась в сумочке. Едва она открыла дверь, подъехала еще одна машина, и из нее вышли четверо. Человек с переднего сиденья присоединился к ним. «Мы стали важными персонами, — подумала она, — поскольку дело очень важное. Дело об убийстве».

В былые времена Карлайл раз или два возвращалась с вечеринок под утро в сопровождении Неда Мэнкса. Войдя в дом, она сразу узнала его знакомый запах. Нажала на выключатель, и свет залил тихую прихожую. Она увидела себя в зеркальных внутренних дверях — лицо, залитое слезами. Элейн вошел за нею. Он стоял в вечернем костюме, держа в руке шляпу, как будто зашел убедиться, что с нею все в порядке, и пожелать ей спокойной ночи. Но следом за ним быстро вошли другие люди.

— Что это означает? — спросила она. — Что они собираются делать?

Элейн вынул из кармана бумагу.

— Это ордер на обыск, — сказал он. — Я не хочу вытаскивать лорда Пестерна из постели. Будет лучше, мне кажется, если…

Он замолчал, быстро поднялся по темной лестнице на несколько ступенек. Фокс и другие мужчины тихо стояли в прихожей. На лестнице тикали маленькие французские часы. Дверь на первом этаже была распахнута настежь. Слабый отраженный свет упал на лицо Элейн. Послышался громкий голос — несомненно принадлежавший лорду Пестерну:

— Мне наплевать, что вы устали. Вы можете на стену лезть, если вам так нравится, но спать не пойдете, пока я не составлю график. Садитесь.

Чуть заметно усмехнувшись, Элейн двинулся дальше наверх; после секундного колебания Карлайл последовала за ним.

Все собрались в гостиной. Леди Пестерн, все еще в вечернем платье, с тенями вокруг глаз и рта, теперь заметными издали, сидела в кресле у двери. Фелисите, переодевшаяся в халат и снявшая грим, была свежа и красива. Эдуард, видимо, сидел рядом с ней и сразу встал при появлении Элейна. Лорд Пестерн без пиджака, с закатанными по локоть рукавами, сидел на столе, стоявшем в центре комнаты. Перед ним лежали листы бумаги, в зубах он держал карандаш. Чуть поодаль от всех сидела с аккуратно заплетенными седыми косичками мисс Хендерсон, спрятав руки в складках серого шерстяного халата. У дверей стоял мужчина в штатском. Карлайл знала о нем все. Именно он сопровождал их домой — это было, подумалось ей, давным-давно, в другом веке. Она улизнула от него, чтобы отправиться в «Метроном», и теперь ей впервые пришло в голову, каким подозрительным мог показаться ее маневр полиции. Полицейский с виноватым видом смотрел на Элейна, который, видимо, собирался что-то сказать ему, но отступил в сторону, пропуская в гостиную Карлайл. Эдуард быстро подошел к ней.

— Где ты была? — сердито спросил он. — В чем дело? Я… — Он повнимательнее взглянул ей в лицо. — Что случилось, Лайла?

Лорд Пестерн тоже удостоил ее внимания.

— Привет. Какого дьявола ты исчезла, Лайла? — сказал он. — Ты мне нужна. Садись.

«Похоже на сцену из пьесы, — подумала она. — Измученные, все сидят в большой гостиной. Третье действие занимательного триллера». — Она поймала неприязненный взгляд дежурного полицейского.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но, кажется, я просто вышла из дома через заднюю дверь.

— Я догадался, мисс, — отозвался он.

— Мы ведь не можем быть сразу в двух местах, — весело сказала она, стараясь не смотреть на Фелисите. А та ловила ее взгляд тревожно, не таясь, в недоумении выгнув брови.