37. Мой слух притуплен сном. Я только слышу, как медленно холодная вода течет над городом, где я родился, как свет плетет единственную нить, чтоб нас с тобой связать - не навсегда, пускай до четверга, до послезавтра. А прочим звукам снисхожденья нет - ни шепоту котящихся монет, ни шелесту скользящих занавесок, ни шороху бумаги на столе... (Потом, во сне, они огнем займутся и трещины проступят на стекле, а солнце и луна не разминутся, и мы, не прячась, сядем пить вино). Желающие славы да проснутся. Я спал, я сплю, мой слух притуплен сном. 38.
Веранда, стол, разбросанные книги, цветы и керосиновая лампа, пять-шесть шагов моей ночной эстрады, моих стихов о дачных музыкантах, моих товарищах по ремеслу. О, как они тогда умели слушать, какой простой оказывалась сложность, когда под утро открывалось в слове, чего и нет на русском языке. Мои шаги еще не отзвучали, привычный беспорядок на столе, и копоть лампы на пустой веранде, где звонким маятником чайной ложки не промешать сырую темноту. Веранда, стол, полет скрипучих досок, и вечно ночь запутает следы, и ни огня кругом, с крыльца - ни шагу, и что-то голос говорит, а я не приезжал еще, еще в дороге. 39. Да будет эта кровь на вас – как прежде, как водою сельтерской, на эсперанто - для бестселлера переведенные слова. Да будет эта кровь на вас – водопроводная, проржавленная, на вас, не помнящих Державина, и точных, словно дважды два. Да будет эта кровь на вас — цветущая в июле, едкая, колодезная резь под веками, восторженная, как словарь. Да будет эта кровь на вас – той, поэтическою кровью, что Пушкин рифмовал с любовью И молодою называл. 40. О, как я знаю это торжество: ты - первая строка в стихотвореньи, прости, я плохо написал его из тех мостов, как выгнутые ветви, из мокрых отражений на асфальте и глаз твоих... Ведь часто мы нестроги в стихах, когда такая малость вдруг остановит нас: вот на стекле дождем прибита бабочка, вот свиристель запел — знакомые мотивы, все для тебя, ты - первая строка. 41. Через поле - напрямик, в липкий запах медуницы окунувшись - мимо, мимо, до излучины реки. А тропинка с полпути поворачивает влево – мы одни, и только небо передразнивает птиц. И на этой тишине все признания настоены, все замешаны по-своему в этой летней толкотне, все придуманы не зря – нежный, любящий, любимый, новобранец, Керубино, сон в исходе сентября. 42. Какая глупая печаль над этим городом в залысинах, печать последней вздорной милости, что вынести - не по плечам. Как много здесь моих начал, когда за точностью пейзажною откроются такие важности, которых и не замечал. Когда на очереди снег, а прожитое за ночь - выметено, я узнавал такие истины, а впрочем, дело не во мне. 43. Клянусь ежедневной свечой на окне: надежда не спит, в нашем доме последней надежда не спит, и до темной передней ложится веснушчатый сполох теней. Клянусь, и когда не по нашей вине мы вдруг замираем под чет или нечет, нас где-то находят старинные свечи и с нами беседуют наедине. 44. В.В. Я понимаю осень с полуслова, как щедрость одиноких стариков, как запахи чулана из оврага, как крик отбившейся от стаи птицы, как музыку. У каждого своя мелодия, и целыми неделями не умолкает этот разнобой поваленных заборов, мятых листьев, дождей, высокого крыльца, реки и мелколесья над крутым обрывом. А то, что осень держит взаперти, и то, что звезды слышат в вышине и слышим мы, когда хотим услышать — там, наверху, - есть музыка. Она звучит сама собой, не умолкая, как будто кто-то детям на забаву в рассохшийся старинный барабан насыпал семячек от недозрелых яблок. III. Небесные реки (1983) 45. Чем зеленее ветка бузины, тем горше дудочка, и простенький мотивчик горчит, кислит - так ласковая юность обходится со старостью, шутя, так музыка ведет себя при свете костра, который жгут мальчишки, и детских тел над темною водой. Чем дальше в возраст, тем сильнее щиплет на языке та веточка, что ты бросал в огонь раз сто, а то и больше, но сжечь не смог. Так непреложна сила молочных соков, зелени. И я учусь играть на дудочке и слышу, как в тесное пространство полой ноты вдруг прорастают ветви, листья, хвоя и шмель летит на сладкий запах мяты. |
