— Нет. — Ее глаза улыбались. В них светились терпение, настойчивость, чуткость и отвага. — Любовь не перестает, — процитировала она Библию.

Они должны были поговорить об этом месяц назад, когда Дэн приехал домой. Но он боялся поднять эту тему, боялся услышать неприятную правду. А сейчас он не мог остановиться:

— Ты... Тебе все пришлось делать самой. Ты помогала Холдену, водила его к врачу и психологу. — Он был сам себе противен. — А я ничего не делал!

— Нет, ты сделал очень многое. — В комнате тихо потрескивал электрический камин. Холден и Кейт уже давно спали. Супруги впервые за долгий день остались наедине. Трейси положила фотоальбом на кофейный столик и придвинулась к мужу. — Ты делал все, что мог.

— Все это время... ты была с ним... Мне следовало остаться с вами.

— Да. — Она дотронулась до его щеки. — Но все позади. Теперь ты здесь. Я тебя люблю. Ты меня любишь. Бог творит чудеса, чтобы вернуть нам Холдена. — Трейси снова улыбнулась. — Разве не это самое главное?

— Ты! — Он крепко обнял жену. — Только ты, Трейси. Ты для меня важнее всего. — Они встали с дивана, выключили свет и камин и тихо вошли в спальню. Там они продолжили разговор. Позже, засыпая, Дэн поблагодарил Господа за то, что Он дал ему такую жену. Он пообещал себе и Ему, что будет уделять Холдену максимум внимания, даже если не получит ничего взамен. Это самое малое, что он может сделать.

***

Зима уступила место весне. На ветках появились почки. Дэн сдержал свое обещание и остался дома. Приближалась весенняя премьера. Репетиции после уроков продолжались целый час. Дэн сказал Трейси, что будет забирать Холдена из школы. В первый день Дэн пытался с ним заговорить, задавал вопросы и делал замечания о том, что они видели по дороге. Но Холден молча смотрел в окно, и Дэну хотелось сесть в первый попавшийся самолет и улететь далеко-далеко, на Аляску. Но он поборол свою слабость. На следующий день Дэн реже обращался к сыну с вопросами и сделал всего пару замечаний. На полпути к дому лед тронулся.

Несколько минут они ехали молча, как вдруг Холден обернулся к нему и позвал:

— Папа!

Дэн отпустил педаль газа и оглянулся на сына. Тот смотрел прямо на него. Иначе бы Дэн решил, что ему это почудилось, что у него разыгралось воображение, как следствие долгих лет, проведенных в молчаливом море. Холден, очевидно, ждал его ответа, и поэтому Дэн остановился. Сын впервые за пятнадцать лет заговорил с ним, и отец не хотел пропустить ни одной минуты разговора, если он состоится.

Остановив машину, Дэн повернулся к сыну, хотел выключить радио, но передумал: Холден любит музыку, она ему помогает. Дэн слегка приглушил звук, чтобы они лучше слышали друг друга.

— Холден... ты знаешь, как меня зовут? — Он прищурился, пытаясь разглядеть то место, где раньше прятался Холден.

— Папа. — Холден моргнул. — Тебя зовут папа. — Он опустил взгляд на свои пальцы и нервно, неуверенно сцепил их. Затем, словно вспомнив, о чем он собирался спросить, снова посмотрел на отца: — Папа?

— Да, Холден? — Сердце с силой стучалось о ребра. Господи, он заговорил со мной! Хоть бы он не замолчал!

— Мама говорила, ты ловишь рыбу, — монотонным голосом продолжил Холден. Он говорил словно с акцентом. Впрочем, это не важно.

Дэн растерялся:

— Ловлю рыбу? Ты имеешь в виду, я ловил рыбу на Аляске? — На него, словно волна-убийца, обрушилось раскаяние. — Да, верно. Я ловил рыбу.

Холден несколько раз качнулся взад-вперед и снова выглянул в окно. Что такое? Неужели он снова скрылся в своем мире? Дэн не знал, что делать: то ли спросить о чем-нибудь, то ли подождать. Что ж, море научило его быть терпеливым.

Прошло полминуты. Холден опять взглянул на него и запел песню о страхе перед неизвестностью.

Он поет? Значит, теперь Холден будет общаться с ним с помощью музыки? Дэн с нежностью думал о сыне. Аутисты с громадными усилиями делают то, что обычным людям дается легко. Холден тонко чувствовал музыку, поэтому он пел, а не говорил. Так объяснила Трейси. «Он общается при помощи слов из песни», — говорила она. Кажется, Холден пел строчки из мюзикла «Красавица и Чудовище».

Что же он хотел сказать? Он имел в виду, что они отвыкли друг от друга и поэтому немного робеют? Так? Дэн едва дышал. Он никогда не сделает ничего такого, из-за чего Холден захочет отступить. Он сжал волю в кулак, чтобы спокойно сидеть на месте. Ему хотелось дотронуться до сына, обнять его и не отпускать, чтобы он больше никогда не исчезал. Но он терпеливо ждал.

Прошла еще одна минута. Две минуты. Наконец Холден снова поднял на него глаза:

— Папа!

— Да, Холден?

— Папа, тебе нравится ловить рыбу?

Он чуть не сошел с ума от радости. Сын говорил с ним! Он не просто напевает песни или произносит не связанные между собой фразы. Он говорит! Холден понимает, что Дэн ходил в море, и хочет узнать, любил ли он свою работу.

— Очень нравится, — торопливо ответил Дэн. — Мне платили деньги за то, что я это делал, Холден. Это была моя работа.

Холден качнулся в кресле:

— Старая сказка...

Он поднес руки к подбородку и несколько раз взмахнул локтями, но резко перестал, словно одумался.

— Можно молиться по-другому. — Холден положил руки на колени и опустил глаза. — Я умею молиться, папа.

— Молись, как тебе нравится, Холден.

— Так.

— Хорошо.

Холден долго сидел неподвижно. Возможно, он молился о том же, что и его отец. Пусть мимолетная беседа послужит началом сближению. Электронные часы на приборной панели показали, что прошло еще две минуты. Холден поднял глаза. На этот раз он не посмотрел на отца.

— Мы смотрели фильм без тебя. Фильм в гостиной. — Он бросил на него быстрый взгляд. — Без тебя.

Немного подумав, Дэн догадался, что он имеет в виду. Сын прекрасно понимал, кто он такой и где он был раньше. Он явно считал, что отцу следовало жить дома. Головоломка сложилась.

Холден нуждался в нем.

Дэна затошнило от этой мысли, словно он смотрел вниз с огромного корабля. Наконец он сказал:

— Больше так не будет, Холден. Теперь я буду смотреть фильм с тобой.

Что еще он мог сказать?

Дэн говорил правду. Он стремился помочь Трейси и наверстать упущенное. Они с ней много времени проводили с Холденом. Иногда Дэн оставался с сыном наедине — не упустил ни одной возможности. Он устроился на работу в школу и в три часа дня был уже свободен и мог проводить с Холденом много времени. В том числе, смотреть с ним фильм.

Холден несколько раз кивнул. А может, это он снова раскачивается?

— Но барабаны... барабаны все время стучали, а тебя не было.

Дэн растерялся. Трейси об этом не упомянула:

— Барабаны?

— Да. Я отжимался.

Он знал, что Холден отжимался, если что-то его огорчало.

— Да... ты много отжимался, Холден.

Сын несколько раз качнулся и выглянул в окно:

— Ты говорил: «Вот так, Холден, правильно. Ты отлично отжимаешься. Когда станешь старше, постарайся держать спину прямо». — Он судорожно вздохнул. — «Если ты научился отжиматься в три года, то тебе все по плечу. Абсолютно все, Холден. Будешь отжиматься — вырастешь таким же большим и сильным, как я. Все правильно! Продолжай тренироваться, и никто тебя не обидит».

От изумления Дэн потерял дар речи. Похоже, сын только что повторил то, что он сказал, когда мальчику было три года! Он вспомнил, как взял его с собой в спортивный зал. Дэн тогда начал отжиматься, а когда встал с пола, то обнаружил, что сын, смешно выпятив детский задик, пытается ему подражать.

А сейчас...

Это не укладывалось у него в голове. Неужели Холден имеет в виду, что... что...

— Значит... когда меня не было рядом... когда тебе было плохо... ты отжимался, потому что я так сказал? — У него кружилась голова. — Из-за меня?

— Отжимался, — медленно кивнул Холден. — Ведь ты рыбачил.

Это продолжалось долгие годы! Дэн ничего не видел, потому что слезы застилали глаза. Все это время Холден отжимался, потому что отец так сказал ему. Отжимаясь, он чувствовал себя ближе к нему. А он в это время рыбачил.