В репетиционном зале, в одиннадцатом ряду, рядом с плакатом, на котором нарисованы клавиши фортепиано: семь октав, двадцать пять видов аккордов из четырех нот, сто аккордов в октаве с двенадцатью основными тонами, тысяча двести аккордов в октаве, итого восемь тысяч четыреста возможных аккордов... Между плакатом, который нравился Холдену, и шестифутовым окном, через два стула от края ряда, через четыре стула от Эллы, под тихо тикающими настенными часами...

Там осталось его сердце.

Элла заплатила за химчистку и отогнала машину в дальний конец парковки. Ей хотелось побыть одной, чтобы сосредоточиться. Она редко звонила отцу. Наверное, он удивится. Элла достала телефон и нашла его номер. Его не было среди клавиш быстрого набора.

Девушка набрала номер. Сердце билось часто-часто. «Почему я боюсь? — Она зажмурилась, прикрыла лоб рукой. — Ведь он мой отец, в конце концов».

Он не сразу взял трубку. Элла уже думала, что вот-вот сработает автоответчик.

— Рэнди слушает.

Ей стало больно. Но не стоит обижаться на отца. Ничего страшного, что он не узнал ее номер, она тоже не знает его номера. Они редко разговаривали — и с глазу на глаз, и по телефону.

— Папа... это я, Элла.

— О, привет, милая, — он говорил торопливо, словно ему не терпелось прекратить разговор. — Как дела?

Элла слышала на заднем фоне чьи-то голоса:

— Рэнди, хватит болтать! Ты с кем там? Девчонка позвонила?

— Отвали, Симмонс. Это моя дочь, ясно? — Она услышала лязг спортивных тренажеров.

Замечание папиного друга ей не понравилось. Но она была тронута тем, что папа не позволил приятелю грубо о ней отзываться. Элла помолчала.

— Элла, — деловито сказал отец, — я сейчас занят, дочка. Что-то случилось? Тебе что-нибудь нужно?

Она хотела сказать, что ей нужно поговорить с любящим отцом, которого волнует ее жизнь. Элла сжала губы, пытаясь побороть гнев.

— Мне нужны деньги. Двести долларов. — Таков вступительный взнос, чтобы Холден мог участвовать в спектакле. Нехорошо, что она звонит отцу, только чтобы попросить денег, но другого повода не нашлось. Она не собиралась рассказывать ему о Холдене.

— Милая, я плохо тебя слышу. Сколько долларов? — Послышался чей-то смех. — Говори громче, пожалуйста.

Вдруг Элла почувствовала себя глупо. Зачем она звонит отцу? Какой в этом смысл? Не стоит с ним разговаривать. Она сама достанет деньги для Холдена, без помощи отца. Это ее решение. Возможно, она пойдет работать. Но обязательно найдет деньги. Отец ждал.

— Не важно, пап. Потом поговорим.

— Прости, — огорченно произнес он. В комнате громко шумели, и она его почти не слышала. — Я тебя не слышу. Созвонимся вечером, ладно?

Слезы обжигали глаза.

— Ладно. — Она оборвала разговор, не попрощавшись. Все равно он ничего не слышит.

На полпути к дому Элла вдруг поняла, что не сможет найти работу. У нее нет на это времени, потому что она должна репетировать и делать уроки. Все пропало. Она ужасно расстроилась. Но потом ей в голову пришла новая идея. Можно что-нибудь продать. Например, ее модный телефон. Он стоит не меньше четырехсот долларов. Кто-нибудь из подруг с радостью купит его за меньшую цену. А себе можно взять телефон попроще.

Элла положила телефон на колени. У нее дрожали руки, но на сердце было легко и спокойно. Ей не терпелось обзвонить всех друзей. В Фултонской школе много детей из богатых семей. Кто-нибудь завтра же купит у нее телефон. И тогда Холден станет участником театральной труппы.

А потом может случиться все, что угодно. Она верила в это всем сердцем.

***

Сюзанна боялась, что замертво упадет на пол. Не от удивления, вовсе нет. Элла все узнала, и Сюзанне было так стыдно, что она с трудом дышала. Чтобы сохранить молодость, она была готова на все. Она голодала ради того, чтобы влезть в узкие джинсы, загорала в солярии, делала инъекции ботокса. Но не сумела удержать мужа.

Их брак похож на фарс.

Она вспомнила, что случилось двадцать лет назад. Когда Рэнди сделал ей предложение, мать поздравила ее, а потом отвела в сторонку. Отец, братья и сестры остались в другой комнате, а мама, понизив голос, дала ей два совета: беречь фигуру и сквозь пальцы смотреть на поведение мужа: «В будущем Рэнди будет играть в высшей лиге, попомни мои слова. А у спортсменов свои правила».

Сюзанна испугалась «мудрых» слов матери и прибежала к Трейси Харрис, которая в то время была ее лучшей подругой. Впрочем, она всегда была ее лучшей подругой. Трейси верила в Бога, и за год до свадьбы Сюзанна с Рэнди тоже стали ходить в церковь. Сюзанна чувствовала, что изменилась. Рэнди тоже — во всяком случае, он так говорил. Он даже записался на занятия по изучению Библии. Целый год по понедельникам они с Дэном Харрисом ходили в церковь, чтобы укреплять свою веру и поддерживать друг друга.

Трейси дала ей совсем другой совет. Сюзанна и теперь еще помнила каждое слово, потому что в первые годы брака совет действовал, словно волшебное заклинание: «На первом месте должна стоять любовь к Богу, а потом — к мужу. Не забывай хвалить мужа. Если ты не будешь этого делать, пробел заполнит другая женщина. Выкладывайся на все сто процентов. Если вы оба будете к этому стремиться, любви и тепла хватит даже на те дни, когда один из вас совершит ошибку».

Какую ошибку она имела в виду? Если Рэнди играл хорошо и спортивные газеты писали о его победах, они были счастливы. Но чем хуже он играл, тем реже бывал дома, и они не часто проводили время вместе. Он не знал, жива она или нет, не говоря уж о том, чтобы интересоваться, как она выглядит.

Первые четыре года, если между ними случались ссоры, Рэнди пытался объясниться и просил прощения. Они быстро мирились. Пока он ходил с Дэном на занятия по изучению Библии, все было прекрасно. Но, если откровенно, Сюзанна понимала, что ни она, ни Рэнди по-настоящему не стремились жить так, как подобает христианам. Они много говорили о крещении, видели, как другие люди решаются на этот шаг, но всегда находили причину, по которой им пока не стоит этого делать. Надо больше узнать... убедиться до конца... в Библии есть непонятные места...

Когда их дружба с Трейси и Дэном закончилась, они перестали ходить в церковь. Вера быстро остыла, словно под порывом ледяного ветра. Сначала им казалось, что это пустяк. Рэнди играл успешно, и они переехали в Нью-Йорк, где он отлично себя проявил. Но уже тогда он стал редко делиться с ней мыслями и переживаниями, особенно если его команда проигрывала или он был недоволен своей игрой. Сюзанне казалось, что если она будет больше стараться, то есть заниматься спортом, загорать, заботиться о своей красоте, он будет с большей охотой оставаться дома. Недавно поползли слухи о том, что в этом году с ним не подпишут контракт. Он вел себя так, будто у него вообще нет жены, дома, семьи. Будто он опять учится в колледже и общается только с друзьями: устраивает вечеринки, качает мускулы, занимается спортом...

Эта было нестерпимо.

Сюзанна вошла в комнату, закрыла дверь и заперлась на ключ. Пожалуй, пора признать правду. Не только их брак похож на фарс, но и вся ее жизнь — это не больше чем подделка. В последнее время ей все чаще казалось, что люди смеются над ней. В их глазах она была женой профессионального спортсмена, которая делает вид, что ей всегда будет двадцать девять лет, а он гонится за несбыточной мечтой.

Лучше подняться на вершину и подать в отставку, чем мучительно ждать, пока тебя с позором уволят, и все газеты напишут об этом. Тем более, если когда-то тебя считали одним из самых лучших, самых одаренных игроков. В общем, Рэнди пытался вернуть утраченное мастерство, а она прилагала все усилия, чтобы выглядеть привлекательно. И к чему это привело?

Сюзанна пошла в ванную и уставилась на свое отражение в зеркале. Никакие косметические процедуры не в силах вернуть ей молодость. Легкий загар и белокурые волосы тут бессильны. Выражение глаз изменить невозможно. Из-за этого она кажется старше, чем есть на самом деле. Ничего не попишешь. Проигрывает не только Рэнди, но и она вместе с ним. Какая ирония!