Посвящается Лайзе

Топ–топ, топ–топ – бухали по темному и грязному тоннелю шаги огра. Свет факела, который он держал в руке, обрисовывал на стене его громоздкую фpигуру со слегка наклоненной, чтобы не задеть заросший мхом потолок, головой.

Помимо тяжелых шагов огра раздавалась негромкая поступь гнома по имени Коротышка, изо всех сил старавшегося не отставать. Его крошечная масляная лампа едва освещала закопченные стены тоннеля, от которых пахло кабаньим рылом и мокрой псиной. Обычно эти запахи нравились гному, но сегодня он пребывал в дурном настроении. Подумать только – повелитель вызвал его среди бела дня, когда все нормальные существа спят!

Коротышка заметил большого и толстого жука, ползущего по полу. Быстро подцепил его своим крючковатым пальцем и, отправив в рот, громко захрустел. Черт возьми, еще неизвестно, когда придется как следует перекусить!

– И с чего это хозяин проснулся в такой час? – пробурчал маленький горбатый гном. – Если в этом виноваты спятившие баньши, я отправлю их в Великую Бездну!

– Не вздумай! – воскликнул огромный огр испуганно. – Разве без баньши бывают хорошие сны?

– Хорошие сны... – передразнил гном. – Еще чего! Зачем в подземном мире нужны хорошие сны? Разве у повелителя недостаточно могущества, чтобы изгнать все хорошее?

Каждый раз, когда он произносил слово «хорошее», на его лице появлялась недовольная гримаса.

– Не знаю. Меня касается лишь то, что велит мне делать Стигиус Рекс, – прорычал огромный огр и ускорил шаг, заставляя Коротышку почти бежать за ним.

«Вот так и всегда в Костоплюе, – подумал гном. – Стигиус Рекс все время получает то, чего желает». Утверждали, что он был великим волшебником. Но проверить это никто не мог – ведь Стигиус Рекс был единственным чародеем во всем краю.

Когда–то все остальные волшебники таинственным образом отравились во время пиршества, и молодой хитрый маг остался один. Сейчас Стигиус Рекс стал старым и рыхлым, его лицо покрывали бородавки. Коротышка подозревал, что он довольно посредственный колдун. Однако Стигиус устранял своих врагов с изощренным коварством и жестокостью.

Еще задолго до того, как они достигли чародейского жилища, Коротышка почувствовал запах упыря. От этих тварей всегда несло гниющей плотью. Оно и понятно – ведь они не были живыми. От них воняло куда резче, чем от кабаньего рыла. А уничтожить упыря можно было, лишь искрошив его на мелкие кусочки и разбросав их подальше один от другого.

Коротышка услышал, как отворилась скрипучая дверь, и понял, что сейчас появится самый отвратительный из упырей – Слюнявый Воевода.

Огромный нос гнома сморщился, а острые уши опустились вниз. Слюнявый был невыносим даже для подземных жителей.

С трудом нагнав огромного огра, Коротышка увидел за поворотом полоску света. Его спутник остановился и поклонился фигуре в плаще, загородившей струившийся из–за двери свет. Потом все так же, не поднимая головы, отступил в сторону и указал на гнома.

Ужасная фигура повернулась со скрипом и уставилась на Коротышку. Тот старался не отводить взгляда, но ему было невтерпеж смотреть в разлагающееся лицо и желтые глаза упыря. К тому же тот не напрасно получил свое прозвище – слюна постоянно стекала с его гниющих губ, едва скрывавших клыки.

Коротышка слегка вздрогнул, когда упырь уронил несколько капель слюны на острые носки его туфель. Обнаженные челюсти раздвинулись в жуткой ухмылке, потом раздался шепот:

– Сколько же времени нужно, чтобы собрались всего двое? Почему вы прокопались так долго?

– Меня подняли с постели, – пробурчал Коротышка. – Я что, должен был бодрствовать днем?

Громкие удары, вдруг донесшиеся из–за двери, заставили его подпрыгнуть от неожиданности. Потом он понял – это чародей стучал по полу своим посохом.

– Заходите! – донесся его голос.

У Коротышки подогнулись ноги, и он чуть было не рухнул на упыря, но успел отскочить в сторону. Слюнявый двинулся внутрь помещения, плащ развевался у него за спиной. Коротышка двинулся за ним, стараясь не наступить в лужи слюны.

Комната, в которой находился чародей, напоминала скорее лабораторию, чем спальню. Кругом стояли столы с мензурками и пузырьками на металлических подставках. В них виднелись какие–то щупальца и темная, словно чернила, жидкость. Некоторые из сосудов, подогревавшиеся на небольших масляных лампах, кипели и пузырились, наполняя воздух ужасными запахами. Под потолком висели чучела, и высокому упырю приходилось наклоняться, чтобы не задеть какую–нибудь рыбу–шар или чью–то сушеную голову.

Полки, тянувшиеся вдоль стен, были наполнены цветными банками с травами, кореньями, семенами и маринованными тритонами. Дыру, проделанную в дальней стене, закрывала занавеска, испещренная древними знаками. Коротышка понятия не имел, что они означают, но знал: за занавеской находится вход во внутренние покои Стигиуса Рекса, куда гномов никогда не пускали.

Сам волшебник сидел в углу за столом, который он называл рабочим. Мигающая лампа делала его лицо еще более зловещим и мертвенным, чем обычно. Череп мага был совершенно лысым, зато на нижней челюсти торчало множество волосатых бородавок. Поговаривали, конечно, за глаза, что он был родней троллям.

Возможно, в молодости, сто пятьдесят лет назад, чародей и был несколько привлекательнее, но теперь он сделался старым и очень неприятным. Поскольку в Костоплюе больше не водилось существ, похожих на него, то он внушал всем невероятный страх и трепет.

Коротышка окинул взглядом фигуру волшебника: черные ездовые сапоги, покрытые какими–то серебряными знаками, шелковые штаны и желтую тунику. Довершал наряд черный плащ, подбитый блестящим красным шелком. Когда Рекс поднял голову и подтянул упавшую челюсть, его глаза загорелись безумным огнем.

– Приветствую вас, – произнес он необычайно бодрым голосом.

– Ты хорошо выглядишь, Слюнявый! Здоров, как волчья яма? Привет и тебе, Коротышка.

Прости, что прервал твой сон. Доставай свою книгу.

Гном полагал, что ему приходится вести записи потому, что кроме него и Стигиуса Рекса никто во всей округе не умел писать. Остальным надо было держать все важное в голове. Так или иначе, но он достал книгу, обмакнул перо в чернильницу и стал записывать фазу луны.

Чародей взмахнул рукой в воздухе и важно произнес:

– Укладываясь спать, я прочел заклинание, способствующее предвидению. По–моему, оно оказалось эффективным, поскольку у меня еще никогда не было таких ярких сновидений. Мне привиделось, что народ Костоплюя приветствует могучего правителя. Я наблюдал его коронацию издалека... как будто с высоты птичьего полета.

– Конечно, я могу летать, – поспешно добавил волшебник, – но не настолько высоко, как в этом сновидении. Я двигался вслед за колонной странников и пересек Великую Бездну. Подо мной тянулся новый сверкающий мост, соединявший ее берега, и в обоих направлениях по нему шло множество пилигримов.

Он воздел к потолку скрюченный палец и торжественно закончил:

– И в этот момент я понял, что все почести и любовь народа предназначены мне. Я, Стигиус Рекс, воздвиг мост через Великую Бездну!

– Вы построите мост через Великую Бездну? – изумился Коротышка. – Несомненно, этот сон имеет символическое значение. У вас было много пророческих сновидений, которым мы искали толкование. По крайней мере, вы и так являетесь безраздельным правителем Костоплюя. Подданные дрожат при одном лишь упоминании вашего имени и все время трепещут пред вами. Какого же могущества вам еще желать?

Пылающие глаза старого волшебника сузились, а волосатые бородавки ощетинились. Он в гневе навис над Коротышкой и заорал:

– Меня не любят! Я вижу лишь преклоненные колени и лицемерный страх. А мне хочется, чтобы мои подданные улыбались мне!

– Кроме того, этот сон был совсем не таким, как раньше, – продолжал он. – Я чувствую, что заклинание подействовало! Я видел, как по мосту ходил народ, понимаешь?