Видя, как Флора зарделась, Элизабет предложила:

— Мы все говорим по-немецки. Еще я знаю испанский.

— А ты учишь и русский? Правда ведь? — Мэбс поглядела на Флору. — Ты феноменальный ребенок. Есть у кого-нибудь бумага и карандаш? Мы можем написать сейчас же.

— Спасибо, — сказал Хьюберт, которого обычно называли Бланко.

Феликс дал конверт, а Энн авторучку.

— А как насчет русского? — настаивала Мэбс.

— Я не умею писать по-русски, — пробормотала Флора.

— Я могу попросить мадам Тарасову, — придумал Бланко, развеселившись.

Они написали текст письма на разных языках.

— Он подумает, что его преследуют какие-то заговорщики-большевики, — сказал Космо. — О, смотрите, все, мы почти приехали. Пляж за этим холмом. Надеюсь, море успокоилось.

— А как называется имение кузена Типа? И где это? — спросила Таши.

— Называется оно Пенгапах, это где-то в Западной Англии. — Бланко сунул конверт в карман. — Я знаю, что там в ванной комнате шесть ванн. И больше не знаю ничего.

— Лорд Фаунтлерой из Пенгапаха — зубодробительно, — засмеялась Мэбс.

— Ты, действительно, все это пошлешь? — спросила Энн.

— Такое обычно делают в середине зимы, когда до Рождества еще так долго, что кажется, оно никогда не наступит, — сказал Бланко.

— Можно подумать, что это какая-то шифровка, — улыбнулась Таши.

— Или предварение смерти, — фыркнула Мэбс.

— Ты хочешь сказать „предупреждение“.

— Ну вот мы и приехали, — закричал Космо. — Смотрите. Вот пляж. Бог мой, как раз кончается прилив.

— А миссис Стаббс уже погнала малышей собирать щепки для костра, — весело сказал Феликс.

— Я обгоню тебя! — крикнула Таши в ухо Мэбс, и они побежали по песку, по краю воды, а за ними орда малышей.

— Ох, эти девочки! — сердито покачала головой Милли Лей. — Надо все время за ними следить, — она повернулась к Феликсу, который помогал сестрам выгружать корзинки для пикника.

С того места на вершине скалы, где сидела Флора, было видно все. Исполосовав шрамами пляж, отцы соорудили целую систему замков, обнесенных рвами. По каналам шла свежая вода из плотин, перекрывших потоки, спускающиеся вниз по долине и растекающиеся ручейками по песчаному берегу.

Сняв куртки и завернув нижний край брюк, отцы работали босиком, в одних рубашках. Они трудились с энтузиазмом и фантазией, безропотно терпели своих детей, которые прыгали и скакали, путаясь под ногами.

Не обошлось без слез: один ребенок отважился зайти в озерки с морской водой у подножия скалы и плелся оттуда с целым ведром крабов и улиток. Он не мог понять, почему ему не разрешили поместить их в рвы с водой. Миссис Стаббс, услышав это, поспешила к дюнам, где уже разгорался костер, взяла ребенка за руку и повела его с ведром обратно к озерцу в скалах.

— Нехорошо вытаскивать этих маленьких бедных крабиков из их дома. Посмотри, они прячутся в любимых водорослях. Им было бы так плохо в этих рвах, которые делают папы. Им нужна соленая вода, дорогой.

Шесть или семь подростков играли в безумную игру — английскую лапту. Они вытоптали неровный круг на песке цвета бледного хаки. По мере того как волна отступала, Космо и Бланко вытаскивали песчаных угрей в долине.

А там, где кончалась линия прилива, миссис Стаббс и дети очистили песок от принесенного морем мусора, сложили его пирамидкой для костра. Все наблюдали, как он горит.

Ленч проглотили вмиг, едва усевшись. Некоторых после еды сморило. Ангус Лей спал, прикрыв глаза шляпой, Фредди Вард тоже спал, Ян Макнис читал книгу. Роуз и Милли, не ожидая предложения Стаббс, собрали остатки еды, мусор и бросили в костер, откуда тотчас пошел запах горелых апельсиновых корок и не слишком приятный запах от банановых шкурок. А теперь они сидели, повернувшись спиной к камню, защищавшему их от ветра, и болтали.

Джойс, увидевшая Мэбс и Таши, подозвала их и теперь показывала, как делать стойку на руках и колесо. Все три девочки надеялись, что к ним подойдет Феликс, но он вместе с Элизабет и Энн ушел в долину в поисках фермы, они хотели купить свежего молока для малышей, о еде для которых почему-то все забыли.

С высоты Флоре было все хорошо видно, и уж конечно, она заметила своих родителей, взбирающихся по скале, на вершине которой она сидела. Они уже добрались до укромного местечка, защищенного от ветра и удаленного от пляжа, оскверненного многолюдьем.

Теплое дыхание на затылке возвестило о появлении собаки кюре. Флора приласкала собаку, но та, увидев, что делается на берегу, галопом понеслась туда.

— Да, вот Тонтон тебя и бросил. До страсти любит компании. Настоящая пляжная собака. Со всеми в приятелях, как полагалось бы его хозяину. Ан нет. — Луис, сельский полицейский, подкрался к Флоре. — Кюре слыхал, что сюда приехали два битком набитых автобуса. Что тут творится?

— Да это английские семьи выехали на пикник, — ответила осторожно Флора.

— Английские? Ненавижу англичан.

— Но один английский папа генерал.

— Ненавижу генералов, — Луис опустился на камень возле Флоры.

— А есть даже голландский барон и голландские баронессы.

— Ненавижу голландцев. Они дали убежище кайзеру. — Луис вынул трубку из кармана и принялся ее набивать. — А почему ты не играешь с другими детьми?

Флора не ответила. Ниже, под собой, она видела, как ее родители остановились в укромном местечке. Луис чиркнул спичкой и раскурил трубку. Тонтон добежал до берега, теперь он радостно прыгал среди отдыхающих, виляя хвостом и подпрыгивая. Малыш, увидев собаку, отпрянул, и его отец замахнулся на Тонтона лопатой. Тонтон, весело отскочив и как бы прощая такое с ним обхождение, задрал ногу над чередой замков, вылепленных из песка, а Луис сдавленно хихикнул и заметил по-французски:

— Патриотический пес.

Денис и Вита целовались, Денис прижал Виту к себе, она обвила его рунами. Денис уткнулся в шею Виты и начал задирать ее платье кверху.

— Некоторые из англичан будут купаться, после того как переварят ленч, — сообщила Луису Флора.

— Надеюсь поглядеть. — Луис стал спускаться со скалы наискосок. — Месье кюре беспокоится насчет приличий. А моя работа — как раз смотреть, чтобы соблюдали закон, чтобы не было непристойностей.

— Я думала, что вы антиклерикал.

Луис объяснил ей этот термин как-то прошлой зимой, когда встретил ее с Тонтоном. Он тогда заявил, что ненавидит всех церковников, а кюре особенно. Вита уже снимала платье через голову и стаскивала панталоны. Флора была рада, что Луис со своего места не может видеть ее мать. Что за смешная поза у Виты. Она вспомнила, как Феликс и мадам Тарасова сидели босиком. Не слишком обожая своих родителей, Флора вовсе не интересовалась, что они там с себя снимают. Она сидит здесь для того, чтобы наблюдать за другими. Внизу, на пляже, Тонтон выписывал сумасшедшие круги, зажав хвост задними лапами. Луис на секунду задержался на спуске. Тонтон носился вокруг больших песчаных замков и, казалось, вот-вот прыгнет неловко, но он был аккуратен.

— Ну и клоун, — обернувшись к Флоре, ухмыльнулся Луис.

Денис и Вита уже лежали внизу, Флора подумала, что песок мокрый и холодный, но тут она увидела, что Тонтон остановился, поднапрягся и сделал свое дело прямо на песочное сооружение. Возглас Луиса прозвучал, как выстрел:

— Браво!

Отцы, строители замков, негодующе завопили, а дети принялись швырять в собаку мокрый песок, комья глухо стукались о мохнатые бока собаки. Флора свистнула и стала спускаться со скалы. Луиса уже не было видно, но она видела Феликса, Элизабет и Энн, шедших по дороге вдоль ручья с бидонами, полными молока.

Тонтон подскочил к ней с берега и тут же унесся следом за Луисом. Флора пошла навстречу Феликсу и его сестрам. Они поставили бидоны в мелкую лужицу, чтобы молоко оставалось холодным.

— Похоже, народ собирается купаться, — сказала Энн. — Скоро прилив. А ты будешь, Феликс?

— Вода, наверное, ледяная.