— А как было в Индии? Ты здорово загорел. — Космо критически оглядел племянника, надеясь под внешним сходством с Мэбс увидеть основательность Нигела. — Что будешь пить? — спросил он.

Они сидели за ленчем в его клубе, и он с удивлением заметил, что Чарлз надел костюм.

— Воду, пожалуйста, — сказал Чарлз. (Господи, какой добродетельный!)

— Трезвенник? — спросил Космо.

— Не совсем.

Космо сказал:

— Твой отец выпивал в твоем возрасте, ну, под стрессом.

— Но больше нет. Мама заставляет его беречь печень.

— Какой разумной она стала, — насмешливо сказал Космо. — Раньше она любила устраивать ссоры.

Чарлз засмеялся:

— А ему это нравится. Это заставляет его всегда держаться в форме.

Они заказали еду.

Космо, казалось, был счастлив посидеть молча. Чарлз несколько напряженно произнес:

— Гм… Мама сказала, что вы хотите со мной поговорить, дядя Космо.

— А она сказала, что я собираюсь делать?

— Да. Это ужасно великодушно. Вам лучше передумать. — Он покраснел под загаром.

Он не только надел костюм, но и подстригся, заметил Космо с удовольствием. И полоски белой ножи виднелись на шее, у лба и ушей. Должно быть, пытается произвести хорошее впечатление. И Космо сказал:

— Ты чувствуешь себя связанным, заманенным в ловушку? („Может, я вмешиваюсь в жизнь мальчика и делаю ему что-то плохое?“)

— О нет-нет, это прекрасно. Но самое замечательное… Я даже на могу понять, как вы можете отдавать Коппермолт.

— Могу, — сказал Космо. — Кроме того, как тебе объяснит твой отец, это единственный путь удержать Коппермолт в семье. Налоги после смерти владельца разорительны. Но расскажи мне об Индии. Я не могу обсуждать дела и есть. Где ты был?

— Да везде. Это чудесно. Я провел там год. И могу говорить про это неделю.

— Пожалуйста, не делай этого. Постарайся покороче.

— Вот я и хочу. Хьюберт обещал мне помочь опубликовать статьи. Он очень добрый…

— Таким и должен быть.

— Он предложил мне написать книгу. Тогда мне надо туда вернуться и увидеть еще больше. Там так много всего и так много разных людей.

— Слышали.

Чарлз подумал: „О Боже! Я ему надоел. Я никогда не знал его хорошо. Он какой-то напряженный, и с ним тяжело общаться“.

— О, между прочим, пока не забыл, мама сказала, что я должен рассказать вам кое о ком из подчиненных старого раджи. Некоторых вы знаете.

— Знаю?

— Супружеская чета Тревельян. Мама говорит, что бабушка и дедушка приглашали их дочь погостить в Коппермолте, когда она была подростком. Папа помнит ее, он сказал, что вы с Хьюбертом были в нее влюблены. И если бы он не помолвился с мамой, то сам бы попытался. („Проклятый Нигел со своими короткими ногами!“)

— Впервые слышу, — сказал холодно Космо.

— Но, во всяком случае, — затараторил Чарлз, — они там, два старика. По крайней мере, такие же старые, как бабушка, живут в превосходном доме, они построили его для себя в оригинальном стиле, у подножия Гималаев.

— Не Нилгери? — съязвил Космо.

Чарлз сказал:

— Простите, я дурак…

— Продолжай.

— Ну хорошо, эти старики похожи на законсервированные фрукты, у них полно слуг, они ими командуют. Ворчат, что все не так, как было, но не собираются двинуться с места. У них понятие времени исказилось. Индийцы или слишком терпеливы, или находят их забавными. Что взволновало маму и Таши — они были на ужине: Генри уехал в Брюссель на пару дней, — так это то, что старушка Тревельян все еще пишет старой портнихе, к которой они все ходили; так вот, она заказывает у нее платья, а их потом копируют дешевые индийские портнихи. Портниха — одна старушка с Бошам-Плейс.

— Рю-де-Ранс, — пробормотал Космо.

— Что? — Чарлз растерялся.

— Ничего, — сказал Космо. — А что еще?

— А, ну только то, что мама и Таши тут же заговорили о девочке, в которую вы все были влюблены. Они чувствуют себя виноватыми перед ней. Им бы очень хотелось увидеть, какая она сейчас. А потом Джойс сказала: „Все следы затерялись“. Ох, — добавил Чарлз, — может, мне не надо было упоминать Джойс, может, я во что-то вмешиваюсь? Но она тоже была на том ужине. Извините.

— Нет, ничего страшного, — сказал Космо. (Джойс — старинная подруга.) — Она была наша общая подруга. Ты бы посмотрел на ее зубы в четырнадцать лет! Хочешь „стилтон“? Он замечательный.

— Нет, спасибо. — „Зачем мне надо было упоминать Джойс? А мама еще дружит с Джойс? После того, как дядя Космо развелся с ней? И что он хочет сказать про ее зубы? Не понимаю я этого старшего поколения“. — Не надо сыра, спасибо.

— Кофе? — предложил Космо.

— Да, спасибо.

— Сигару?

— Я не курю.

„Было бы жестоко спросить, трахается ли он“.

— Кофе, пожалуйста, официант. А марихуану куришь?

— Иногда.

— Рад, что признаешься в этом пороке.

Официант принес кофе.

— Ну вот, — сказал Космо. — Ты, должно быть, умираешь от нетерпения перейти к главному вопросу. А мне надо отправляться в Бодвин на судебное разбирательство. Насколько я понимаю, ты не хочешь работать в Сити, как твой отец, или жить в Лондоне. Ты хочешь ездить, писать, поэтому тебе должно быть интересно жить за городом. Тебе надо научиться управлять имением. Чувствуешь ли, что способен взять на себя Коппермолт? Если согласен, я предлагаю его тебе. Я верю, что ты разрешишь матери жить там до смерти. У меня нет детей, но если я проживу столько лет, сколько отпущено, не придется платить налоги за наследство. Я надеюсь, что ты будешь там так же счастлив, как все мы, найдешь девушку себе в жены. Я уже подготовил заявление насчет тебя своему поверенному. Ты когда-нибудь слышал, как и когда Хьюберт получил ключи и бумаги Пенгапаха? Просто, что когда он все это получил, поверенный повесился. Это не смешно, но некоторые почему-то смеялись. Это так поразило Хьюберта, что он влил в себя целую бутылку виски. Ну, не будем отвлекаться. Все оформят быстро. — Космо отодвинул стул и поднялся.

— У меня нет слов… — сказал Чарлз.

— Хорошо.

— А могу я задать вопрос?

— Какой?

— А почему вы не хотите вернуться в Коппермолт, когда кончите работать? Я знаю, у вас нет детей, но вы любите это место и, кажется, так…

Космо задумался: „Мне нравится этот мальчик, он справится“.

— Никогда нельзя возвращаться туда, где ты был счастлив. Прекрасные воспоминания очень опасны, они могут придавить. Дело в том, что я недавно съездил в одно местечко во Франции, где был чрезвычайно счастлив. Прогресс его изуродовал до неузнаваемости. Я нашел хозяина кафе, прежде молодого, энергичного человека, влюбленного в свою беременную жену, а теперь он старик в инвалидном кресле. Оружейная лавка превратилась в магазин сувениров. О мой Бог, я побегу. Еще вопросы? Как я сказал, все бумаги — у поверенного. Это было прекрасно. Передай мою любовь Мэбс. — Он торопился уйти.

На ступеньках клуба Чарлз, потрясенный необходимостью сказать что-то весомое в знак благодарности, вдруг выпалил:

— А почему вы женились на Джойс?

Космо расплылся в улыбке.

— Чтобы проучить свою матушку — нечего вмешиваться в мои дела и пытаться управлять моей жизнью. Может, поэтому?

Чарлз, глядя, как он уходил, подумал: „Он какой-то оторванный от всех. Может, он одинок?“ А потом, забыв про одиночество Космо, поспешил к ближайшей телефонной будке, чтобы позвонить любимой девушке, сообщить радостные новости и попросить ее выйти за него замуж.

Космо запер портфель в багажник и сел в машину. Это была уже третья или четвертая после развода, но он упрямо опустил стекло, чтобы свежий воздух изгнал оставшийся в наследство запах. Он открыл окно по привычке. Он редко теперь вспоминал Джойс. Так, упрек в его собственной глупости. Нет надежнее способа потерять подругу, чем жениться на ней. Всегда вдохновленная, энергичная, великодушная Джойс, достигнув среднего возраста и став близкой, быстро наскучила ему. Что касается секса, такого изощренного и чувственного в молодые годы, то он стал похож на аэробику. Но теперь, после Бодмина и судебного разбирательства там, у него оказался свободный уик-энд. Он хочет побездельничать в Лондоне, понаблюдать за птицами, а может, лучше отправиться в Слэптон-Лей и Экс-Эстуари и посмотреть на птичий перелет или воспользоваться случаем залезть на скалы в северном Девоне? Он ехал на машине до Лончестона, наслаждаясь возможностью выбора. „Приятно, — подумал он, — быть ничем не связанным, не надо спешить к жене или семье, как, например, приходится Хьюберту. Он то подстраивается под каникулы детей, а, собираясь в Венецию или Париж, думает, как Виктории успеть проскочить между учебными четвертями детей, и постоянно ездит на работу. Неудивительно, что ему грозит язва“. Космо закрыл окно. Тяжелый ливень обрушился на ветровое стекло. Конец сентября принес штормы, на северном побережье должно быть холодно. Ему лучше сократить путь, поехать на юг от Лончестона, остановиться в пабе, он мог переночевать в Пенгапахе, там всегда его хорошо встречают, как и всех друзей Хьюберта. Он бы взял в деревне ключ и расположился, как дома. „Но я там не как дома, — раздраженно подумал Космо. — И никогда не чувствовал себя как дома после рассказа Флоры о том, что она слышала, как мы ее обсуждали. — А затем он подумал — ведь уже прошло восемнадцать лет с тех пор, Хьюберт женился, достиг успехов, я женился и развелся, но зато у меня хорошая практика. Нет, нет места для сантиментов. Мне надо собраться и стать благоразумным“.