— Им хотелось быть самыми первыми, кто увидит, какой она стала. — Космо передразнил, как они сказали „самыми первыми“ возбужденно-восторженно. — А подходящий ли она объект, чтобы ею заняться?

Теперь Хьюберт в изумлении воскликнул:

— О!

— Да, люди должны подходить, — сказал Космо, как Мэбс и Таши.

„Особенно Мэбс и Таши“, — подумал Хьюберт.

— Давай, вернемся, — Космо встал и нырнул в воду.

Коровы, стоявшие по колено в грязи, испуганно убежали. Космо стряхнул воду с волос, проплыл немного, потом Хьюберт догнал его.

— Ты, может, этого и не понимаешь, — сказал он, когда течение подхватило и понесло, — но Мэбс и Таши воспитывались так, чтобы быть подходящими друзьями, чтобы заводить дружбу с подходящими ребятами. И что делать с неподходящими ребятами или мужчинами брачного возраста, они не знают.

— Ты уверен?

Хьюберт плыл рядом с другом, вспоминая бегающие пальцы, и подумал, что он мог бы взять на себя роль неподходящего.

— А как ты думаешь, они уже спали с Нигелом и Генри? Ну, пытались?

— О нет, нет. Они ничего про это даже и не знают. Только не эти две. Нет.

— На самом деле?

— Я полагаю, они очень интересуются, во всяком случае, я так думаю, но они, как и мы, невинны.

— Я помню, каким страстным жаром ты был полон в наши прыщавые отроческие годы…

— Конечно, я ужасно интересовался. И интересуюсь до сих пор. Но с кого начать, мне пока совсем не нравятся те, что появляются.

— Ну, не спеши, — сказал Хьюберт. — Оксфорд способствует сдержанности насчет девочек, это в школе возникает предрасположенность, сам знаешь к чему. К мальчикам.

— Я мальчиков не люблю.

— Я тоже, — сказал Хьюберт. — Слушай, а не оставили мы свои купальники вон за тем камнем? — Медленно гребя к берегу, Хьюберт с сожалением подумал о своем недавнем опыте в сексе: этот эксперимент ему дорого обошелся. Он не узнал ничего, чего бы уже не знал, а потерял что-то, чего не вернуть. Наблюдая за Космо, проворно взбирающимся вверх по берегу, он почувствовал острую зависть к неопытности друга. — Я было подумал, — сказал он, — что ты уже все про это знаешь.

— О чем? — спросил Космо, продолжая искать плавки, — а… вот они.

— О девочках, о женщинах, ты же обычно говоришь, что не можешь ждать. — Хьюберт натянул трусы, которые передал ему Космо.

— Проблема в том, что девочки как раз могут ждать. Девочки, которые меня привлекают — великие ожидательницы. Поцелуи — да. Но что-то большее — ничего подобного. Магазин закрыт.

— Подходящие девочки, — пробормотал Хьюберт и вспомнил Мэбс. — Так ты действительно веришь, что…

— Слушай. — Космо поднял руку. За поворотом реки плескалась вода, раздавались девичьи голоса и мужской смех. Космо рывком натянул трусы. — Давай, подкрадемся к ним. — Он вошел обратно в воду, за ним Хьюберт, и, держась ближе к берегу, они поплыли к излучине. В большом омуте плавали Мэбс и Таши. Мэбс в красном купальнике, Таши — в голубом, обе в белых шапочках. Обе подзуживали Нигела и Генри веселым криками, а те на другом берегу обсуждали, можно ли влезть на ветку дерева и нырнуть прямо оттуда.

— Ничего не стоит, если умеешь. — Космо стоял в воде, переступая с ноги на ногу. — Генри сумел.

Они следили, как двое мужчин забрались на дерево и нерешительно шли по ветке. Нигел, никак не скажешь, что ловко, неуклюже нырнул. Генри — следом за ним, и очень аккуратно.

— Эффектно! — закричала Мэбс. — Еще раз!

Хьюберт схватил Космо за руку, показывая на что-то.

Над ними на берегу раздевалась Флора.

— Флора, давай сюда! Так здорово! Поторапливайся! — кричала Мэбс.

Флора сняла платье и стояла спиной к Космо и Хьюберту в одних панталонах. Она держала конец большого полотенца, защищаясь от взглядов купальщиков, сняла панталоны, окружив себя полотенцем. Потом натянула купальник. Она делала все это медленно, не переставая наблюдать за дурачащимися купальщиками. А потом опустила полотенце, завязала сзади волосы и, сделав три шага, нырнула. Космо и Феликс наконец выдохнули.

— Лучше немного подождать, — сказал Космо. — Она может догадаться, что мы ее видели.

Хьюберт, припав к берегу, кивнул.

Флоре было спокойно сидеть в конце длинного обеденного стола у Леев, есть что предложат, наблюдать за соседями, определять, какой вилкой или ножом пользоваться. Она сразу почувствовала облегчение, обнаружив, что порядок мало чем отличается от того, что за обедом у родителей в Индии. Она сидела между Нигелом и Генри, они говорили друг с другом, перегнувшись через нее, или с Мэбс и Таши, сидевшим по бокам от них, и их необремененность хорошими манерами избавляла ее от необходимости говорить. Она надеялась, что за ужином не испортит платье Мэбс и не схлестнется взглядом с Космо и Хьюбертом, сидевшими напротив. Ее вполне устраивало остаться незамеченной и прийти в себя после напора Мэбс и Таши, встретивших ее на станции.

В Индии она старалась держаться подальше от родителей и жила со слугами, в Италии и Франции ей было скучно с гувернантками, последние пять лет в школе были вообще бесполезны, поскольку она проводила время с людьми, которые ей абсолютно не нравились. Она ничего не знала о внешнем мире, и очень краткое знакомство с семейной жизнью в Динаре выветрилось из памяти, и она не готова была встретиться в реальной жизни с людьми, о которых мечтала, и была удивлена их любовным и доброжелательным отношением друг к другу и к ней, а также той непринужденностью, с которой они включили ее в свой круг.

Потягивая маленькими глотками вино, она старательно пыталась не смотреть через стол, чтобы не встретиться глазами с Космо и Хьюбертом, боясь, что, если такое произойдет, она покраснеет или смутится. Хотя она и знала, что встретится с Космо и, возможно, Хьюбертом, оказаться лицом к лицу с ними было неожиданностью. После того как она нырнула второй раз, они схватили ее, проплыв под водой излучину и неожиданно вынырнув так, что она оказалась зажатой между ними.

— Моя добыча! — Космо сказал это или Хьюберт? — Она моя! — Флора не знала, но их тяжелые тела придавили ее в воде и испугали интимной близостью, они возбуждали, когда ее бедра или груди касались их. Космо поцеловал ее в губы, когда она открыла рот, чтобы закричать, а Хьюберт — в шею, ударившись зубами. Флора надеялась, вспоминая за ужином купание на реке, что они не заметили ее первую реакцию, когда ей тоже хотелось поцеловать их, но вместо этого она бешено забилась, освобождаясь.

Приплыв к берегу, Флора догнала Мэбс и Таши, они достали термосы, приготовили сандвичи для пикника. Жуя сандвич и запивая чаем, она заметила, как изменились Космо и Хьюберт. Феликс ей показался ниже ростом, когда он пригласил ее на ленч, а Космо и Хьюберт из мальчиков превратились в мужчин, стали крупнее. Нос Хьюберта довлел над всем. Его брови почти срослись и в сочетании с черными глазами придавали ему зловещий вид. Лицо Космо стало тоньше, волосы — более жесткими, на подбородке пробивалась щетина, она почувствовала ее, когда он целовался, и рот стал строже. „Ничего особенного они не имели в виду, — решила Флора, прислушиваясь к их разговору. — Они вели себя просто в духе всеобщей атмосферы доброжелательности и веселья такого красивого места“.

С момента, когда Мэбс и Таши встретили ее на станции, налетев, точно ураган, она встречала здесь только дружелюбие. Если девочки буквально ошеломили ее своим проявлением доброты, то и встреча с хозяевами явилась сюрпризом. Милли, целуя, воскликнула:

— Дорогая моя! Ты стала такой хорошенькой! — она произнесла это так, как будто испытывала неземное наслаждение, и передала ее на попечение улыбающейся горничной Молли. Молли отвела ее в комнату, распаковала чемодан, приготовила ванну, а после того как Флора вернулась с реки, помогла переодеться, причесала ее и отправила вниз в гостиную.

Ангус, сильно поседевший, вышел навстречу с явным удовольствием, раздувая усы, и напомнил ей о лангустах на пикнике, поинтересовался родителями, представил гостям, имен которых она не могла вспомнить, кроме очень худенькой мисс Грин.