Луна сказала:

— Возможно, её кто-то взорвал.

Бокоход покачал головой.

— Ничто не вечно. Всегда найдутся трещины и слабые участки — места, через которые может просочиться вода. И, если ничего не делать с ними, утечки становятся всё сильнее, вплоть до… — он замолчал. — Всё, что нужно — это лишь время, — неубедительно закончил он.

— Мы в дерьме, — зарычал Боннер. — В грёбаном вонючем дерьмище.

Снежку показалось, что неизбежная правда начинала доходить до всех. Для этого даже Бокоходу уже не приходилось ничего говорить.

Ахмед шагал в нескольких шагах впереди и вглядывался дальше вниз по долине. Он был пилотом; как у них у всех, у него были хорошие глаза. Он показал перед собой.

— Думаю, там есть город.

Может быть, подумал Снежок. Это был всего лишь клочок местности зеленовато-серого цвета. Он не мог разглядеть ни движения, ни блеска лобовых стёкол автомобилей или окон, ни поднимающегося дыма, ни огней. Но им больше некуда было идти.

Прежде, чем они покинули возвышенность, Ахмед выстрелил пару поисково-спасательных сигнальных ракет, которые он захватил из укрытия. Никакого ответа.

Они следовали за Ахмедом, когда он смело и с вызовом шагал по поросшей травой дороге вниз по долине в сторону города. Начало смеркаться. В городе, к которому они приближались, не зажглось ни одного огня; это было место, где царили темнота и тишина.

В некоторых местах речные берега превратились в болото с низкими, покрытыми зеленью кочками, отмечающими места, которые когда-то могли быть зданиями. В другом месте вдоль берегов росли большие и изящные ивы — они выглядели довольно старыми, с неохотой отметил Снежок — а остальная пойма поросла лесом из тополя и ясеня. Ещё дальше ему были видны массивы дубрав, разросшиеся по низким холмам.

Задолго до того, как добраться до центра города, им пришлось покинуть заросшую дорогу, потому что она уходила под поверхность разлившейся реки. Дальше в реке Снежок различал её формы и очертания на мелководье.

— Если начать строительство около реки, — медленно проговорила Луна, — то вы занимаете землю на каком-то одном берегу. Верно? Но, когда бросаешь города, уровень воды начинает повышаться, потому что вам больше не приходится откачивать грунтовые воды для промышленного использования, и вас затапливает.

Никто не прокомментировал её слова. Они продолжали идти, огибая реку и её болотистый берег.

В конце концов, они зашли в сам город. Здесь можно было разглядеть расположение улиц — почти прямоугольную сетку, лежащую поверх пологих склонов. Но дороги были разрушены так же, как та, по которой они пришли сюда. Сами здания представляли собой всего лишь узор из насыпей и холмиков, драпированных зеленью, в большинстве своём не выше, чем по пояс. Место в целом напоминало сильно заросшее кладбище. Снежок подумал, что в лесу они могли пройти мимо любой из этих куч заросшего зеленью щебня и подумать, что это всего лишь очередной выход скальной породы, плод бездумного каприза природы. Даже растительность здесь была почти такой же, как на открытой земле вне города. И лишь характер их расположения говорил о том, что это место строили руки и планировал ум.

Однако в разных местах из зелёного моря торчали более прочные фрагменты. Выделялся один кольцевой холм, так же густо покрытый зеленью, как все остальные. Снежок подумал, что это могла быть цитадель, фундамент одного из великих замков норманнов, которые были воздвигнуты, чтобы укрепить свои позиции в оккупированной Англии одиннадцатого века. Если это так, то он продолжал существовать там, где многое другое разрушилось. Они обнаружили ряд колонн, разрушенных до пеньков, которые были, скорее всего, сделаны из мрамора. Это мог быть великолепный фасад банка или ратуши.

И ещё была статуя, упавшая на спину. Его лицо, покрытое оспинами лишайников и выветренное до неузнаваемости, смотрело в небо, высунувшись из океана зелени. Но Снежок видел, что на статуе оставались следы горения. Он искал дату, но не мог её найти.

Копаясь среди растительности, которая покрывала другие безликие холмики, он нашёл ещё больше следов пожара, сажи и горения. Это место горело — тогда, перед тем, как разрушиться. Он ходил по месту трагедии, по месту всепоглощающего ужаса. Его терзал вопрос: на какую глубину ему нужно копнуть, чтобы он смог найти кости?

Они пришли на сравнительно открытое место. Это, наверное, была центральная площадь, или, возможно, рынок. Ахмед объявил привал. Они сбросили ношу, пили воду и оглядывались по сторонам. В удлиняющих вечерних тенях разрушенный город не выглядел жутким местом, подумал Снежок: не природным, но и не человеческим, ни то, ни другое.

Небольшое крысовидное существо удрало из-под ног Сноуи, дробно стуча коготками по разломанной поверхности асфальта, и исчезло в более густой зелени вдали от площади. Оно было похоже на полёвку. И, пройдя по его следам, Снежок увидел очертания стоящего на задних лапах настороженного зайца. Зверёк развернулся и удрал с удивительной скоростью.

— Полёвки и зайцы, — проворчал он Бокоходу. — Я думал, мы увидим кошек и собак.

Бокоход пожал плечами; пот и грязь покрывали его лицо.

— Люди пропали, верно? Цивилизация рухнула, бла-бла-бла. Кошки и собаки были избалованными, одомашненными, всё их выведенное людьми генетическое разнообразие. Они не протянули бы долго без нас.

— Я бы подумал, что кошки выживут. Даже маленькие котята ходят на охоту.

— Дикие кошки были совершенными машинами убийства. Но у домашних разновидностей зубы, челюсти и мозги были меньше, чем у их диких предков, потому что так их больше любили старые леди, — Бокоход подмигнул. — Я всегда думал, что кошки были не тем, кем казались. Они были не такими уж и жизнестойкими. Просто головная боль.

— А где автомобили? — спросила Луна. — Я имею в виду, что я вижу здания, то, что от них осталось. А как же машины?

— Если пороешься в растительности, то сможешь найти несколько пятен ржавчины или кусочков пластмассы, — Бокоход впился взглядом в Ахмеда. — Что, снова собираешься устроить мне разнос за снижение морального духа? Я всего лишь указываю на вопиюще очевидные вещи.

— Но прямо сейчас нам не следует забивать этим голову, — сказал Ахмед с рассудительностью, восхитившей Снежка. — Также вполне очевидно, что мы должны делать дальше.

Снежок кивнул.

— Мы должны найти укрытие.

Боннер вскарабкался на низкую насыпь, которая когда-то могла быть стеной. Затем он указал примерно на запад.

— Туда. Я вижу стены. Я имею в виду, стены, которые стоят. Что-то, не полностью покрытое дерьмищем.

Охваченный неразумным проблеском надежды, Снежок залез к нему. Это была церковь, он это видел. Средневековая церковь. Он мог разглядеть высокие, узкие окна, высокий дверной проем. Но дверей и крыши давно уже не было, и здание стояло, открытое всем ветрам. Он чувствовал разочарование, и в то же время прилив восхищения.

Бокоход, казалось, разделял его мысли:

— Если уж ты собрался строить, надо строить из камня.

— И где, ты думаешь, мы находимся? В Англии, во Франции?

Бокоход пожал плечами.

— Да что я знаю о церквях?

Ахмед поднял свою ношу.

— Хорошо. Крыши там нет, поэтому нам нужно будет сделать навесы. Боннер и Снежок идут со мной, и мы принесём какие-нибудь ветки. И нам нужен будет огонь. Луна, Бокоход, вы отвечаете за него.

Он посмотрел на их лица, которые сияли в сгущающейся темноте, как монеты. Это был первый раз, когда они исчезали из поля зрения друг друга с того момента, как проснулись, и даже Снежок ощутил острую боль неуверенности.

— Не заходите слишком далеко, — мягко сказал Ахмед. — Мы здесь одни. Похоже, никто не придёт нам на помощь. Но с нами всё будет в порядке, пока мы будем сохранять осторожность. Если что-то пойдёт не так — что угодно — кричите или воспользуйтесь своим пистолетом, и остальные прибегут. Понятно?

Они кивнули и зашептались. Затем они скрылись в сумерках, целеустремлённо выполняя поставленные задачи.