– Не напускайся на нее так, Лин. Она не хочет, чтобы тебя привезли домой в гробу.

– Как же она?…

Непонятно. Мэгги никогда не знала о той единственной ночи, которую Арлин провела с Джеком. Когда это произошло, девочка гостила у дедушки с бабушкой. И видит бог, Арлин никогда и никому об этом не говорила, а в присутствии дочки даже шепотом не произносила имя Джека.

Но брат и Джек были близки, хотя уже не так близки, как во времена соседства по комнате в Бостонском университете. Нынче оба работали журналистами в «Бостон Глоб», что вполне объясняло эпизодические встречи Мэгги и Джека, но все же…

– В прошлом декабре я встретил Мэгги на свадьбе Робина и Джулза, – объяснил Джек. – Сказал ей, что знаком с тобой… – Он пожал плечами. – И, кажется, обмолвился, что между нами что-то, хм, было.

– Что-то было, – повторила Арлин.

– Да, – подтвердил Джек, сделав виноватое лицо. – Возможно, даже обмолвился, ну ты понимаешь, что меня, так сказать, до сих пор влечет. Ты знаешь. К тебе.

Джек напрочь облажался. Отмеченный наградами журналист только что выдал самое корявое, самое неопределенное объяснение в любви всех времен и народов.

В глазах Арлин он увидел такое недоверие, словно еще секунда и его нарядную задницу пинками вытолкают за дверь.

– Ты сказал моей дочери…

– Что я не переставал думать о тебе, – закончил за нее Джек, боясь точнее сформулировать, что он чувствовал и испытывал более десяти лет. Совершенно ясно, в ближайшем будущем Арлин не собирается падать в его распростертые объятия. Тогда, два года назад, он напрочь упустил подвернувшийся шанс. – Да. Мы говорили и… Я хочу знать, как твои дела.

– Спасибо, хорошо, – ответила она. – Хотя все еще скучаю по своим любимым трусикам.

Вот он – момент истины!

– Хорошо, – произнес Джек, стараясь говорить, как ни в чем не бывало. – Просто отлично. Давай разложим все по полочкам. Давай поговорим о той ночи. Я расскажу тебе, что случилось со мной на следующий день.

Арлин яростно помотала головой.

– Давай не будем. Оставим эту тему… – Он практически видел, как в ее голове крутятся колесики. – Уилл рассказал мне, что спас тебе жизнь. В ноябре прошлого года. Когда вы были в Афганистане и…

– Он не имеет никакого отношения. – Джек понимал, к чему она клонит. Предположила, что Уилл идейный вдохновитель этой сумасшедшей затеи. По правде, он даже не думал об Уилле. Наверное, потому, что друг быстренько спустил бы его с небес на землю. А у Джека теплилась искорка надежды, как Арлин обрадуется возможности остаться дома – когда пройдет первый шок из-за обращения дочери к Джеку с подобной просьбой. – Это полностью идея Мэгги.

Арлин сомневалась.

– Почему ты так нарядился? – Поинтересовалась она с подозрением.

Он посмотрел на шерстяные брюки, на яркий шелковый галстук.

– Не знаю, захотелось, – пожал плечами Ллойд. – Хорошо выгляжу?

– Настолько, что я занялась бы с тобой сексом, – заключила Арлин. Старая добрая решительная Арлин. Ну почему его не привлекают робкие застенчивые милашки? – Ты надел его потому, что той ночью был в этом костюме.

Был. В ту ночь.

Джеку только-только вручили награду за газетную статью о кризисе в здравоохранении. Ему вскружило голову не столь от премии, но от осознания, что написал о чем-то значимом.

После банкета в честь награждения, по чистой случайности, в центре города рядом с Копли-сквер он столкнулся с выходившей с работы Арлин. По ее словам, это всего лишь временная подработка – подмена подруги-официантки в местном ресторане. Арлин была в джинсах и обтягивающей майке, на ногах сандалии, рыжие кудри свободно падали на плечи, улыбка, наполненная солнечным светом, и…

Но Джек в жизни бы не вспомнил, какое нижнее белье оказалось на ней надето той невероятной ночью. Черное или фиолетовое. Ему казалось, цвет должен был навсегда впечататься ему в мозг. Черный – или фиолетовый – подчеркивал бледность ее гладкой идеальной кожи, когда они упали на кровать.

Джек сделал то, что жаждал сделать уже много-много лет – погрузиться в Арлин, увидеть, как ее красивые волосы рассыпаются по его подушке, а сверкающая в глазах улыбка предназначена только ему.

В эту минуту ее глаза не сверкали. Более того – они прищурены. Арлин выглядела довольно мрачно. И устало. Без сомнения истерзанная тем, что делала и видела за последние долгие месяцы, находясь в зоне боевых действий.

Джек знал, если у него есть хоть малейший шанс, он, конечно же, использует его, потому что сказал ей правду.

– Да. Той ночью ты заявила, будто в костюме я выгляжу отлично, и тебе хочется, ну знаешь, снять с меня этот костюм и…

– Я помню, что сказала, – оборвала Арлин и выругалась, потому что у рыжих, как она, такой цвет лица, что невозможно скрыть румянец. Она не только вспомнила, что произнесла, но и припомнила, что они сделали после того, как она сказала.

Джек тоже вспомнил. Очень живо. В великолепных сочных красках. За исключением одного – цвета ее трусиков.

– Я не перезвонил тебе, – произнес он спокойно, – потому что Бекка угрожала самоубийством. Я совершил ужасную ошибку за несколько ночей до того, как мы с тобой стали близки. Она пришла ко мне и… я решил, что это… ну, понимаешь, по старой памяти? Это было глупо. Я поступил по-идиотски – сам первым это признаю. Нужно было сразу догадаться. Но потом, когда она… – Начался кошмар: телефонные звонки бывшей жены, угрозы, страх, что она окажется абсолютно безумной и покончит с собой. Он ошибочно допускал, будто жена, возможно, все еще любит его… – Она мать моих детей, Лин. Мне казалось, нужно дать ей еще один шанс – независимо от того, чего на самом деле хотел я. А хотел я только тебя.

Арлин не верила ему. Это Джек определили по тому, как она кивала.

– Ты мог бы написать записку. Прислать мои трусики обратно.

Дерьмо.

– Ты поверишь мне, если я скажу, что хотел их оставить?

Арлин рассмеялась ему в лицо:

– Чтобы Бекка нашла? Нет.

– Да, это было бы скверно, – признал Джек. – Тем не менее, я так и поступил. Захотел сохранить. Хотя, не вернул их по другой причине. На самом деле… – Он просто должен был это сказать. – Видишь ли, я обнаружил у себя на полу двое трусиков. Черные и фиолетовые. Я не знал, которые из них…

– Верю, – прервала его Арлин, встала и направилась к двери.

Джек остался на месте, решительно настроенный, чтобы она его выслушала.

– Другие принадлежали Бекке… Арлин, клянусь, той ночью я был уверен, что с моим браком покончено. Мы не виделись полгода. Чуть ранее на той неделе я общался с адвокатом…

– Спасибо, что заглянул.

Он решил попробовать иную тактику:

– Мэгги сказала, что ты вернулась домой всего на месяц.

Арлин открыла дверь.

– Вероятно, я не достаточно ясно выразилась. Тебе пора уходить.

– Знаешь, а я уверен, что если мы будем трудиться не покладая рук, за этот месяц ты могла бы забеременеть.

– Шутки кончились, Джек.

Арлин всерьез разозлилась.

Он даже не пошевелился. Он не мог, да и не стал бы.

– Я должен был тебе позвонить, – признался Ллойд. – Я был неправ и сожалею об этом. Если бы можно было поступить по-другому, поступил бы. Я бы позвонил и объяснил, и… – Ему пришлось прочистить горло. Джек закрыл глаза и просто сказал: – Хотел рассказать тебе, как много та ночь значила для меня, и как сильно мне хотелось, чтобы у нас было еще много таких ночей следующие лет пятьдесят.

Арлин упрямо покачала головой, но потом сказала:

– Ты расстался с Беккой год назад. А тебе тогда не приходило в голову позвонить мне?

В нем шевельнулась надежда, словно маленькая искра жизни в крошечном семени, способная в любой момент расцвести, дай ей только шанс. Понятно же, что она за ним следила, выспрашивая сведения у брата.

– Ты встречалась с этим, как-там-его. Питером. Тем идиотом.

– Если ты думал, что он такой идиот, – возразила она, уперев руки в бока, – то почему же не ломился в мою дверь и…