Не то чтобы им нужен был этот повод, чтобы сделать возвращение романтичным. На самом деле Роб недавно рассказал мне об одном очень милом военно-морском ритуале, который называют «Первый поцелуй».

Когда приближается родной порт, все семейные мужчины и женщины на борту принимают участие в лотерее. И это ох какое беспощадное соревнование. Потому что победитель первым сходит на берег, первым приветствует – и целует – супругу или супруга после шести долгих месяцев отсутствия.

Меня трогает чистая романтическая сентиментальность этого обычая. Первый человек, который ступит на землю, выбирается не по чину или важности. Эта честь предоставляется кому-то, кому повезло быть женатым и любимым.

Военно-морской флот США – крупное и жесткое подразделение сильнейших военных сил в мире. И все же каждый – от адмирала до новобранца – без тени смущения признают, что важнейшее в возвращении домой – это объятия женщин и мужчин, которые их ждут.

Но, может, это не так уж и удивительно. Каждый, кто способен пожертвовать столь многим, служа своей стране и помогая сохранять Америку «землей свободы», должен хорошо понимать силу любви.

Для наших военнослужащих любовь – это не конфетные коробки в форме сердца, а трата каждой минуты короткого отпуска на берегу на поиски телефона, чтобы поздравить дочку с днем рождения.

Любовь – не ужин на двоих при свечах, а быстрый перекус в 15-30 в переполненной столовой на пятьдесят человек, потому что корабль во вражеских водах, и нужно возвращаться на дежурство.

Любовь – не гладенькие поздравительные открытки, а осторожное продвижение, по одному аккуратному шажку, в поисках ловушек со взрывчаткой в темной пещере в Афганистане – убежище террористов.

Любовь – не дюжина роз, а пятьдесят дюжин ночей в море, в тесной каюте, за полмира от любимых рук.

Любовь не только в «Первом поцелуе», но в каждом поцелуе, от которого каждый военнослужащий и каждая военнослужащая охотно отказываются, вызываясь добровольцами. В каждом мгновении вдали от дома и семей, которыми они жертвуют ради другой любви – к своей стране.

И к свободе.

Спасибо за этот бесподобный подарок.

И возвращайтесь поскорее.

Март 2009 года

Эта история произошла через несколько недель после Hot Pursuit/По горячим следам или перед Breaking the Rules/Против правил

Крошечная страна под названием Тарафашир

К коммерческому авиалайнеру подогнали узкий портативный трап, и под ногами Сэма Старрета, спускающегося на взлетно-посадочную полосу, загудел и завибрировал металл. На одной руке Сэм держал сына Эша, через плечо болталась сумка с подгузниками, и не одно, а целых два детских автомобильных кресла оттягивали другую руку папаши.

Кресла были громоздкие и неудобные, хотелось поудобнее взяться или же срочно заиметь побольше рук.

Прямо позади Сэма спускались Джулз Кэссиди с Робином, сражаясь изо всех сил с таким же третьим по счету креслом и кучей ручной клади. За ними жена Сэма, Алисса, волокла вниз две летние коляски, понадобившиеся в этом приключении длиной в месяц. Следом шли Макс и Джина Багаты, которые несли свою необычно воспитанную трехгодовалую дочурку и восьмимесячного сынишку со здоровыми легкими, все еще что-то лопотавшего себе под нос, видимо, горестно жаловавшегося от лица всей команды по поводу расстройств, неудобств и горького разочарования.

Этот маленький семейный выезд на природу быстренько превратился в откровенное несчастье, когда отложили их первый рейс – сперва почти на шесть часов у выхода на посадку, потом больше двух часов на аэродроме у самолета. В результате они появились в Лондоне в черт знает какое время, пропустив стыковочный рейс, что вызвало эффект домино, и повлекло за собой необходимость сесть на этот самый последний, запаздывающий на семь часов рейс, на котором в свою очередь произошла поломка в электросистеме, вынудившая их приземлиться здесь, в Тарафашире. И все еще, твою мать, в четырех часах лета от конечной цели назначения.

Сэм прекрасно знал, что по части незапланированного приземления существуют места куда хуже, с ходу можно назвать несколько – Ливия, Пакистан, Казбекистан. По крайней мере Т-фашир относился к дружественным и безопасным странам, хотя и очень бедным. В стране правила монархия, и их король был не только монахом, но и по легенде монахом, покуривающим травку.

В минувшие десятилетия основной экспорт страны составляли марихуана и опиум. И хотя существовала сомнительно успешная программа, по которой фермеры, замещающие свои посевы соей, получали продукты и лекарства, при виде побитой взлетно-посадочной полосы Сэму стало ясно, что обещанная модернизация тарафаширской инфраструктуры снова запаздывает.

Наверное потому, что вся страна испытывает сильную ломку.

– Они держат наш рейс на Кабул. Выход на посадку номер один. Это с другой стороны вокзала, – объявил Макс Багат, закончив разговор по мобильнику и засовывая его в карман джинсов, прежде чем помочь Джине, отвлекающей двоих детишек. Восьмимесячный Майки обычно весело пускал слюни, как и сын Сэма, Эш.

Обычно.

Сегодня же, во время казавшегося нескончаемым полета, Майк всю дорогу капризничал и беспокоился, занимая все четыре родительские руки. Его сестренка Эмма, трехлетка с повадками сорокалетней дамы, благополучно сидела между дядей Робином и дядей Джулзом. Эмма немного поиграла с годовалым Эшем, который впал во вредное настроение, несомненно нахватавшись звездного примера Майки, и решил, что даже не подумает спать, если не на коленях дяди Робина, пока наконец не отрубился. Эш, разумеется, а не Робин. С этого момента Эм без колебаний провела оставшиеся часы полета в обсуждении социально-экономических аспектов Кота в Шляпе со своими терпеливыми псевдо-дядями.

Малютка была необычайно умна, невероятно вежлива и хорошо воспитана, от чего казалась слишком серьезной себе на беду. К тому же она впитывала все в себя как губка, вечно наблюдая и слушая, что говорят вокруг взрослые.

– Вот хрен. – Джулз выругался, причем не совсем под нос, услышав новости Макса о рейсе в Кабул. Кэссиди состроил рожицу Эмме, чьи карие глазенки стали величиной с блюдце, благодаря его промаху.

Сэм обнаружил, что одно из самых величайших неудобств для родителей: невозможно сказать «хрен» в ситуациях, подобных этой, когда явно присутствует острая необходимость выругаться от души.

За последние сутки с гаком непрерывного детского нервного возбуждения и замедленного полета, это был единственный рейс, который они могли бы совершенно точно пропустить.

Однако пока Эмма хихикала при виде состроенной глупой рожицы Джулза, Сэм намотал на ус полезную информацию. Хорошо было узнать, что Эмма способна улыбаться, не говоря уже о хихикании.

Разумеется, дядя Джулз – это нечто особенное.

И не только потому, что он агент ФБР или потому, что поразительная личность, сочетавшаяся браком с кинозвездой.

Джулз это… Джулз. Единственный в своем роде.

– Все хорошо, малыш, – пробормотал Робин, улыбнувшись и толкая локтем своего партнера.- Мы всегда знали, что такое может случиться, в первый раз, что ли летаем? Все нормально. Тебе нужно туда попасть.

– Да, знаю, – вздохнул в ответ Джулз. – Просто хотел… иметь возможность должным образом попрощаться.

– У нас есть время, – заметил Сэм. – Они держат рейс.

В целом сообщение Макса было не такой уж плохой новостью – и не совсем неожиданной, учитывая, что у Макса, агента высшего класса, в списке контактов на сотовом имелся личный номер президента страны.

Сэм повернулся к Алиссе, которая забрала у него Эша.

– Мамочка тоже хочет сказать плохое слово, – поделилась она с сыном, одарившим ее слюнявой улыбкой и, что-то радостно лопоча в ответ, не ведающим своего собственного неизбежного несчастья.

Алисса снова поглядела на Сэма, и он увидел, как жена огорчена. Предстояло самое трудное – она терпеть не могла такого рода разлуку. Предпочитала работать с ним, однако чертовски хорошо представляла, что они оба не могли отправиться в опасные, полные террористов страны. Только не вместе. Больше нельзя. Из-за Эша.