Второй мотор взял Сергей (предварительно оглянувшись застенчиво). Взял. Поставил.

— Что, Фрол Федорыч, покурим? — сказал и подмигнул ему Федор-маленький.

— Покурим.

Вышли к баку.

Внешне Фрол ничем особенным не отличался от других рабочих, разве что мягкостью в повадке. Был он чуть выше среднего роста, не всегда бритый, русоволосый. Брови широкие, редкие, внимательные серые глаза. Когда серые, а когда голубые — в зависимости от освещения. С правой стороны во рту поблескивал золотой зуб. Было ему сорок четыре, однако выглядел он старше.

Фрол закурил сигарету — третью за сегодня: уж несколько раз собирался бросить курить, но не выдерживал, убеждал себя, что все равно уж курит давно и бессмысленно теперь бросать, а что касается здоровья, то оно и так у него неплохое, а жить до ста лет он не собирался. Однако привычка считать осталась.

Курилось невкусно. Горечь какая-то. «Настроение паршивое, вот и горчит, — подумал Фрол. — Не выспался».

И вспомнилось ему, чем расстроил его вчерашний день, а вернее сказать, вечер. Когда он пришел домой, Валентина уже лежала и, повернувшись к нему спиной, старательно и упорно делала вид, что спит, хотя он знал, что она не спит, что она долго ждала его — договорились идти в кино — и теперь опять обиделась, а на его робкую извиняющуюся ласку пробурчала что-то — он не расслышал что — и во всю ночь так и не повернулась к нему.

Фрол бросил недокуренную сигарету, встал, направился к Сергею.

Мотор Сергея уже завелся, фырчал, подпрыгивая, клапана стучали вовсю.

— Завелся? — кивнув, крикнул Фрол.

— Завелся… — Сергей махнул рукой. — Опять с насосом. Давление маленькое.

— И клапана.

— Это уж как водится.

— Ты вот что, Сергей… Два рубля не найдется?

— Что? Два рубля? Черт его знает, Фрол Федорыч. Погоди, посмотрю. Пойдем.

Сергей занимался в какой-то спортивной секции, и это чувствовалось сразу. Крепкий парень лет тридцати, светловолосый, с короткой стрижкой. Он стоял у стенда в тренировочном костюме с белой полоской у шеи. Пиджак вешал у контролерского столика, где сидел Степа Солдатов — Феня. Сергей и Фрол подошли к столику. Фени не было — отошел куда-то. Сергей вытер руки паклей и принялся шарить по карманам в пиджаке. Он наклонился, и спина его под синей тренировочной майкой обрисовалась четко — два мощных валика мышц.

— Нет, Фрол Федорыч. С удовольствием бы, нету.

— Ничего, ладно.

«Может, у Сашки из молодежной? — подумал Фрол. — У Умейки и спрашивать нечего». Но все же спросил у Умейки:

— Слушай, у тебя рубля не найдется?

— Чего?

Умейко орал как бешеный. Он плохо слышал. И Фролу пришлось орать:

— Рубль, говорю! Рубль!

Фрол вытянул указательный палец вверх.

— Рубль?! — Умейко только рукой махнул: нету.

И засмеялся. И, как всегда, Фрол подумал, что Умейко — хороший мужик все-таки. Безобидный.

— Саша, привет! — сказал Фрол, выйдя из ЛИДы и подойдя к стендам молодежной бригады.

— А, Фрол Федорыч, здорово.

Сашке было лет двадцать с небольшим. Черноглазый, черноволосый, красивый. Девчонки небось с ума сходили. Жил Сашка один. Но с дороги не сбился пока, да уж теперь и вряд ли собьется. В каких-то комсомольских начальниках ходил.

— Ты, Саш, этого… — Фрол почесал в затылке. — Не богат? В получку отдам.

— Сколько тебе, Фрол Федорыч?

— Да сколько есть, хоть рубль.

Больше Фролу неудобно было у Сашки просить: все-таки один, ни отца, ни матери.

— Сейчас посмотрю, постой, — сказал Сашка. Он порылся в карманах, нашел рубль, протянул.

— Спасибо, Саша. Так, значит, в получку.

— Ерунда, Фрол Федорыч. Когда будут.

— Ладно, спасибо.

«Зря два не спросил», — все-таки подумал Фрол.

— Ну как, достал? — спросил Федор.

Фрол показал рубль:

— Мало, понимаешь. Еще надо. Хоть рублик.

— На, закури, — Федор протянул портсигар.

— Неохота что-то, Федя.

— Почему неохота?

— А бог его знает, Федя. Не выспался.

— Ты моих закури. Махорочка.

— Да? Откуда? — Фрол поднял широкие брови.

— Так, баба набивает. Гильзы покупаем.

— Ну?

— Ей-богу. Так после войны и отвыкнуть не могу. Все покрепше.

— Ну, давай.

Закурили оба. «Да, это что надо, — подумал Фрол. — Аж в глазах слезы, приятно».

— Ну как, хорошо?

— Хорошо. Спасибо, Федя.

— То-то.

К шуму в цехе уже привыкли. Шум, конечно, был страшный. Особенно на участке автоматного. Здесь же, в уголке, у ЛИДы, — поменьше. Но говорить все равно приходилось с натугой.

Помолчали. Пошел конвейер. Шум в цехе еще усилился: теперь уже работала вся первая смена в цехе моторов. И завизжали автоматические коловороты на конвейере.

Появился Арсений Самойлович.

— Все курите? — сказал он зычным басом.

— Курим, а то как же, — ответил Федор.

— Конвейер пошел.

— Видим.

Промолчал Арсений, прошел. Знает, что еще первый мотор только-только в ЛИДу вползает.

— Ну что, иди, Фрол Федорыч, — сказал Федя.

— Иди ты, Федя. Следующий мой.

И Федя ушел.

Фрол докурил, поднялся, вошел в ЛИДу. Федя мотор ставит. Скоро Фролу. Скорее бы.

…С Валентиной они вообще-то давно уже были не в ладах. Не то чтобы уж очень ругались, а так — перемогались кое-как, и ладно. А позавчера она пришла поздно, сказав, что было какое-то там собрание у них на фабрике. Она работала на швейной фабрике нормировщицей, и Фрол никак не мог перетащить ее на завод — не хотела. «Какое у них могло быть собрание?..» И хотя у Фрола не было никаких оснований не верить ей, да и вряд ли, думал он, она пойдет на что-то такое, однако он чувствовал, будто червячок какой-то забрался в него — и точит, и точит. Он и не верил, и уговаривал себя, что чепуха это, лучше, чем он, ей мужа все равно не найти, а червячок точил и точил. «Надо бы и мне махорочки впрок», — подумал Фрол.

Умейко тоже завел свой мотор, и теперь они с Сергеем колдовали оба. Довольно просторное помещение лаборатории осветило солнце. Фролов ряд был весь освещен — от конца до начала. «Опять ослепы мешать будут», — подумал Фрол.

В окне ЛИДы — в дальнем от Фрола углу — уже пролезал его, Фрола, мотор. Сейчас и ему начинать. А Фени все нет.

Фрол оглядел стол контролера и недалеко от стола, в углу, заметил старый мотор. Откуда он здесь? Фрол встал, подошел. Ого, поржавел порядком. Однако модель новая. Эк испакостили, черти! Где они его держали?

Вошел Феня.

— Что это, Степа? — Фрол кивнул на мотор.

— Это? А экспериментальщики привезли. На запчасти.

— На запчасти?..

Фрол наклонился, потом присел. Провел пальцем по блоку цилиндров. Палец стал бурым. «Вот сволочи!» — подумал Фрол.

— Степа, у тебя насчет денег как? — сказал он, вставая.

— Тебе много? — спросил Феня.

— Да нет, рубль всего.

— В получку отдашь?

— Отдам, конечно.

— Тогда на, разменяй. — Степа протянул трешку.

Фрол взял трешку и опять присел около мотора. Он перевалил его на другой бок, сильно испачкав руки.

— Фрол! — закричал во всю глотку Умейко. — Мотор бери.

«Да, пора, — подумал Фрол. — Еще, не дай бог, сейчас Арсений зайдет…»

А мотор уж подошел.

Фрол посмотрел на часы. — они висели посреди лаборатории на перекладине — 7.35. Быстрей ставить…

Мотор попался хороший. Завелся сразу. Фрол только примерил трамблер, подвел горючее, масло, воду, приконтачил зажигание и лишь нажал на стартер и отрегулировал карбюратор — мотор вздрогнул, затрясся и запел — завелся. «Левые клапана, отстойник, масляный фильтр, — машинально отметил про себя Фрол. — Еще как с давлением масла…»

Но это было только начало, потому что все неполадки проявляются не сразу: надо было дать ему поработать. Фрол прибавил газку — мотор подпрыгнул, рванулся, но не было у него сил сорваться со стенда, он только зло зафыркал, загрохотал. «Сердится!» — ласково подумал Фрол, сбавил газ и закрепил рычажок карбюратора в одном положении. Теперь мотор работал спокойно и ровно. Фрол обошел его, чтобы взглянуть на манометр масла, и кожей лица, шеи, рук почувствовал знакомое живое тепло родившегося мотора. Тепло шло пока только от отводных труб — в них выбрасывались отработанные горячие газы из цилиндров. Отводные трубы, похожие на очень толстые пальцы, всегда нагревались первыми, дымились слегка — перегорало случайно попавшее на их поверхность масло, — иногда желтели. Но через минуту подрагивающий мотор нагревался весь и полыхал здоровым и крепким рабочим жаром. И хотя он удобно, покойно лежал на стенде, закрепленный по всем правилам технологии, слегка лишь подрагивая от напряжения, казалось: не место ему здесь, в ЛИДе, на волю бы ему, на простор, на ветерок бы.