Наконец они выбились из сил.

Запыхавшиеся, но довольные, они сняли фехтовальные маски и обнялись, широко и растроганно улыбаясь друг другу. Как в те годы, когда они были юношами и тренировались вместе, Алан носил белую маску, а Энцио — красную.

Лорн же всегда предпочитал черную.

Час спустя они заканчивали пикник в тени плакучих ив на берегу дворцового пруда. Они поели, немного выпили и теперь рассеянно наблюдали за карпами, которые волновали чистую водную гладь.

— Умняжушаташа, — сказал Энцио, дотрагиваясь кончиком языка до одного из коренных зубов.

— Что? — спросил Алан, на щеке которого красовался синяк.

— Жушаташа… Я говорю, у меня зуб шатается.

Лорн улыбнулся.

— Ну, это ты еще легко отделался.

У него была рассечена губа и ныли ребра, тем не менее он чувствовал себя хорошо и так безмятежно, как не чувствовал ни разу с момента освобождения из Далрота. Возможно, этим он был обязан выпитому вину. А еще чарующему мирному пейзажу, ласковому солнцу, теплому и душистому воздуху. Но сильнее всего его опьяняло то, что он вновь проводил время вместе со своими лучшими друзьями.

Эленцио Лоране был сыном могущественного герцога Сарма и Валланса, в доме которого выросли Лорн и Алан. Традиция требовала, чтобы принцы Верховного королевства воспитывались у своих крестных отцов. По обыкновению, крестного для принца выбирали из числа знати королевства, но для своего третьего сына король Эрклан предпочел иностранного правителя, к которому относился с огромным уважением и доверием. И вот, как только принцу исполнилось двенадцать лет, его вместе с Лорном отправили в Сарм. Там Алан и Лорн получили превосходное воспитание, там же познакомились с Энцио, с которым их быстро связали узы искренней и крепкой дружбы, не угасшей по сей день.

Взгляд Энцио остановился на перстне на руке Лорна.

— Первый рыцарь королевства, — сказал он. — Подумать только… Это означает, что я должен называть тебя государем?

Лорн прыснул со смеху:

— Идиот. Договоришься у меня.

Энцио округлил глаза.

— Да ты объясни толком!

— В принципе, да. Только не в присутствии Верховного короля.

— Вот как?

— Перестань издеваться над Энцио, государь. Ты, надеюсь, не потребуешь, чтобы я называл тебя отцом? — усмехнулся Алан.

— Ты слишком вызывающе ведешь себя, сын.

Они расхохотались.

Энцио подхватил бутылку, которая переходила из рук в руки. Принц сказал:

— Расскажи нам скорее об этой твоей Ониксовой гвардии, Лорн.

— Никакая она не моя. Ониксовая гвардия, и точка. Король пожелал, чтобы я возродил ее.

— С какой целью? — спросил Энцио.

— Чтобы восстановить его власть над Верховным королевством.

— Деньги у тебя есть? — осведомился Алан.

— Есть немного.

— А люди?

— Есть несколько.

— Этого мало.

— Да. Но это только начало.

Энцио вмешался:

— Это одна из причин того, что король назначил тебя Первым рыцарем?

— Думаю, да.

— Ты заслужил это, Лорн. Ты всегда этого заслуживал. — Энцио похлопал своего друга по плечу.

— Спасибо.

— Подтверждаю слова Энцио, — сказал Алан, поднимая бутылку. — За Первого рыцаря королевства!

Все выпили еще по глотку прямо из горлышка.

— Тем не менее, — добавил принц, — ты мог бы сообщить о себе, когда прибыл в Ориаль. Или даже раньше.

— Я не знал, что ты во дворце.

— Ты хотя бы справки наводил?

— Вообще-то нет. Но у меня было много дел.

— И почему ты решил поселиться не во дворце? Все было бы как в старые добрые времена.

— Черная башня почти приведена в порядок. Мне там лучше.

— Вся затея для того, чтобы каждый понял, что у тебя нет ничего общего с действующей властью, верно? — спросил Энцио.

Лорн повернулся к нему:

— Да. Именно так.

Из них троих Эленцио Лоране особенно отличался хитростью и умом. Это было у него в крови: талант к интригам и интерес к заговорам являлись характерными чертами семейства Лорансов.

Энцио понимал важность символов в политике.

— О тебе во дворце много говорят, — сказал Алан.

— И что говорят?

— В основном недоумевают. А правда, что ты житья не даешь милиции Красных Мостовых? Иоргас, наверно, весь извелся.

— Кто такой Иоргас? — спросил Энцио.

— Префект Красных Мостовых, — объяснил Лорн. — Купил милицию с потрохами. Зарвавшийся и продажный тип. Мздоимец.

— И племянник Эстевериса! — уточнил Алан.

— Совершенно верно, — кивнул Лорн. — И племянник Эстевериса.

Энцио сразу понял, что это важно. Он заглянул Лорну в глаза и едва заметно улыбнулся. Определенно друг не просто так выбрал именно квартал Красных Мостовых.

— Ты лучше скажи, каким ветром тебя занесло в Ориаль? — спросил Лорн, подтягивая к себе тарелку с сыром.

— Дела посольские, — ответил Энцио. — Отец поручил мне представлять его на церемонии передачи Ангборна.

Лорн с восхищением посмотрел на него.

С одной стороны, герцог оказывал своему сыну великую честь. Но с другой стороны, этим поступком он также хотел показать, что герцог, старинный друг Верховного короля и его товарищ по оружию, не желал присутствовать при триумфе политики, которую он, безусловно, осуждал. В то же время он не хотел спровоцировать дипломатический кризис в отношениях с Верховным королевством. Вот почему герцог очень своевременно подхватил лихорадку, и в результате герцогства Сарм и Валланс были представлены официально и достойно, но в лице старшего сына, а не отца.

— Королевский кортеж уезжает через две недели, — сказал Алан.

— И ты вместе с ним? — спросил Лорн.

— Весь мир вместе с ним! Моя мать, мой брат, Эстеверис. Я. И все послы и иностранные представители, кто находится при дворце.

— Но перед отъездом я даю ужин, — сообщил Энцио. — Ты, разумеется, тоже приглашен.

Лорн поморщился.

— Лисс будет там, Лорн, — добавил Энцио.

Лорн немного побледнел.

Взгляд глаз, скрытых темными очками, затуманился. Он проглотил комок в горле и оттолкнул тарелку с сыром.

— Вряд ли это хорошая идея…

— Не сомневаюсь, она будет рада увидеть тебя снова. Вы могли бы поговорить с глазу на глаз.

— Я подумаю.

Энцио знал своего друга достаточно хорошо, чтобы понимать: ничего, кроме этих слов, тот не скажет.

— О большем я и не прошу, Лорн. Но могу заверить тебя, что она тосковала по тебе. Моя сестра не забыла тебя.

Чуть позже Алан провожал Лорна к дворцовым воротам.

— Как ты? — спросил он. — Я заметил, что упоминание об Алиссии сразу подкосило тебя. Ты все еще любишь ее, да?

— Не знаю. Честное слово, не знаю.

— А в остальном? Как все-таки дела?

— Отлично. Верховный король поставил передо мной цель. Это помогает мне стоять на ногах.

— Ну, иногда опереться на плечо друга — это нисколько не стыдно.

Лорн с благодарностью улыбнулся.

Друзья прибыли в последний двор королевской части дворца, где Лорн должен был попрощаться с Аланом.

Они обнялись.

— Буду рад, если ты временами станешь сообщать о себе, чтобы мне не приходилось отправлять к тебе гонца с приглашением, — сказал принц.

— Хорошо, обещаю.

— Может быть, тебе что-нибудь нужно? Для башни, для гвардии, для себя? Если это в моих силах, ты только скажи.

Поразмыслив, Лорн ответил:

— Лошади. Хорошие.

— Будет сделано.

— Спасибо.

— До скорой встречи, Лорн. Береги себя.

— До скорой встречи, Алан.

Лорн направился обратно в Черную башню.

Тем же вечером из дворца доставили десять великолепных племенных скакунов.

Однажды утром Лорн собрал своих людей во дворе Черной башни.

Впервые все они облачились в доспехи из черной кожи и кольчуги, которые придумал кузнец, и у каждого на груди красовалась эмблема Ониксовой гвардии — волчья голова поверх двух скрещенных шпаг. Воины были серьезны, исполнены важности и горды; Эриад приосанился, стараясь не ударить в грязь лицом. Рука Ваарда еще была на перевязи, а лицо не зажило, но он держался прямо, и его взгляд был более решительным, чем когда-либо. Логан надел перчатки и вооружился парными шпагами. Дуэйн держал на плече боевой молот, который обычному человеку было бы трудно поднять двумя руками. Одноглазый Йерас носил на боку шпагу, а в голенище сапога — гельтский кинжал. У Лайама за спиной висела большая шпага, составлявшая все его имущество.