Опасения преосвященнейшего Никона зиждутся главным образом опять же не на практической почве. Он не говорит, чтобы миряне по существу были отступники, еретики, безбожники в какой-либо степени, но указывает на правила, поднесенные Государю Императору, и находит, что при таких правилах епископ не в состоянии воспрепятствовать проникновению на Собор явно вредных, антицерковных элементов, а сами миряне, по своей пассивности и неопытности в избирательной борьбе, не сумеют провести на Собор людей благочестивых, своих истинных представителей.
Полагая, что вообще в настоящее время присутствие мирян на Соборе было бы нужно и полезно, считая вообще мирян отнюдь не каким-либо опасным элементом, мы не можем, однако, не признать справедливости опасений преосвящен-нейшего Никона именно в связи с теми правилами, которые получили 25 апреля 1907 года Высочайшее утверждение. Но именно история возникновения этих правил может показать, что наши епископы могут наименее опасаться мирян.
Дело в том, что Особое Предсоборное Присутствие в 1906 году выработало совершенно иные правила. Вопрос о составе Собора подготовлялся на Присутствии 1-м отделом, составленным в большинстве из так называемых «либеральных» церковных элементов, но решение принадлежало не отделам, а общему собранию Присутствия, где, конечно, участвовали уже все члены. Между 1-м отделом и общим собранием возникло совершенно понятное разногласие. Отдел проектировал выборы мирян в трех степенях: приходе, на благочиннических собраниях и, наконец, на епархиальном собрании. Общее собрание Присутствия отвергло эту трехстепенную систему и приняло выборы мирян на благочиннических собраниях. Огромная разница двух систем ясна.
Действительно, при выборах на благочиннических собраниях каждое благочиние имеет излюбленных кандидатов, списки которых и представляются епископу. Если считать в епархии 30 благочиний, то епископу предстоит выбрать на Собор одного мирянина из представленных ему 30. Очевидно, есть из кого выбрать. Напротив, при системе трехстепенных выборов епархиальное собрание представляет всего трех кандидатов, из которых епископ и должен сделать выбор, причем вдобавок умолчано, может ли он забраковать всех трех?
На общем собрании Присутствия эта последняя система, которая открывает такую широкую свободу действию партийной ловкости, была отвергнута и принята первая, охраняющая как права массы мирян, так и епископскую власть. На заседании 15 мая 1906 года, сделавшем это, за систему, увеличивающую права епископа, голосовали 7 архиереев, 6 священников и 13 мирян, всего 26 голосов. За систему, ослабляющую права епископа, подали голоса 3 архиерея (в том числе митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский), 7 священников и только 10 мирян, всего 20 голосов. Таким образом, большинство мирян шли об руку с большинством епископов.
Но когда Присутствие было распущено и дело поступило в руки Св. Синода и обер-прокурора (тогда П.П. Извольского), решение Особого Присутствия было почему-то отброшено, и для правил, предназначенных к поднесению Государю Императору, предпочли забракованное Присутствием мнение 1-го отдела. История довольно-таки поучительная. Из нее мы можем видеть, что не одними народными собраниями могут пользоваться партийные шахматисты, но не менее удобств дают им и канцелярии. Казалось бы: каким образом Св. Синод, состоявший сам из епископов, мог пренебречь усилиями Особого Присутствия, оградившего права епископов, и предпочесть мнение меньшинства, влияние епископов ослаблявшее в 10 раз? И, однако, вышло так.
Соглашаясь вполне с преосвященным Никоном относительно того, что при этих выборных правилах, установленных не Присутствием, а Св. Синодом и обер-прокурором, положение епархиального архиерея становится весьма затруднительным, мы полагаем, однако, что это не может заставлять отказываться от Собора. Во-первых, правила, хотя они уже утверждены, могут быть тем же порядком изменены, если достаточно компетентная власть возбудит вопрос об этом. Во-вторых, нет причин думать, чтобы православные церковные люди оказались уж столь бессильными перед людьми типа г-на Розанова и прочих, внушающих опасения преосвященному Никону. Действительно, почему думать только о Розанове или Маклакове, почему не вспомнить Шечкова, Маркова 2-го, Созоновича или даже тех октябристов, которые рассорились со своей фракцией по стремлению стать на защиту Православия?
История правил о созыве Собора свидетельствует нам, что вовсе не миряне склонны идти против епископов, а следовательно, весьма позволительно думать, что если наши архиереи будут тесно связаны с народом, то едва ли при каких бы то ни было правилах у них на Собор попадут именно господа Розанов с Карауловым. Можно и теперь сказать, что ни у архиепископа Антония на Волыни, ни у преосвященнейшего Серафима Кишиневского Розановы не пройдут. Следовательно, нашему епископату требуется не терять времени в опасениях, а, напротив, приложить старания к тому, чтобы, во-первых, если возможно, восстановить решения Предсоборного Присутствия, а во-вторых (что по существу есть главное), быть с паствой, не бояться ее, а быть настолько близкими, чтобы верить в нее. И тогда Церкви ничто не страшно. Таково наше скромное мнение по этому жгучему вопросу.
Истинный путь церковной политики
Обращая внимание читателей на нижепомещаемую речь Георгия Алексеевича Шечкова в Государственной Думе по поводу гражданского решения церковных дел, не можем не присоединиться к опасениям почтенного оратора по поводу ложного пути, на который стало наше законодательство в отношении Православной Церкви.
Уже давно у нас жаловались на то, что в делах церковных влияние обер-прокурора затирает значение власти самой Церкви. С реформой государственных учреждений в 1906 году самостоятельность церковного управления еще более уменьшилась, и подчиненность Церкви гражданской власти стала доходить до почти непонятных степеней. Г.А. Шечков указывает, что передача в Государственную Думу решения церковных дел приводит к противоречию даже с Основными законами. Это противоречие действительно достигает степеней, перед которыми останавливаешься подчас в недоумении. Трудно становится понять, что должно разуметь под управлением Церкви, о котором гласит статья 65 Основных законов (издания 1906 года). Там изображено: «В управлении церковном Самодержавная Власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, ею учрежденного». Но вот, например, Государственная Дума назначает жалованье епископам и прочим служителям Церкви: разве же это не относится прямо к области церковного управления? Г.А. Шечков сообщает о предстоящем устроении Государственной Думой церковного прихода… Но приход есть учреждение чисто церковное. Каким же образом все это может быть проводимо общим законодательным путем и даже без предварительного изменения статьи 65 Основных законов?
Разноверность и иноверность состава Государственной Думы придает особенно изумительный характер управлению Церковью посредством не Синода, а Государственной Думы. В этом отношении г-н Шечков указывает такой факт, который, конечно, коробит каждого человека, сколько-нибудь любящего свою родную Православную Церковь. Каково ему слушать в Думе, например, обсуждение церковного бюджета: ведь тут каждый грош на нужды Православной Церкви должен быть испрашиваем, между прочим, у иноверцев и даже не христиан. Эти последние уже давали в вероисповедных законах своими голосами перевес таким, а не иным решениям Думы. Но с таким фактом не может помириться ни разум, ни чувство человека, желающего сохранения церковно-государственного союза в России. А между тем область захвата Государственной Думой церковных дел систематически растет. Г.А. Шечков совершенно справедливо говорит, что у нас теперь происходит, в сущности, целая реформа церковной жизни посредством гражданских законодательных учреждений, и притом состоящих даже не из православных членов.
