Все же содержание наличных фактов современной действительности не говорит, а прямо вопиет о Соборе. Никакой вины не сваливается с души тех, кто небрежет о созыве его. Из не подлежащего никакому сомнению, математически ясного содержания фактов всякий, кому сколько-нибудь дорога

Русская Церковь, не может не видеть, что Собор пора неотложно созывать. Без этого никто и в приходах не «засоборует». Нужно находиться не на Земле, а на Луне для того, чтобы не видеть фатальной бесплодности, бессилия и прямого «несуществования» всех мер церковного управления по поднятию Православия и по укреплению действий православных в тяжкой борьбе, воздвигнутой против нас и «своими ворами», и всеми неправославными и антиправославными элементами населения Империи. Нужно или не быть православным, или прямо ничего не видеть, чтобы не краснеть за положение Церкви перед лицом Государственной Думы. Нужно не признавать никакого значения за религиозным состоянием 80 миллионов населения и государства, чтобы не видеть безусловной ненормальности положения нынешнего церковного управления среди государственных учреждений. И все это не имеет никакого отношения к каким-либо теориям, а прямо указывается фактами.

Со времени отсрочки Собора прошло 5 лет. Что же сделано за это время в Св. Синоде для укрепления Церкви? Мы можем назвать месяцы и годы бесплодных рассуждений, вялых, скучных, каковыми только и могут быть заведомо бес-последственные рассуждения. Но дела не было и нет, и не может быть.

Несмотря на то, что и теперь среди нас находятся «собороборцы», русский православный мир в целом не может быть обвиняем в том, чтобы он не понимал слабости синодального управления и необходимости Собора. Десятки лет множество и выдающихся, и средних сынов Православной Церкви говорили и писали о том и другом. Множество научных сил посвящали свои труды и знания выяснению этого. Нужно ли повторять эти давно общеизвестные факты? Сам нынешний редактор Московских Ведомостей еще в 1904 году, в чтении и брошюре «Запросы жизни и наше церковное управление»[164], доказывал безусловную необходимость возродить церковное управление посредством созыва Церковного Собора, и эта брошюра, по свидетельству Санкт-Петербургского митрополита Антония, имела счастье быть исходным пунктом для того, чтобы Государь Император обратил внимание на этот первой важности вопрос. Но с тех пор прошло много времени, утекло много воды, а положение Церкви и церковного управления становится только все хуже, все безотраднее.

После отсрочки созыва Собора явилась мысль реформировать церковные дела, всесторонне освещенные Предсоборным Присутствием, посредством так называемого «усиленного состава» Св. Синода… Нынешний редактор Московских Ведомостей тогда имел грустную возможность близко наблюдать деятельность этого якобы «усиленного» состава. Ничего более ослабленного, более разобщенного, более бездейственного невозможно себе представить. И, разумеется, ничего не было сделано, как остается несделанным и по сие время.

До каких же пор еще Церкви находиться в этом состоянии? Насколько еще нужно ее дезорганизовать, расслабить, разобщить всех ее членов?

Или, может быть, находятся любители церковной бюрократии, которые и теперь еще предпочитают реформировать Церковь путем государственного воздействия? Не забывают ли они, что «нынче всем свобода дана», что теперь можно вольно уходить из Церкви и присоединяться к другим, не «чиновничьим» Церквам?

Злоупотребление государственным способом «благоустройства» веры и Церкви было исторической причиной расслабления Православия. Никогда эта система не была благой. Но теперь она стала уже просто невозможной. Мы повторяем, что из Церкви станут все больше уходить, если на выйдет чего-нибудь еще худшего. Ибо если гражданская власть возбудит против себя окончательное негодование тех десятков миллионов, которые хотят не покидать свою родную Церковь, а жить в ней, но чистой, разумной, свободной религиозной жизнью, то это будет в государственном отношении много опаснее, чем другие революционные движения.

Кто же не видит этого содержания фактов современной действительности? Нам трудно представить таких людей, особенно епископов. Или, может быть, есть лица, которые рассуждают: «на мой век хватит, а после нас хоть потоп»? Но в настоящее время, после всего пережитого за последние 5–6 лет, с такими рассуждениями надо быть поосторожнее, ибо кто нынче не знает, что потоп способен нахлынуть и раньше, чем рассчитывают люди, рассуждающие «на мой век хватит».

А что, если не хватит?

В своем «Заключительном слове» о Церковном Соборе достоуважаемый сотрудник наш г-н Д.Х. после известных читателям обстоятельных выяснений сущности соборности перешел к чисто текущим потребностям, вызывающим безотлагательность созыва Собора и справедливо указывает на два таких запроса современности, которые неразрешимы — правильно и нравственно-законно — без Церковного Собора.

Эти запросы состоят, во-первых, в устроении церковного управления соответственно с новыми условиями, в которых мы находимся теперь, и, во-вторых, в установке каких-нибудь правильных отношений между Церковью и государством, приведенных современным законодательством о Государственной Думе и Государственном Совете в положение совершенно запутанное и внутренне противоречивое.

Без всякого сомнения, главные пункты, делающие созыв Собора неотлагательным, именно таковы, и можно лишь с глубокой скорбью изумляться, что приходится доказывать такие самоочевидные истины.

Уже при первых шагах к созданию Государственной Думы того типа, какой она явилась, было совершенно ясно, что Церковь станет в положение буквально невозможное. Не требовалось никаких указаний опыта для того, чтобы заранее понять неизбежные логические выводы фактов, вдвинутых в нашу государственную жизнь. Нынешний издатель Московских Ведомостей вот что говорил, например, по этому поводу в публичном собрании и писал в Московском Голосе (7 апреля 1906 года) уже четыре года тому назад, доказывая необходимость созыва Церковного Собора:

«В среду высших государственных учреждений ныне введена Государственная Дума, которая вкупе с преобразованным Государственным Советом получает огромную законодательную власть. По Манифесту 17 октября законы, не одобренные Думой, не могут иметь силы. Она же получает контроль над исполнительной властью и особое влияние на финансы государства.

Как бы ни было необходимо такое учреждение в отношении политическом, но оно ставит над нынешним Синодом власть, не имеющую ничего общего с церковной и религиозной идеей.

Прежние Земские Соборы были представительством того же самого Русского народа, который составлял и Церковь. Но современное представительство создано на иных началах.

Государственная Дума есть учреждение только политическое. Ни с русской национальностью, ни с каким-либо вероисповеданием она прямо не связана. В составе Думы находят одинаковое место и атеисты, и еретики, и инославные, и магометане, и евреи. Такое-то учреждение получает огромную власть в государстве, от правительства которого безусловно зависит Православная Церковь при современном построении ее управления.

Мыслимо ли допускать положение, при котором от влиятельного еврея, вожака партии в Государственной Думе, будет зависеть назначение обер-прокурора Св. Синода или то или иное пособие Государственного Казначейства на нужды Православной Церкви?

В прежнее время обер-прокурор был представителем только Царской власти, которая сама имеет религиозный характер и от которой исключительно зависел закон и его исполнение. При таких условиях даже и деспотизм обер-прокурора не мог угрожать Церкви по существу. Теперь положение существенно изменилось. Обер-прокурор неизбежно станет под влияние Думы, не имеющей никакого отношения к вере и Церкви. Того и жди, что будет учреждено даже министерство исповеданий. Это уже не союз Церкви и государства, а принципиальное подчинение Церкви внеисповедному государству.