И молодые люди преклонили колени и помолились, а затем пошли, уверенные, что Бог, Которого они попросили о помощи, поведет их в правильном направлении.

— Господь нас не оставил! — воскликнул Дункан, когда они вышли на просеку. — Смотри! — и он указал вверх. — Видишь, Полярная звезда, вон там, где облака чуть разошлись. Теперь мы знаем, где север.

— Слава Богу! Оказывается, до сих пор мы тоже шли правильно.

— Аминь! Но мы должны спешить. Скоро рассвет. Побег наверняка обнаружат и сразу же организуют погоню.

Молодые люди продолжили путь молча, чтобы не сбить дыхание. Они продирались сквозь заросли колючего кустарника, который разрывал одежду и царапал тело. Вскоре, перебравшись через поваленное дерево, беглецы взобрались на холм, спустились по другому его склону и перешли вброд быстрый ручей.

Тут Гарольд, опустившись на поваленное дерево, сказал:

— Все, Дункан. У меня больше нет сил. Ты иди, а я немного отдохну и пойду за тобой.

— Нет, Аллизон, без тебя я не сделаю ни шагу, — решительно ответил Дункан. — Передохни, потом обопрешься на меня, и пойдем. Мужайся, дружище, мы уже прошли не меньше шести или восьми миль. Ага! Вон там растет ежевика. Посиди или полежи здесь, а я наберу ягод.

Скрепив колючками дубовые листья, Гарри соорудил корзинку и поспешил к кустам ежевики, а Гарольд растянулся на шершавом древесном стволе и закрыл глаза.

Он проснулся от прикосновения Дункана, и ему показалось, что спал он всего лишь минуту.

— Прости, что бужу тебя, Аллизон, но время поджимает. Поешь, и двинемся дальше.

Самодельная корзинка была полна крупных, ароматных ягод, которые очень подкрепили беглецов.

— Ну, готов продолжить путь? — спросил Дункан, когда была съедена последняя ягода. Дубовые листья он положил в карман, сказав: — Нельзя оставлять следов.

— Готов, — ответил Аллизон, тяжело вставая. Дункан подставил названному брату плечо, и они двинулись дальше. Через час Аллизон опять выдохся и, опустившись на землю, стал умолять Гарри оставить его и уходить.

— Ни за что! — воскликнул Дункан. — Тебя будут оплакивать намного больше людей, чем меня. Кто уронит слезу обо мне, кроме тети Уэлти? Дорогая моя старушка... Я знаю, что ей было нелегко отпустить меня, но она согласилась.

— Да, ты единственный воин в семье, а меня могли запросто не отпустить — двое моих братьев уже ушли воевать.

Дункан покачал головой.

— А твоих братьев что, тоже могли не отпустить? Но тише! — ион прильнул ухом к земле. — Собаки! Мы должны бежать! — воскликнул он, поспешно вскакивая.

— О Боже! За нами пустили ищеек? Кошмар! — воскликнул Гарольд, который при мысли о собаках, забыв о слабости и усталости, вскочил на ноги.

Дункан опять подставил плечо, и следующие полчаса они шли довольно быстро. Тем не менее, преследователи приближались: лай ищеек, хотя все еще отдаленный, стал громче. Тут силы вновь покинули Гарольда.

— Я... не могу... идти, Дункан, — сказал он, задыхаясь. — Давай я взберусь на высокий дуб и спрячусь среди ветвей, а ты беги дальше.

— Нет, они тебя сразу найдут и вернут в лагерь или убьют. Но смотри! Хижина! Погоди, еще рано сдаваться! Мужайся и надейся, дружище, — и, волоча Гарольда на себе, Дункан подбежал к двери. В лачуге оказался старый негр.

— Като, Цезарь...

— Дядюшка Стив, сэр, — ответил негр, ухмыляясь.

— Хорошо, неважно, как тебя зовут. Ты поможешь нам? Мы бежали из Андерсонвилля. За нами гонятся с ищейками. Как сбить собак со следа? Быстро, быстро! Пожалуйста, если ты знаешь какой-нибудь способ...

Негр вскочил, достал с полки пыльную бутылку и протянул ее Гарри.

— Скипидар, сэр. Натрите им ноги, джентльмены, и собаки за вами не побегут. Но только уйдите в лес, чтобы эти парни не догадались, кто дал вам скипидар.

Гарри схватил бутылку, бросил к ногам дядюшки Стива десятидолларовую купюру, которую умудрился сохранить во всех передрягах, и потащил Гарольда в лес. Углубившись в заросли, он посадил друга на бревно и обильно обмазал его, а затем и свои ноги скипидаром.

Лай ищеек становился все ближе. Казалось, что беглецов вот-вот настигнут.

— Вставай! — воскликнул Гарри, забрасывая бутылку подальше. — Еще один шаг к жизни и свободе, или мы погибли!

Гарольд ничего не ответил, но надежда и страх еще раз придали ему сил. Он поднялся и поспешил за другом. Достигнув просеки, они наискось перебежали ее, нырнули в заросли на противоположной стороне, продрались сквозь них, остановились и прислушались. Ищеек больше не было слышно.

— Собачки потеряли след, — с облегчением сказал Дункан. — Давай, Гарольд, пройдем еще немного, найдем укромное место и отдохнем. Теперь будем идти по ночам, а днем прятаться.

Они так и сделали: следующие два дня провели в укрытиях, питаясь корешками и ягодами, а по ночам шли туда, где, по их расчетам, находился ближайший лагерь федералов. На рассвете третьего дня они встретили дозор северян из полка капитана Дункана. Конечно же, солдаты сразу узнали своего пропавшего без вести командира и приветствовали его ликующими криками.

— Да здравствует Союз и звездно-полосатый флаг! — отвечал им Гарри, за неимением флага неистово размахивая пышной зеленой веткой.

— Откуда вы, сэр? Вы что, бежали из плена?

— Да. Из Андерсонвилля, — сказал дозорным Гарри. — И умираем от голода, особенно мой друг, капитан Аллизон из...

Закончить он не успел, потому что Гарольд вдруг пошатнулся и упал бы, если бы его не подхватили крепкие руки солдат, столпившихся вокруг беглецов.

Гарольда перенесли в лагерь северян, где им занялись медики. Вскоре он пришел в сознание, и его отправили в вашингтонский госпиталь. Там Гарольда поместили в одну палату с Ричардом, и теперь доктор Кинг, мисс Лотти и мисс Мэй ухаживали за обоими братьями Аллизон.

Как же все плакали, увидев Гарольда! Всего за несколько месяцев он превратился в скелет, постарел, утратил жизненные силы. Лицо его было смертельно бледным, глаза ввалились. Когда Гарольда внесли в палату, он слабо улыбнулся брату и сестре и произнес лишь несколько слов. Потом молодой человек словно оцепенел и приходил в себя, только когда к нему обращались.

Но лечение и заботливый уход, хотя и очень медленно, но делали свое дело: Гарольд понемногу возвращался к жизни. Недели через три он стал проявлять интерес к происходящему, а потом начал участвовать в обсуждении военных сводок, новостей из дома и даже в веселых беседах на разные госпитальные темы.

Прошли месяцы. Ричард давно выздоровел и вернулся на фронт. Освободившееся место занял раненный в недавнем сражении Гарри Дункан. Ранение у Гарри было довольно тяжелое, но духом он не пал.

— Держись, Аллизон, — сказал он, — представь: теперь ты уже никогда не попадешь в плен. И я тоже. Война идет к концу, и мы с тобой, без сомнения, победители. Ого! Какая вкуснота! — радостно воскликнул Гарри при виде Лотти и Мэй, входящих в палату с огромными подносами, нагруженными различными лакомствами. — Мисс Лотти, я скажу вам откровенно: ради заботы таких красивых девушек я согласен пролежать в госпитале хоть всю жизнь.