— Вы очень долго пролежали так?

Но еще до того, как эти слова у нее вырвались, она знала, каким будет ответ.

— Не знаю точно, сколько пролежал, пока меня не нашел Монтейт, — тихо сказал Лукас, устало проводя рукой по глазам. — Слава Богу, французы приняли меня за убитого, иначе закололи бы на месте. Выходит, Мал спас мне жизнь. А Монтейт смог привести пару человек, раненных не так серьезно, и они меня освободили. Иногда нога сильно болит, — продолжал он, — но не проходит и дня, чтобы я не оценил жертву, которую невольно принес ради меня Мальволио.

Сесили, дотянувшись до Лукаса, сжала его руку. Она не могла этого не сделать. Помолчав немного, сказала от всей души:

— Я так рада, что вы остались живы!

Ей было страшно представить, что этот человек, такой энергичный, умный, лежит мертвым на поле боя в Бельгии.

— Я тоже рад. — Он криво усмехнулся. — А теперь, когда я ответил на ваш вопрос, ваша очередь ответить на мой.

Сесили нахмурилась, но кивнула, соглашаясь. В конце концов, это справедливо.

— Расскажите мне про Дэвида Лоуренса, — попросил герцог.

Сесили, нахмурившись еще сильнее, сухо спросила:

— Что вам про него рассказать?

Лукас, казалось, не заметил ее недовольного тона.

— Это ведь не секрет? Вы сами про него упоминали. И в «Таймс» было объявление о вашей помолвке.

Сесили немного смягчилась. Конечно, он прав. Об их помолвке могут помнить многие. И она сама говорила о ней герцогу. И все-таки Сесили считала, что ему незачем знать, насколько больно Дэвид ее ранил.

— Что вы хотите услышать?

Она старалась, чтобы ее вопрос прозвучал не слишком напряженно, но ей это не удалось. Лукас же сказал непринужденным тоном:

— Давайте начнем с того, почему вы не вышли за него замуж.

— Это… очень сложно объяснить, — пробормотала Сесили, запинаясь.

— Думаю, у нас достаточно времени.

В любой другой момент его ироничное замечание вызвало бы у Сесили улыбку, но сейчас ей было слишком неловко.

— Ну, хорошо. Если вы так хотите это знать, Дэвид поступил непорядочно, влюбившись в другую женщину. И с учетом этого обстоятельства я освободила его от всех обязательств.

— Вот как? — недоверчиво спросил Лукас. — В вашем изложении это звучит совершенно не сложно. И влюбиться в другую — для многих мужчин это недостаточный повод, чтобы разорвать помолвку.

— Ну… наверное, все было несколько более драматично, чем я сказала, — осторожно уточнила Сесили. — Он сам попросил меня расторгнуть нашу помолвку, потому что другая леди… в общем, если называть вещи своими именами, она оказалась беременна, и Дэвид должен был на ней жениться.

Лукас пробормотал словечко, которое Сесили знала, но никогда в жизни не слышала, чтобы кто-то произносил его вслух.

— Значит, он разорвал помолвку, чтобы жениться на своей любовнице, — сказал он без обиняков. — Смею ли надеяться, что она была без гроша и он женился на ней исключительно по любви?

Сесили задрала подбородок.

— Она богатая наследница. Ее отец — член правления Британского музея, а Дэвид давно хотел получить там работу. Но вряд ли для меня было катастрофой порвать с мужчиной, который настолько мало меня любил, что путался с другой в то же самое время, когда был помолвлен со мной. В конце концов, я поняла, что он, наверное, и ухаживал-то за мной только для того, чтобы добиться расположения моего отца.

— Надеюсь, лорд Херстон отметелил мерзавца.

Сесили никогда еще не видела Лукаса таким кровожадным. Она издала горький смешок:

— Ну нет. Папа всегда был, да и остался, очень высокого мнения о Дэвиде. Он, правда, пообещал исключить его из Египетского клуба, но так и не осуществил эту угрозу. В его оправдание могу сказать, что Дэвид — выгодное знакомство в кругах египтологов. Британский музей владеет лучшим в Англии собранием египетских древностей. Вряд ли отец мог рисковать отношениями со столь ценным партнером.

Сесили была уверена, что Лукас продолжит комментарии, но что-то заставило его прекратить расспросы. Возможно, он почувствовал, насколько ей неловко.

Уинтерсон решительно поднялся на ноги.

— Если вы окончательно пришли в себя, давайте предпримем еще одну попытку открыть дверь.

Сесили махнула рукой, соглашаясь. Чем скорее они смогут выйти из этой маленькой душной западни, тем лучше. Лукас забрал свечу и подошел к тяжелой двери красного дерева. Не желая оставаться в середине комнаты, где сразу стало темнее, Сесили подошла ближе к нему.

— Очень хорошо, мисс Херстон, — сказал Лукас, когда она оказалась рядом. — Подержите, пожалуйста, свечу: я попробую посмотреть, остался ли ключ в замке.

Сесили взяла свечу и чуть не вскрикнула, когда Лукас крепко схватил ее за запястье и направил свет туда, куда ему было нужно.

— Кажется, я вижу ключ. Подержите свечу неподвижно, я попытаюсь его вынуть.

Лукас достал из кармана отмычку, которую принес как раз для такого непредвиденного случая, и принялся ею действовать. Сесили услышала скрежет металла о металл и приглушенный стук — это ключ упал на пол с наружной стороны.

— Есть! — Лукас удовлетворенно усмехнулся. — Теперь надо как-то его ухватить. Нам нужно что-нибудь довольно тонкое, чтобы пролезло под дверью, и при этом достаточно длинное, чтобы дотянуться до ключа.

Лукас встал, Сесили отдала ему свечу, и он, высоко подняв ее, стал осматривать содержимое комнаты, пытаясь найти подходящий предмет. Но казалось, для их цели ничто не подходило.

— Дайте-ка мне взглянуть на вашу руку.

Он взял Сесили за пальцы, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не задумываться, как приятно ощущать в своей сильной руке ее изящную ручку.

— Думаете, подойдет?

— Наверняка мы этого не узнаем, пока не попробуем.

Он жестом предложил ей сесть и сам сел на пол. Сесили осторожно наклонилась и попыталась просунуть пальцы в узкую щель между полом и нижним краем двери. Пальцы свободно прошли. Тогда она убрала руку, села на пол и осторожно легла на живот, вытянув ноги.

— Не пытайтесь просунуть руку силой. — Лукас наклонился так близко, что Сесили почувствовала на своей шее тепло его дыхания. У нее по спине побежали мурашки, но это не имело никакого отношения к страху. — Не хватало еще, чтобы вы поранились.

Лукас старался держаться от Сесили на расстоянии, но в комнате было слишком мало места. Он сидел, небрежно положив руку на согнутое колено, словно они с Сесили очутились на пикнике или играли в бирюльки, но в действительности ему приходилось бороться с собой. Женщина, лежащая на животе рядом с ним, являла собой очень соблазнительное зрелище, и герцогу отчаянно хотелось провести ладонью по ее спине. Лукас подумал, что если бы существовала медаль «За выдержку под давлением», он вполне мог бы на нее претендовать.

Пытаясь устроиться так, чтобы подальше просунуть руку, Сесили заерзала на полу. Лукас подавил стон.

— Ну как, получается?

— Не совсем, — ответила она, не поднимая головы. — Мой средний палец чуть-чуть касается края ключа, но если бы мне удалось просунуть руку чуть-чуть дальше, думаю, я могла бы пододвинуть его к себе.

Пока Сесили пыталась дотянуться до ключа, Лукас повторял в уме спряжения латинских глаголов, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее. Его светлость чувствовал себя как голодающий при виде сочного ростбифа. Лукас не мог припомнить случая, когда с такой же силой желал женщину, как эту своенравную Амазонку, обладающую удивительной способностью ввязываться в опасные истории. Это было настолько непохоже на Лукаса, что у него даже мелькнула мысль, уж не развилась ли у него мозговая лихорадка.

Но в глубине души герцог понимал, что единственная настоящая причина этого умопомрачения не имеет отношения ни к каким воспалениям, а объясняется его растущей привязанностью к молодой особе, которая сейчас лежит перед ним на полу, словно рождественское лакомство. Это было захватывающе, но одновременно пугало до чертиков.