Во время своих путешествий монахи неизбежно встречали женщин, и эти встречи могли быть поводом к искушению и обольщению. Есть много рассказов, указывающих на те искушения, в которых выстояли либо монахи, либо женщины; другие повествуют о том, как они на эти искушения поддались. Но все равно, даже согрешив, монах, как правило, раскаивался и возвращался в пустыню[945]. Один из них чудесным образом избежал беды, благодаря вмешательству старца, который находился на значительном расстоянии от него[946].

Могло случиться так, что отшельник, не способный противостоять сильному искушению, шел в город и удовлетворял свою страсть в разного рода злачных местах. Но такие упоминания встречаются редко. Например, есть рассказ о том, что монах каждую ночь на протяжении трех лет спал с одной женщиной. По дороге к ней он читал наизусть Псалтирь, особенно покаянные псалмы, и это в конце концов дало ему благодать раскаяния[947]. Как мы уже сказали, некоторые отшельники снова возвращались в пустыню после распутной жизни, и нет ничего удивительного в том, что бесы особенно старались вернуть их к прежнему образу жизни. Одному из них демоны кричали: «Разве не встанешь ты и не выйдешь тотчас отсюда? Разве не хочешь ты вернуться вместе с нами к твоим прежним занятиям? Блудницы и кабатчики ждут тебя…»[948]

Но отшельники шли к проституткам и с тем, чтобы обратить их. Апофтегмы рассказывают нам по этому поводу несколько историй, героями которых были Тимофей[949], Серапион и Иоанн Колов. Последний был послан к известной Паисии. Рано осиротевшая, она превратила свои покои в странноприимный дом для монахов Скита, которые приходили в город по своим делам. Но обеднев из‑за своей щедрости, Паисия впала в нужду и монастырский приют превратился в дом распутства. Авва Иоанн, придя к ней под видом клиента, своими словами тронул ее сердце, и она пообещала ему, что пойдет в то место, где сможет совершить покаяние. Отправившись вместе в пустыню, они остановились на ночь по пути, и во сне авва Иоанн увидел, как ангелы несут душу раскаявшейся Паисии на небеса[950].

История аввы Серапиона отлична от двух других, но тоже поучительна. Старец, идя по деревне, заметил проститутку, стоявшую у дверей в свой дом. Он договорился с ней, что проведет у нее ночь. Когда вечером авва вернулся, вошел в дом и запер двери, он предупредил женщину, что сначала должен исполнить свое обычное правило. Затем он начал читать наизусть всю Псалтирь и молился о том, чтобы обратить грешницу. Затем Серапион прочел значительную часть Посланий апостола Павла и в конце концов привел женщину к раскаянию. Впоследствии она стала примерной монахиней[951].

Как можно понять из рассказа про Иоанна Колова и Паисию, отшельник во время путешествия мог очутиться ночью в пустыне и прямо здесь расположиться на отдых, насыпав себе под голову небольшую кучу песка в качестве подушки. Когда он находил на своем пути могилу или древний храм, то он мог укрыться там, как, например, Макарий Великий, путешествующий из Скита в Теренуфис: он зашел в языческий храм и заночевал там[952].

Могилы и заброшенные капища были теми местами, где более всего любили селиться бесы, и отшельники шли туда, чтобы там с помощью своих молитв воевать против лукавых духов. Например, Пахомий Великий, как и его учитель Паламон, часто проводил ночи в гробницах[953]. Но есть случай, когда монах пришел к могиле по особым причинам. Будучи искушаем воспоминанием об одной знакомой ему красивой женщине, он узнал о ее смерти. Отшельник тотчас же пришел к ней в склеп, пропитал свой левитон гноем, который источал труп, и вернулся назад в келью. Он вдыхал запах этого гноя и, сражаясь со своими помыслами, говорил: «Вот, что ты желал, ты имеешь, — насыться!»[954] Такой прием конечно же не был обязательным правилом для всех, но действовал он очень эффективно.

Обычно отшельник никогда не навещал ни своих родственников, ни членов семьи. Авва Пиор пошел к своей состарившейся сестре только по настоянию епископов. Он позволил ей посмотреть на себя, но сам отказался смотреть на нее[955]. Нам известно и про одну монахиню, которая, будучи больной, отказалась перед своей смертью увидеться с братом, тоже ставшим монахом[956]. Пахомий Великий постоянно избегал встреч со своей сестрой, пришедшей посвятить себя Господу рядом с ним в Тавенниси[957], тогда как Антоний Великий, как кажется, навещал свою сестру, подвизавшуюся в женском монастыре[958].

Александрия была значительным портовым городом, через который осуществлялась связь Египта с другими провинциями Византийской империи. Это был космополитический по своему характеру город солдат и матросов, коммерсантов и торговцев, а также ученых и эрудитов. К концу III века язычники и иудеи все еще составляли большую часть ее населения. Но Александрия была одновременно и религиозной метрополией, откуда началось распространение христианства по всему Египту и где размещался церковный глава коптов — патриарх или «папа» египетских христиан[959]. И если монахи–пустынники не испытывали никакого интереса ни к этому эллинизированному городу, ни к его интеллектуальной среде, они все же могли иметь определенные причины для того, чтобы посетить патриарха, авторитет которого они признавали. Последний иногда их специально призывал — так, например, патриарх Афанасий пригласил к себе авву Памво[960], а позднее патриарх Феофил вызвал нитрийских монахов, чтобы они помогли ему разрушить языческие храмы[961]. Авва Исидор, пресвитер Скита, как‑то раз пришел к Феофилу, но причину этого путешествия мы не знаем[962]. Антоний Великий из мест своих подвигов приходил в Александрию по крайней мере дважды: один раз, чтобы поддержать исповедников веры во время гонений Максимина (308–313), а второй — для борьбы с арианами[963]. Апофтегмы знакомят нас с необычным случаем, когда раб, ставший монахом в Скиту, каждый год приносил своим хозяевам в Александрию все, заработанное им[964]. Еще мы знаем, что авва Макарий пошел в Александрию, чтобы отыскать там гостинцы для больного старца[965]. Однако ходить в столицу Египта по своим насущным делам Отцы пустыни не имели никакой нужды. В деревнях Дельты Нила они находили и то немногое, что им было нужно для жизни, и необходимый рынок для сбыта своей продукции.

Когда число отшельников в пустыне умножилось, они более не могли обеспечить себе пропитание только лишь продажей тех предметов, которые они изготавливали в своих кельях. Тогда монахи стали наниматься на работу во время сбора урожая в долине Нила. Много текстов упоминают об этой сезонной работе и о тех перемещениях, которые она требовала[966]. Чаще всего монахи получали плату продуктами — например зерном[967] или маслом[968]. Мы знаем, что отшельник мог получить в качестве платы 12 артаб зерна — это примерно равно 350 литрам[969]. Скетиоты получали по одной мере масла на каждого[970]. Три монаха однажды вышли собирать урожай и договорились обработать вместе 60 аров. Но один из них заболел, и двое других, сделав всю работу без него, пожелали, чтобы и он тоже получил плату[971]. Сбор урожая под палящим солнцем Египта — это тяжелый труд. В середине дня отдых был просто необходим[972]. Часто женщины собирали колосья, идя позади рабочих, и однажды авва Макарий сжалился над одной из них, которая плакала, ибо была в большой нужде[973]. Присутствие женщин должно было внушать некоторым монахам тревожные мысли. Вспомним того монаха, которому показалось, что он видит, как монах блудит на поле с женщиной, хотя это были всего лишь два снопа пшеницы[974].