– La mia bella ragazza, – сказал Кармин. – Дремлешь посреди дня?

– Я разобралась с делами, – ответила Хейвен. – Все вычищено.

Кармин вздохнул.

– На самом деле, я и сам не прочь сейчас подремать.

Она с любопытством посмотрела на него.

– Плохой день?

– Он был необычным, но я бы не назвал его плохим, – ответил он. – День не может быть плохим, если у меня есть возможность поваляться в постели вместе с тобой, tesoro.

Хейвен улыбнулась, проводя кончиками пальцев по его губам.

– Я скучала по тебе.

– Mi sei mancata, – сказал Кармин. – Так звучит по-итальянски фраза «Я скучал по тебе».

– Тогда я тоже mi sei mancata.

Кармин рассмеялся.

– Все не так. Я – парень, поэтому ты должна говорить «mancato». Ну, с «o» на конце, а не с «a».

– Mi sei mancato.

– Отлично! Смотрите-ка, моя девушка начинает говорить на двух языках.

* * *

Хейвен села на колени, напевая что-то едва слышно и осматривая сверкающий кухонный пол. Она натирала его больше часа, стирая черные следы с мраморной плитки. Доктор ДеМарко никогда не напоминал ей об уборке. Изредка случалось такое, что она выполняла какую-то работу чуть позже или забывала что-то сделать, но он никогда не обращал на это внимания. Порой ей казалось, что она живет в совершенно другой Вселенной, поскольку в ее жизни все очень кардинально изменилось. Раньше она не могла даже представить такую жизнь, в которой она могла бы отложить метлу или перенести на другое время стирку для того, чтобы посмотреть в разгар дня телевизионную передачу.

Порой такое случалось и вовсе неосознанно. До попадания в дом доктора ДеМарко она все время была сосредоточена на своих задачах, помогающих избегать различных проблем, но казалось, что теперь она куда больше внимания уделяла себе. Раньше это было непозволительно.

Поднявшись с пола, она обернулась, уловив боковым зрением силуэт. Доктор ДеМарко стоял в дверном проеме, молча наблюдая за ней.

– Здравствуйте, сэр. Я не знала, что Вы здесь.

– У меня выходной.

– О, – было еще только около полудня, и она даже не задумывалась о том, что кто-то мог быть дома. – Вы голодны, сэр?

Он кивнул.

– Можешь приготовить мне что-нибудь, dolcezza. Мы посмотрим телевизор и перекусим.

Хейвен несколько раз моргнула, когда он ушел. Мы?

Приготовив несколько сэндвичей с куриным салатом и сделав две вишневые колы, Хейвен прошла в гостиную. Доктор ДеМарко сидел в кресле, вытянув перед собой ноги. Его улыбка померкла, когда он взял свой ланч.

Хейвен села на диван и откусила кусочек сэндвича, когда он сделал глоток колы.

– Могу я спросить у тебя кое о чем, дитя?

– Да, сэр.

Он достал вишню из своей колы.

– Ты сама стала ее делать, или мой сын попросил тебя об этом?

– Сама. Мне хотелось просто… угодить.

– Интересно.

– Что-то не так с колой? – спросила Хейвен.

– Нет, я просто поинтересовался. В действительности, меня много всего интересует. Например, как ты поняла, что для моих окон требуется специальный очиститель?

Хейвен нахмурилась.

– Это было написано на флаконе.

– То есть, ты признаешься в том, что ты уже тогда умела читать?

Она опешила от грубости своей ошибки. Она кивнула, боясь что-либо говорить.

– Я уже знал об этом к тому времени, но ты удивила меня тем, что выдала себя в первый же день. Тебе не очень хорошо удается конспирироваться.

Ее затошнило. Она положила на тарелку свой сэндвич.

– Как Вы поняли, что я умею читать?

– Я понял это много лет назад, когда приезжал в Блэкберн. У тебя была книга. Но, если бы я и не знал об этом, то бы сама себя выдала. В тот момент, когда была упомянута твоя безграмотность, ты посмотрела влево, тем самым выдав себя. Ты смотришь влево, когда пытаешься что-то скрыть.

Хейвен ничего не ответила, изо всех сил пытаясь смотреть прямо перед собой.

* * *

Миссис Чавис стояла у доски, сцепив руки в замок и обводя взглядом класс.

– Сегодня мы поговорим о том, что бередило умы людей испокон веков. Поэты и ученые изучали этот вопрос столетиями, но к единому мнению никто прийти так и не смог. Кто-нибудь сможет догадаться, что же это за вопрос?

Класс в одно мгновение наполнился множеством различных вопросов.

– Сколько раз нужно лизнуть «Tootsie Pops» для того, чтобы добраться до центра?

– Если Супермен мог останавливать пули, то зачем он пригибался всякий раз, когда кто-то доставал пистолет?

– Если задушить смурфика, то какого цвета он станет?

– Есть ли у пингвинов колени?

– Почему Род-Айленд зовется Род-Айлендом, если это даже не остров?

– Сколько дров бросил бы сурок, если бы…

Миссис Чавис подняла руку, призывая класс к тишине.

– Достаточно. Замечательные вопросы, но я говорила не об этом. Сегодня мы обсудим любовь. И, главное, что же это такое?

По классу пронесся коллективный вздох недовольства. Кармин закатил глаза, начав рисовать на полях своего экземпляра «Новой жизни» и отсчитывая минуты до ланча.

– Кто желает поделиться со мной своим пониманием любви? – спросила миссис Чавис. – Грэм?

Грэм начал бормотать.

– Эм, я не знаю. Думаю, любовь – это когда тебя тянет к девушке. Она тебя заводят, и ты начинаешь ее хотеть.

– Это похоть, идиот, – возразила Кайла. – Любовь – это когда ты действительно знаешь человека, по-настоящему знаешь, и когда тебе в этом человеке нравится абсолютно все.

– Любовь – это то, что ты чувствуешь, когда доверяешь кому-то, – высказалась еще одна девушка. – Когда ты верен только лишь одному человеку.

– Да, любовь – это желание все время находиться с одним человеком, – сказала Лиза. – Тебе хочется быть там, где находится этот человек и делать все то, что делает он. И ты повсюду следуешь за ним.

– Это не любовь, Лиза, – сказал Кармин. – Это зовется слежкой.

Его ответ был поддержан смехом его одноклассников, но миссис Чавис он явно не позабавил.

– Скажите-ка мне, мистер ДеМарко. Что такое любовь в Вашем понимании?

Кармин покачал головой.

– Я пас.

– Это не обсуждается. Участие в обсуждениях составляет двадцать пять процентов Вашей оценки.

Кармин с недовольством посмотрел на своего преподавателя.

– Я считаю нелепыми сами попытки дать определение любви – словно это что-то материальное. Будто это нечто такое, что при желании можно пойти и найти. Люди разбрасываются этим словом направо и налево. Они говорят, что любят это, любят то, хотя на самом деле это не так. Им всего лишь нравится различная ху… различные вещи. Любовь меняет человека, и, если он действительно любил все то дерьмо, которому клялся в любви, то тогда он никогда не узнает, кем же он был на самом деле, потому что такой человек все время будет меняться. Но, если ты действительно любишь, то любишь навечно. Это не в твоей власти.

Грэм усмехнулся.

– Говорил же вам, что у него появится вагина.

Кармин поднял в воздух средний палец, ожидая того, что миссис Чавис разразится криком, но она замерла в передней части класса, уставившись на него.

– Думаю, Данте согласился бы с Вами. Несмотря на то, что Беатриче вышла замуж за другого мужчину и умерла совсем молодой, он любил ее всю свою жизнь. Любовь была частью его самого, потому что Беатриче была для него идеалом. Он едва знал ее – они виделись всего лишь дважды – но, невзирая на это, он со всей убежденностью заявлял о том, что любил ее. Кто-нибудь может сказать мне, в чем крылась причина этого?

Никто не ответил. Кармин раздраженно вздохнул. Урок становился утомительным.

– Потому что он действительно любил того человека, в которого она его превратила. Это зависит от того, что он ощущал точно так же, как и от того, кем она была.