Доминик схватил Кармина, оттаскивая его от Райана.

– Успокойся!

Оттолкнув Доминика, Кармин присел перед Райаном.

– Я убью тебя, если ты еще раз приблизишься к ней.

Чей-то громкий, резкий вдох привлек внимание Кармина и, повернув голову, он заметил смотрящую на них Хейвен. Поднявшись, он протянул к ней руку, но она отпрянула. Скрывшись в своей спальне, она захлопнула за собой дверь. Щелчок замка заставил Кармина замереть на месте.

* * *

Громкий стук в дверь отдавался вибрацией в стенах спальни Хейвен. По ее щекам струились слезы, пока этот грохот возвращал ее в прошлое.

Бам. Бам. Бам. Сжавшись в комочек, Хейвен лежала в углу конюшни, закрыв уши руками, но ничто не помогало ей заглушить громкие звуки. Она не знала, что происходит – ее мамы не было рядом, когда она проснулась от стука – она была слишком напугана, поэтому оставалась лежать на своем месте.

Бам. Бам. Бам. Ей казалось, что с каждым разом этот звук становился все громче. Где же ее мама? Хейвен крепко зажмурилась, пытаясь считать в уме для того, чтобы избавиться от этих звуков. Она сбилась, досчитав до шести, и начала снова, но так и не смогла досчитать до десяти.

Бам. Бам. Бам. Она услышала всхлипы и плач, но плакала не она. Ей казалось, что эти звуки раздавались одновременно и очень близко, и все же далеко от нее – они исходили из того места, которое Хейвен не могла различить в темноте.

Бам. Бам. Бам. Затем до нее донесся злобный и низкий голос. Человек шипел, словно змея, произнося едкие слова: «Я убью тебя, если ты хоть кому-нибудь расскажешь об этом». Она не знала, кто это говорил, и о чем именно запрещалось рассказывать, но после этих слов раздающийся рядом с голосом плач стал еще сильнее. «Я обещаю, что никому не расскажу», – ответил второй, до боли знакомый голос. «Только, пожалуйста… Я Вас умоляю… не трогайте мою маленькую девочку».

Бам. Бам. Бам. В конечном итоге, звук исчез, уступив место тишине, которая ни капли не успокаивала Хейвен. Она открыла глаза, надеясь на то, что ей приснился кошмар, но первым, что она увидела, стало ужасающее лицо ее монстра. Он стоял возле стойла, застегивая свои брюки и смотря на нее.

Ей казалось, что ее желудок стал таким же изуродованным, как поврежденная кожа ее монстра. Ее грудь болела от рыданий, внутри нее образовалась такая пустота, которую никогда больше невозможно будет заполнить. В ту ночь ее мама вернулась к ней, она дрожала, крепко обнимая дочь, но уже не могла ослабить страхи Хейвен.

– Хейвен? – голос Кармина был мягким, его громкий удары превратились в тихие постукивания по двери. – Блять, я сожалею. Я не хотел тебя пугать.

Стена коридора была запачкана кровью, яркие, красные брызги на белой стене напоминали краски, нанесенные на чистый холст. Хейвен была занята стиранием крови с помощью тряпки, когда дверь спальни Кармина распахнулась. Его волосы были растрепаны, он опустил взгляд вниз, смотря на Хейвен.

– Что ты делаешь? Ты не должна этого делать!

Он вырвал у нее тряпку, и глаза Хейвен наполнились слезами. Она была подавленной и уставшей, и не могла сейчас вынести подобного его взгляда.

– Блять, ты плачешь?

Она отвернулась, желая перестать так бурно на все реагировать. Это всегда только лишь еще больше все усугубляло. Она развернулась к нему в тот момент, когда он протянул к ней руку, и она отпрянула, отодвигаясь от него. Он замер, на его лице отразилось замешательство, когда он опустил руку.

– Кажется, я не в состоянии сделать в отношении тебя хоть что-нибудь правильное.

– Прошу прощения, – ответила она, не понимая его. Она пыталась только лишь смыть кровь, чтобы она не успела впитаться.

Он тяжело вздохнул, бросив тряпку на пол. Из-за того пыла, с которым он говорил, его голос стал выше.

– Ты просишь прощения? За что? Ciò è scopare pazzesco! Я с ума сойду, если мы не прекратим этот танец!

Танец?

– Что Вы имеете в виду?

Он взял ее за руку, и она почувствовала, как ее кожу начало покалывать от его прикосновения. Ей было интересно, почему он дотронулся до нее, иррациональной ее части хотелось, чтобы он никогда не переставал этого делать. Она не чувствовала себя такой одинокой, когда он касался ее.

– Скажи мне, что ты не чувствуешь этого, и я оставлю тебя в покое.

Она посмотрела на его руку.

– Вы тоже это чувствуете?

– Разумеется, я чувствую это. Это же очевидно. Я поцеловал тебя прошлым вечером.

Она несколько раз моргнула.

– Но это я поцеловала Вас. Мне не следовало этого делать, потому что Вы говорили мне о том, что не…

– Ты едва коснулась моих губ. А я практически атаковал твои, – сказал он, качая головой. – И ты права – я не целуюсь, отчего все это кажется еще более безумным. Я пытался сказать тебе об этом.

Он провел пальцами по своим растрепанным волосам, смотря на нее. Его глаза о чем-то молили ее, но она не понимала, о чем именно.

– О чем?

Ответом на ее вопрос послужило молчание. Он облокотился на стену и подтянул колени к груди, обвивая их своими руками.

– Я бы смыл кровь, – сказал он. – Она появилась здесь из-за меня.

– С ним все в порядке?

– Он как таракан. Оторвешь ему голову, а он все равно будет бегать повсюду и надоедать людям.

Она вздохнула из-за его нежелания прямо ответить на ее вопрос.

– Знаете, он помог мне. Меня загнали в угол, а он проводил меня в мою комнату.

Кармин прищурился.

– Кто загнал тебя в угол?

На сей раз молчание стало ответом на его вопрос. Возможно, для него не имело никакого значения, было ли все в порядке с Райаном или нет, но это было важно для Хейвен.

– Он будет как новенький, – сказал Кармин. – Все выглядело гораздо хуже, чем было на самом деле. Так кто загнал тебя в угол?

– Лиза.

– Она дотронулась до тебя?

– Да, но ничего особенного не произошло, – она сделала паузу. – Все выглядело гораздо хуже, чем было на самом деле, – добавила она.

Кармина это не позабавило.

– Она не имеет никакого права и пальцем до тебя дотрагиваться.

– Вы и ее собираетесь избить за то, что она дотронулась до меня? Сначала Николас, теперь Райан. Кто следующий? Вы собираетесь избивать каждого, кто дотронется до меня? Я знаю, что не имею права Вам указывать, но мне не нравится, когда я становлюсь причиной людской боли. Если Вам хочется кого-нибудь обвинить, то обвините меня. Накажите меня. Но, пожалуйста, не причиняйте боль другим людям.

Он смотрел на нее, приоткрыв рот, и она задумалась о том, что ей, возможно, не следовало этого говорить. Было странным то, как открыто она теперь разговаривала с Кармином.

– Ты считаешь, что я именно так воспринимаю тебя?

– Я не знаю, что думать. Когда Вы нападаете на людей, мне кажется, что Вы расстроены из-за того, что они приближаются к тому, что принадлежит Вам.

Он запустил пальцы в свои волосы, сжимая несколько прядок.

– Иногда мне сложно обуздать свой темперамент. Просто я чувствую, что… – он замешкался, делая глубокий вдох. – Слушай, дело не в том, что я считаю, что ты принадлежишь мне… а в том, что я хочу, чтобы ты была моей.

Она нахмурилась.

– А есть разница?

– Это прозвучало как-то не так. Господи, я беспокоюсь о тебе, понимаешь? Я слишком бурно реагирую, потому что не хочу, чтобы кто-нибудь причинил тебе боль. И, возможно, все это не имеет совершенно никакого смысла, если учесть то, что я сам раню тебя больше, чем любой из этих мудаков, но я не хочу причинять тебе боль. Я не специально это делаю. Ты не такая, как все те, кого я знал в своей жизни. Ты очаровываешь меня.

Ее глаза расширились.

– Я очаровываю Вас?

– Ты можешь понять меня так, как никто больше не сможет меня понять, – сказал он, придвигаясь к ней ближе. – La mia bella ragazza.

– Вы же знаете, что я не понимаю этих слов, – ответила она, краснея под его интенсивным взглядом.