Ощутив в один из таких дней вспышку боли, Хейвен пришла в сознание. Очнувшись в темной комнате, она не смогла различить вокруг себя ничего, кроме очертаний женщины, стоявшей в нескольких футах от нее. Хейвен потребовалось несколько мгновений для того, чтобы узнать ее.

– Мисс Клара?

– Хейвен! – воскликнула мисс Клара, бросившись к постели Хейвен.

Попытавшись сесть, Хейвен вскрикнула от боли.

– Как больно.

– Доктор сказал, что к моменту твоего пробуждения боль еще не успеет уняться.

– Доктор? Но хозяин не показывает нас докторам.

– Где мы, по-твоему, находимся? – уточнила мисс Клара, с беспокойством смотря на Хейвен.

– На ранчо, – невнятно пробормотала Хейвен, чувствуя себя совершенно дезориентированной и изнуренной. Ей отчаянно хотелось закрыть глаза, но она опасалась того, что ей больше никогда не удастся очнуться. – Где мама?

Мисс Клара ошарашенно смотрела на Хейвен.

– Она… Погоди минутку!

После того, как мисс Клара поспешно покинула комнату, Хейвен вновь начала засыпать, однако раздавшийся словно из ниоткуда голос помешал ей это сделать.

– Не засыпай.

С трудом открыв глаза, Хейвен увидела знакомого мужчину, черты которого были пронизаны беспокойством.

– Доктор ДеМарко?

– Да, это я, – достав стетофонендоскоп, он прижал наконечник с мембраной к груди Хейвен. Отшатнувшись от неожиданно холодного прибора, она ощутила резкую боль, пронзившую все ее тело. – Постарайся не шевелиться.

– Мне больно, – ответила Хейвен, чувствуя навернувшиеся на глаза слезы.

– Я знаю, – ответил доктор ДеМарко, прижимая ладонь ко лбу Хейвен. Она лежала, не шевелясь, пока он продолжал обследовать ее. Мисс Клара застыла позади доктора ДеМарко, скрестив руки.

Происходившее сбивало Хейвен с толку.

– Вы ненастоящие.

Доктор ДеМарко нахмурился.

– Ненастоящие?

– На самом деле вас здесь нет, – пояснила Хейвен. – Вы мне снитесь.

– О, я настоящий, – ответил доктор ДеМарко, слегка улыбаясь. – По крайней мере, я рассчитываю на это.

Хейвен попыталась улыбнуться в ответ, однако она была так слаба, что не была уверена в том, было ли это похоже на улыбку.

– Я не понимаю. Как вы там оказались? Где Кармин? – спросила Хейвен, ощущая всепоглощающий страх. – Он погиб? Нунцио убил его?

Лихорадочно осматриваясь по сторонам, Хейвен попыталась привстать, однако доктор ДеМарко пресек ее попытку.

– Успокойся, дитя.

– Я не могу, – ответила Хейвен дрогнувшим голосом. – Где он?

– С ним все в порядке, – ответил доктор ДеМарко, продолжая осматривать Хейвен. – Волнение тебе сейчас ни к чему.

– Он пострадал? Поэтому его здесь нет?

– Я же сказал, что с ним все в порядке. Его задержало одно дело.

Хейвен прищурилась, чувствуя что-то неладное, в то время как доктор ДеМарко только лишь отвел взгляд.

– Какое именно?

– В данный момент это не имеет большого значения, – ответил он. – Кармин скоро вернется. Он будет безумно рад тому, что ты очнулась. Он не отходил от тебя ни на шаг вплоть до сегодняшнего вечера. Но возникшее дело не терпело отлагательств.

Несмотря на объяснение, Хейвен никак не удавалось уловить сути происходящего.

– Я ничего не понимаю.

– Не сомневаюсь, – доктор ДеМарко с беспокойством посмотрел на Хейвен. – Тебя накачали наркотическими препаратами. Ты была в критическом состоянии, когда мы нашли тебя.

– Наркотические препараты…

В памяти Хейвен вспыхнули обрывки воспоминаний. Незнакомый мужчина несколько раз делал ей уколы.

– Полагаю, что с их помощью они намеревались подавить твою волю. Ты, вероятно, мало что помнишь, и будет лучше, если ты не станешь ничего вспоминать, – заметил доктор ДеМарко серьезным тоном. – У тебя была передозировка наркотическими препаратами, поэтому после того, как они прекратили поступать в твой организм, у тебя началась ломка. Мне пришлось возобновить уколы, дабы твой организм смог отвыкнуть постепенно. Это займет некоторое время. Предпочтительнее всего было бы отвезти тебя в больницу, но мы не смогли бы найти правдоподобное и приемлемое объяснение подобному уровню тиопентала и фенобарбитала в твоем организме.

– Что это за препараты?

– Это сильнодействующие лекарственные препараты, которые мы используем в больнице. Полагаю, именно в этом и заключалась роль Джен – она достала для них лекарства. Тиопентал – это… – внезапно доктор ДеМарко осекся, выглядя при этом виноватым. – Я давал тебе его несколько раз. В малых дозах он используется для снижения уровня волевой активности, однако большие дозы могут привести к коме. Второй препарат угнетает деятельность центральной нервной системы. Учитывая то, что тебе вводили оба препарата, я буду крайне удивлен, если тебе удастся хоть что-нибудь вспомнить.

Хейвен собиралась было ответить, но, увидев, что доктор ДеМарко достал шприц, резко замолчала. По своему опыту она знала, что иглы не сулили ничего хорошего.

– Это морфин, он снимет боль. Благодаря ему, ты сможешь отдохнуть, – пояснил доктор ДеМарко, заметив реакцию Хейвен, и осторожно поднял ее руку. Наблюдая за тем, как доктор ДеМарко вводит болеутоляющее ей в вену, Хейвен заметила капельницу. – Как я уже сказал, ты была в плохом состоянии, когда мы тебя нашли.

– Как долго это продолжалось? – спросила Хейвен.

– Сегодня двадцать девятое октября, – ответил доктор ДеМарко, с опаской смотря на Хейвен. – Ты исчезла тридцатого сентября.

Минул месяц, из которого Хейвен не помнила практически ничего.

– Они удерживали тебя около двух недель, – сказал доктор ДеМарко. – Две другие ты находилась здесь, постепенно восстанавливая силы.

– Где мы? – спросила Хейвен, ощущая быстро охватывавшее ее тело оцепенение, вызванное истощением болеутоляющим. – Мисс Клара… я увидела ее и подумала…

– Я понял, – перебил ее доктор ДеМарко. – Мы находимся в Чикаго, в доме моей сестры, но, как только ты поправишься, мы вернемся в Северную Каролину.

– Чикаго, – произнесла Хейвен, смутно припоминая мужчину, который сообщал ей об этом ранее.

У нее не осталось ни капли энергии для того, чтобы вдуматься в это, особенно учитывая то, что она моментально забыла о том, что планировала сказать изначально.

* * *

В тускло освещенном коридоре больницы стоял сильный запах антисептиков. В воздухе витало удушающее ощущение горя, которое казалось куда более осязаемым по сравнению с предыдущим вечером. Присутствие смерти было ощутимее, отчаяние ощущалось все острее. Будучи доктором, Винсент так и не смог к этому привыкнуть.

Звуки его шагов отдавались эхом среди стерильно чистых стен больницы, пока он направлялся в палату №129. Открыв дверь, он зашел в темную палату отделения интенсивной терапии.

Как только его глаза привыкли к темноте, он увидел свою сестру, свернувшуюся калачиком в кресле. Ее глаза были закрыты, дыхание было глубоким и равномерным. Стараясь не шуметь, Винсент достал из шкафчика одеяло и укрыл ее. Будить ее было бессмысленно – она с неизменным упорством отказывалась ехать домой всякий раз, когда он просил ее об этом.

Он обернулся к кровати, осматривая затуманенным, усталым взглядом бесчисленные приборы. Размеренный гул аппарата искусственной вентиляции легких заглушал все прочие звуки, но трубка, которая находилась во рту Коррадо на протяжении последних двух недель, исчезла. Ночью ему сделали трахеостомию, теперь трубка была введена в его трахею. При виде этого у Винсента скрутило желудок.

Очередные осложнения. Одно за другим. Казалось, они преследовали Коррадо без передышки.

Он был уже практически мертв, когда его доставили в больницу, однако молодой специалист скорой помощи отказался списывать его со счетов. После героических усилий им удалось сделать так, чтобы сердце Коррадо вновь забилось. С тех пор он находился в стабильно терминальном состоянии, однако кислородное голодание сказалось на его мозге. Он впал в кому, его тело не демонстрировало никаких признаков того, что он сможет очнуться.