Вытянув руки, Хейвен впилась короткими ногтями в его лицо, срывая повязку и расцарапывая рану, из которой хлынула кровь. Замахнувшись, Нунцио ударил Хейвен по лицу. Оторвав полоску клейкой ленты, он заклеил ей рот. Заглушив ее крики, он перевернул ее на живот. Все ее тело ломило от боли, пока он заламывал ей за спиной руки, обматывая их клейкой лентой. После того, как он повторил то же самое и с лодыжками Хейвен, Нунцио рассержено швырнул ленту на пол. Вытерев щеку, и запачкав кровью глаз, он быстро покинул помещение.

Однако Хейвен понимала, что он вернется.

В помещении показалась Наталия, которая несла в руках сумку с едой. Присев на матрас рядом с Хейвен, она размотала ленту и аккуратно отклеила полоску, которой был заклеен рот Хейвен. Немного поев, Хейвен отвернулась, ощущая поднимающуюся тошноту. Наталья погладила ее по голове.

Через некоторое время Хейвен вновь потеряла сознание. Очнувшись, она увидела Ивана, присевшего рядом с ней на корточки.

– Я думал, что ты собиралась пойти мне на встречу, Principessa.

– Но он собирался…

– Мне не нужны оправдания, – перебил ее Иван. – Мне нужно содействие.

Не дав ей возможности ответить, он ввел ей очередную инъекцию.

– Так будет проще.

* * *

Камеры изолятора предварительного задержания «Cook County» представляли собой огромные «обезьянники», огороженные решетками. В переполненных камерах стоял стойкий запах гнили. Кармин сидел в углу, опустив голову, в компании десятка убийц, наркоманов и воров. Атмосфера в камере была напряженной, между задержанными постоянно вспыхивали споры, перераставшие в потасовки. Будучи доведенным до края, Кармин изо всех сил пытался держать себя в руках, однако он был уже пугающе близко к тому, чтобы сорваться.

За несколько минувших часов не произошло ничего, кроме того, что Кармина перевели из одной камеры в другую, которая совершенно ничем не отличалась от предыдущей.

К вечеру его зарегистрировали и отвели в небольшую комнату, где напротив него сидела женщина, задававшая ему вопросы, на которые у него не было ни малейшего желания отвечать. Насмехаясь над ней, он ответил на несколько основных вопросов, касавшихся его имени и даты рождения. Кармин промолчал, когда он спросила у него о том, как он себя чувствует и не проявлялась ли у него склонность к суициду.

Его любимая девушка пропала, его лишили помощи, а самая большая надежда найти Хейвен была изъята государством. И вместо того, чтобы заниматься поисками, он оказался в комнате с назойливой сукой, которая спрашивала его о том, не испытывал ли он злость. Разумеется, он был зол. Разве могло быть иначе?

Поняв, что все попытки допросить Кармина были тщетны, полицейские вывели его из комнаты, написав перманентным маркером порядковый номер на его руке. Сняв отпечатки пальцев, они сделали фотографии. Смотря на номер, Кармин ощутил тошноту. Они лишили его имени. Теперь он был номером 2006-0903201.

Офицер, ведающий приёмом лиц, препровождённых в изолятор предварительного задержания, сфотографировал татуировки Кармина, в то время как он продолжал смотреть на свой номер.

– Вы причастны к каким-либо преступным группировкам?

– Нет.

– Уверены? LCN[43] также считается преступной группировкой.

– LCN?

– Да, мафия.

Кармин перевел взгляд на офицера.

– Нет никакой мафии.

Покачав головой, офицер сделал запись в личном деле Кармина, после чего отправил его на личный досмотр. Кроме того, ему пришлось пройти крайне некомфортный медицинский осмотр. К тому времени, когда он, наконец, надел оранжевую робу, в которую были одеты все арестанты, он чувствовал себя так, словно его поимели в буквальном смысле слова.

Его отвели в девятое подразделение, и определили в небольшую камеру на верхнем ярусе. Камера представляла собой замкнутое пространство, лишенное решеток и окон. Зеленая краска, которой была выкрашена массивная металлическая дверь, обдиралась, на крошечном окошечке, вмонтированном в дверь, виднелись нацарапанные кем-то слова. В камере Кармина не было ничего, кроме лампы и потрепанного одеяла, матрас по своей толщине с легкостью мог потягаться с подстилкой.

Прошло еще несколько часов, на протяжении которых Кармин лежал в одиночестве на своей койке, смотря в потолок. До него доносились крики заключенных, вой сирен и звуки шагов охранников, бросившихся к двери.

Он практически не спал, всю ночь ворочаясь и мучаясь от боли. На следующее утро ему принесли поднос с завтраком, однако он отказался от пищи, потребовав адвоката. Аналогичная ситуация повторилась и во время обеда – Кармин вновь проигнорировал еду, а охранники, в свою очередь, проигнорировали его просьбу. К ужину он совершенно лишился самоконтроля, изнеможение одерживало над ним верх, заставляя от отчаяния метаться по камере. Услышав приближающиеся шаги, он ожидал увидеть очередной поднос, однако, к его удивлению, на пороге его камеры показались двое офицеров.

– Вас ожидает посетитель, – сказал один из них. После того, как Кармина сковали по рукам и ногам, его провели в небольшую комнату, в центре которой стоял стол. Его ожидал крупный, лысеющей мужчина, перед которым лежал открытый портфель. Когда Кармин зашел в комнату, мужчина поднял голову и жестом пригласил его сесть за стол. Проводив Кармина к столу, офицеры покинули комнату.

– Меня зовут Рокко Борза, я – адвокат, – представился мужчина. – Селия ДеМарко-Моретти связалась со мной для того, чтобы я представлял Ваши интересы. Я несколько раз выступал в качестве адвоката для членов Вашей семьи, поэтому я осведомлен о ситуации.

Достав несколько документов, он пододвинул их вместе с ручкой к Кармину.

– Мне нужно, чтобы Вы подписали эти документы. Тем самым Вы согласитесь на то, что я буду заниматься Вашим делом, и на то, что любая информация, озвученная Вами, носит конфиденциальный характер.

Просмотрев документы, Кармин кое-как подписал их, поскольку наручники существенно затрудняли его движения, и вернул бумаги адвокату.

– Прежде всего, мне хотелось бы узнать, разговаривали ли Вы с кем-нибудь или нет, – спросил адвокат, убирая документы в портфель. – Они пытались допросить Вас?

– Нет, – ответил Кармин. – Мне даже не объяснили причину моего пребывания здесь.

– Вам вменяют в вину хранение фальшивого государственного документа, – сказал адвокат. – Это уголовное преступление четвертой степени, однако не составит никакого труда переквалифицировать его в проступок. Вас должны были пригласить на предварительные слушания, назначаемые в течение нескольких часов с момента прибытия, и затем отпустить под залог, но, похоже, они забыли о своих же собственных процедурах.

– Так почему я тогда сижу в этой чертовой камере?

– Потому что по закону они имеют право задерживать Вас на, так называемый, разумный срок, – пояснил адвокат. – По их словам, они удерживают Вас здесь за воспрепятствование осуществлению правосудия, однако на самом деле Вы сидите в камере из-за того, что являетесь сыном Винченцо Романа ДеМарко, племянником Коррадо Альфонсо Моретти и крестником Сальваторе Герардо Капоцци. По сути, именно это не делает Вам в данный момент чести.

– Пиздец, – отозвался Кармин. – Я не имею никакого отношения к их делам.

– Это называется вмененной виной по признаку наличия связей с арестованным или осужденным лицом, – сказал адвокат. – Ваше освобождения для меня сейчас на первом месте. Это займет максимум несколько дней.

– Дней? Я должен торчать здесь несколько дней?

– К сожалению, да. Я сделаю запрос на предварительное слушание для того, чтобы потребовать Вашего освобождения, но на то, чтобы мы действительно оказались перед лицом судьи может уйти некоторое время. Обычно они задерживают без предъявления обвинений не более чем на сорок восемь часов, но законы штата Иллинойс предоставляют некоторую свободу действий в данном вопросе, поэтому постарайтесь держаться. Я буду на связи.