– Это смехотворно.

– Неправда. В вежливости нет ничего смехотворного.

– Но в этом нет необходимости.

– Нет, есть. Это знак уважения, и твой отец говорил о том, что уважение – вещь необходимая.

– Необязательно соблюдать при этом такие формальности. Ты не проявишь неуважения, если будешь звать его Винсентом.

– Я так не могу, – ответила Хейвен. – Я помню, что ты говорил о ярлыках, но это не меняет того, как я чувствую себя рядом с ним. Ты, наверное, считаешь это глупостью в силу того, что он приходится тебе отцом, но я вижу только лишь его ярлык. Он просто… доктор ДеМарко. Он – не человек. Он – хозяин.

Кармин сомневался в том, что именно ему следовало на это ответить.

– Но он не смотрит на тебя подобным образом. Я знаю, что он делал пиздец какие плохие вещи, но его намерения… что ж, я бы не назвал их благородными… думаю, я пытаюсь донести только лишь то, что он на самом деле не хочет намеренно быть таким мудаком, каким кажется.

Кармину показалось, что его слова походили на полнейшую бессмыслицу, но Хейвен все равно кивнула.

– Я понимаю. Возможно, когда мне, наконец, удастся избавиться от своего ярлыка, то же самое произойдет и с ним.

* * *

Продолжая сидеть на кухне, Кармин молча наблюдал за тем, как Хейвен раскатывала тесто. Он с удивлением посмотрел на нее, заметив, что она достала рикотту и шоколадную крошку.

– В то мгновение, когда я подумал, что любить тебя еще больше уже попросту невозможно, ты решила приготовить канноли. Ты точно послана мне небесами.

Хейвен улыбнулась, в то время как Кармин, допив колу, спрыгнул с тумбочки.

– Полагаю, это означает, что тебе нравятся канноли?

– У меня итальянские корни, Хейвен. Думаю, было бы грехом не любить канноли.

Хмыкнув в ответ, Хейвен вернула свое внимание ужину, сосредоточенно нахмурившись и закусив губу. Когда ужин был готов, Кармин помог ей накрыть на стол. Как и обычно, он только лишь мешался под ногами.

– Думаю, будет лучше, если я просто позову всех за стол.

Поднявшись на второй этаж, Кармин распахнул дверь кабинета своего отца. Винсент одарил его удивленным взглядом.

– Все в порядке?

Кармин нахмурился.

– Какого черта вы все продолжаете у меня об этом спрашивать?

– Я не знал, что «мы все» продолжаем у тебя о чем-то спрашивать. Ты чего-то хотел?

– Нет, я пришел сообщить тебе о том, что ужин готов.

* * *

За столом царила атмосфера неловкости. Заметив, что Хейвен чувствовала себя некомфортно, Кармин опустил ладонь на ее колено и начал успокаивающе поглаживать ее бедро. Улыбнувшись, она взяла его руку и сжала ее.

Когда все разошлись после ужина, Хейвен в компании Селии направилась на кухню для того, чтобы вымыть посуду. Кармин остановился в дверном проеме, стараясь не мешаться. Облокотившись на косяк, и наблюдая за тем, как Хейвен складывала посуду в посудомоечную машину, он услышал раздавшийся позади него голос.

– Зайди в мой кабинет, – сказал Винсент.

Кармин начал мысленно перебирать свои поступки, раздумывая над тем, не сделал ли он чего-то такого, что отец запретил ему делать, но в итоге так и не смог ничего припомнить.

– Приду через минуту.

После того, как Хейвен кивнула ему, безмолвно заверяя его в том, что с ней все будет в порядке, Кармин направился на второй этаж и зашел в кабинет отца. Он замешкался в дверях, заметив в кабинете, помимо отца, своего дядю.

– Он когда-нибудь вообще стучится? – спросил Коррадо.

– Пытается, – ответил Винсент.

Тяжело вздохнув, Кармин сел в кресло напротив отца.

– Вы позвали меня сюда для того, чтобы научить хорошим манерам?

– Нет, но они важны, – ответил Коррадо. – Помню, всякий раз, когда мы забывали свое место, наша мать спрашивала нас о том, не в сарае ли нас воспитывали.

– Похоже, Ваша мать – та еще сука, – сказал Кармин, не успев подумать. – Черт, в смысле, некоторые люди действительно растут в сараях, так что она тоже проявляла не самые лучшие манеры.

Коррадо смотрел на него настолько суровым взглядом, что Кармин начал потеть. Винсент только лишь усмехнулся, находя происходящее забавным. Кармину хотелось сказать отцу о том, что в этом не было совершенно ничего забавного, но он все же не решился открыть рот. И без того было понятно, что ему хватало духу говорить то, что говорить вовсе не следовало.

– Полагаю, именно к этому я и вел до того, как ты перебил меня комментарием о моей матери, – сказал Коррадо. – Поправь меня, если я ошибаюсь, но твоя девушка относится именно к той категории людей, о которой ты упомянул, и ее манеры, к слову, куда лучше, чем твои. Похоже, ты настолько сильно не ценишь того, что сделали для тебя люди, что не можешь даже постучаться перед тем, как к ним войти.

– Я ценю то, что для меня делают, но мне никогда не приходилось переживать о том, что кто-то ударит меня по лицу, в то время как Хейвен – приходилось. Человек научится симулировать уважение к людям, которые представляют угрозу его жизни, независимо от того, хочется ему быть вежливым или нет. Рискну предположить, что зачастую, когда Хейвен отвечает «Да, сэр», ей на самом деле хочется закричать «Пошел ты, мудак».

– Ты хотел бы когда-нибудь пройти посвящение, Кармин? – спросил Коррадо.

– А? – Кармин услышал вопрос Коррадо, но внезапная смена разговора застала его врасплох.

– Необязательно притворяться глухим. Ты реагируешь импульсивно, поэтому просто ответь на мой вопрос. Ты планируешь проходить посвящение?

– Я не думаю…

– Именно, ты не думаешь, – сказал Коррадо резким тоном, перебивая его. – И, возможно, не мне об этом говорить, но совершенно очевидно, что ты никак не можешь осознать всей реальности происходящего. Тебя ждет огромнейшее разочарование, если ты намереваешься присоединиться к нам, потому все то, что ты сказал об уважении в адрес тех, кого уважать совсем не хочется, имеет к нам самое непосредственное отношение. Это касается всех нас – в том числе, меня и твоего отца. Нас не бьют по лицу, когда мы забываем свое место, потому что мы получаем сразу пулю. Поэтому, если ты хочешь ответить на мой вопрос утвердительно, то тебе стоит поучиться у девушки, выросшей в сарае и научившейся уважительно относиться к тем, к кому истинного уважения она, возможно, и не испытывает.

– Нет, – ответил Кармин. Прищурившись, Коррадо посмотрел на Кармина. Поняв, что его ответ был неправильно понят, Кармин пояснил свои слова. – В смысле, ответ на Ваш вопрос – нет.

– Продолжай, – сказал Коррадо, указав на Винсента.

Винсент сделал глубокий вдох.

– Нам нужно обсудить то, что ты увидел в моем сейфе. Коррадо считает, что для всех будет лучше, если ты будешь понимать, чему ты противостоишь.

Кармин не был уверен в том, что ему хотелось услышать всю правду своими ушами, но он все равно кивнул отцу, призывая его тем самым продолжать. В течение последующих двадцати минут Винсент рассказывал о подпольных войнах и о людях, жизни которых были загублены. О разрушениях, которые стали очевидны после того, как все успокоилось.

– Мать девушки входила в число этих людей, – сказал Винсент, заканчивая свою историю.

Несмотря на то, что услышанное Кармина не удивило, слова отца все же произвели на него сильное впечатление.

– Так она родилась в семье мафиозного клана?

Винсент кивнул.

– В те времена она была еще совсем ребенком, поэтому у нее, скорее всего, не осталось никаких воспоминаний о прошлом.

– Ты осознаешь всю серьезность ситуации? – спросил Коррадо. – Несмотря на благие намерения твоего отца, он, в сущности, делает то же самое, что и Фрэнки – сознательно продолжает сохранять право собственности на человека, в жилах которого течет кровь мафиозного клана. Я попытаюсь сделать все возможное для того, чтобы об этом никто не узнал, но существует вероятность того, что об этом все же станет известно. И тогда все мы окажемся в опасности… особенно вы с ней.