Три глубоких вдоха и...

Вой ветра охватывает мой стон, когда раскаленная добела боль наносит удар по моему плечу как горящий ветрорез. Когда я вытираю слезы с глаз, я могу чувствовать, что моя рука снова работает должным образом.

Прежде чем я могу праздновать маленькую победу, звучит еще одно искаженное шипение.

Ветры исчезают. Мгновенно. Как будто кто-то щелкает пальцами и разгоняет сто ветров. Если бы я не видела это сама, я бы не поверила.

Я снова приседаю, щурясь сквозь взбудораженный песок, ожидая их следующий шаг.

Одна минута. Две минуты. Три минуты.

Нет атаки.

Ветры просачиваются обратно, и мой пульс начинает стабилизироваться. Пока я не слышу их песню.

Я не могу понять ни слова.

Что-то очень неправильно.

Гэвин вопит.

Мое сердце останавливается, когда я вижу точку, прочерчивающую небо. Направляющуюся прямо ко мне.

Нет. Нет! Моя мать отправила его домой. Зачем он вернулся?

Он кружит над моей мельницей, и я стараюсь передать отчаянное предупреждение: Уходи. Сейчас.

Вместо этого, он визжит снова и ныряет, садясь на мое плечо.

Моя ветряная мельница взрывается.

Турбина раскалывается пополам, металл рассыпается, как будто он сделан из бумаги. Гэвин летит подальше, когда я оказываюсь под ливнем щепок, закрывая глаза одной рукой и хватая ветер другой. Большинство ветров кажутся неправильными... сломанными... и отказываются признавать мой зов. Но мои кончики пальцев достигают Южного ветра, который можно использовать, и я приказываю, чтобы он поймал меня.

Разрушенные потоки ветра скребут по моей коже, словно тупые ножи, пока я плыву в нескольких футах над землей. Я погружаюсь глубже в Южный ветер, чтобы уберечь лицо.

Что они делают с ветрами?

Сквозь поднятый в воздух песок, тяжело что-то разглядеть, но я ловлю быстрое мелькание голубой куртки Вейна, мечущегося передо мной и даже не пытающегося скрыть из виду.

- Прячься! - кричу я, когда еще один всплеск ветра взрывает мельницу прямо перед ним, осыпая его металлическими осколками.

Тяжелая опора разрушается и раскачивается, клонясь прямо перед ним.

Я кричу, когда он карабкается за секунду до того, как стальной столб врезается в землю. Другая мельница взрывается рядом с ним, и он погружается в песок и пропускает большинство осколков.

Я приказываю моему Южному ветру поднести меня к Вейну, но другой шип ветра проноситься мимо меня и мне с трудом удается увернуться. С силой меня швыряет в мельницу, и звезды вспыхивают в моих глазах, когда моя голова ударяется о металл. Боль разрывает мою концентрацию, и держащий меня ветер относит меня вдаль.

Здесь нет лечебного ветра, чтобы призвать его. Когда я ударяюсь о песок, из меня выбивает дыхание.

- Одри! - кричит Вейн.

Его голос кажется таким далеким, и я не могу сказать потому ли это, что ветер слишком громкий, или потому что его отбросило. Или потому что меня отбросило. Трудно думать сквозь боль.

Я встаю на ноги, вытирая влагу, стекающую вниз по щеке. Моя рука окрашивается красным, но я вытираю ее о штаны и проталкиваюсь вперед. Я чувствую потоки - разные потоки - их можно призвать, но они сломанные, бесполезные ветры.

Буреносцы покалечили воздух.

Покалечили меня.

Я расчехляю свой ветрорез, кромсая жуткие ветры. Но каждый проект, который я разрушаю, делает воздух более густым, как туман. Они цепляются за меня, жалят как иглы, пригибают меня вниз и закрывают мой путь. Но я, так или иначе, устремляюсь вперед. Я должна помочь Вейну.

Дюжины ветров пронзают меня, вкапывают в щебень. Я стряхиваю с себя грязь, камни, метал и бог знает, что еще как раз вовремя, чтобы услышать крик Вейна.

Я мчусь на звук, вытирая кровь и грязь с глаз и рубя туман ветрорезом. В течение одной секунды стена ветреных гадостей раскрывается, и я вижу как две фигуры одетые в серое, стекают с неба. По одному с каждой стороны Вейна.

- Нет! - кричу я, несясь вперед, когда они связывают его массивным серым переплетением ветров.

Стена арктического ветра обрушивается на меня.

Я разрезаю ветер, но он похож на колючий водопад. Сила одолевает меня. Я падаю вдоль скалистой земли, и мне едва удается удержать мое оружие, когда я тону в порочном, разбитом потоке.

Вейн кричит мое имя.

Я вскакиваю на ноги только чтобы быть отброшенной другим ледяным порывом. Он пришпиливает меня к мельнице, разрывая лицо с такой силой, словно в порыве ветра выросли острые шипы.

Я держу ветрорез против потока воздуха, и часть ветра расступается настолько, чтобы показать мне Вейна. Наши глаза встречаются, и он что-то кричит, но я не слышу, это  выглядит как "Не делай этого".

Буреносцы выстраивают воздушный смерч и выстреливают им сквозь бурю.

Ушли.

Примитивные рыдания разрывают меня, в то время как порывы ветра ударяют в грудь мерзлыми кнутами. Я едва замечаю боль.

Я не позволю им забрать его.

Все над, чем я работала... клялась... сводится к одному.

Моей жертве.

Это мысль должна вызывать во мне дрожь, но наполняет спокойствием. Интересно, а мой отец чувствовал себя так же?

Я готова.

Я кричу ветрам, умоляя, чтобы они все обвились вокруг меня, так что я могу отдаться им.

Разрушенные, разоренные порывы не отвечают на мой зов.

Я ничего не могу сделать. Я не могу отдать себя, если ветры меня не берут.

Слезы бегут по моему лицу. Я хочу кричать. Крушить. Разрушать.

Но из-за рева бури я слышу еще один голос.

Смех.

Я открываю глаза и обнаруживаю Буреносца в нескольких футах передо мной. Он приглаживает свои темные волосы и улыбается так же, как лев своей жертве.

- Так-так, мы не позволим тебе принести жертву. Это может разрушить все.

Он хлещет по мне холодным, разрушительным Северным ветром. Другой замораживающий хлыст, на этот раз ударяет меня по лицу.

Он смеется, а я вытираю кровь со щеки.

- Мы преследовали ваши песни ветра по всей пустыне, беспокоясь, что нам противостоит призрак всемогущей Силы Бури. Но мы просто тощая маленькая девчонка с такими же скучными трюками в рукаве, как и у твоего отца. Так плохо для тебя, что на этот раз мы были к ним готовы.

Он хлещет меня снова, ударяя в грудь, отбивая ветры от меня. Он смеется, пока я сухо кашляю и хриплю.

- Не переживай. Если хочешь умереть, это легко устроить.

Я кричу, когда прилив сил, наполняет меня.

Я никогда не хотела умирать.

Я хотела спасти Вейна.

Я спасу Вейна.

Моя хватка усиливается на ветрорезе.

Они могут разорвать ветры. Но они не хотят сломать меня.

Время показать этим Буреносцам, с каким защитником им предстоит иметь дело.

Я думал, что закричу, заплачу - возможно, даже опозорю себя - если меня схватят Буреносцы. Храбрость - не мое.

Но когда Буреносцы тащат меня прочь от моей земли, прочь от Одри, от моей жизни, моего мира, я не чувствую страха.

Я чувствую ярость.

Это то, что они сделали с моими родителями. Бесчисленными Западными ветрами.

Они не сделаю это со мной.

Я последний долбанный Западный - и могу сломать дурацкие ветряные путы.

Потоки холода, полутвердого воздушного порыва оплетают мои запястья и лодыжки, связывая меня и поднимая в серо-синее небо. Я напрягаюсь, и они напрягаются. Я напрягаюсь сильнее, и они напрягаются еще больше. Не мой самый блестящий момент, но я в отчаянном положении.

Мысли становятся нечеткими, мышцы - мягкими. Это чувствуется, как будто путы ветра тянут меня вниз, истощают мои силы. Я не знаю, возможно, ли это, но я не собираюсь сидеть, сложа руки, и смотреть.

Мелькает Восточный ветер, и я приказываю, чтобы он врезался в мои путы. Он отскакивает, как резина. По крайней мере, это ответ. Я должен быть достаточно высоким, выше жутких разоренных ветров в шторме. Моя кожа все еще помнит, как они прошлись по ней, какими они были грубыми. Сильными.