- Ты должен.

Нескончаемое количество секунд он смотрит на вихрь. - Тогда пойдем со мной, - наконец шепчет он.

- Что?

- Пойдем со мной. - Он протягивает руку. - Может быть, твое присутствие поможет мне оставаться достаточно спокойным, чтобы вспомнить команду.

- Я не всегда буду рядом с тобой в течение битвы. Тебе нужно...

- Я знаю, что мне нужно. Но прямо сейчас я все еще пытаюсь выдержать все это, разобраться в трех сумасшедших языках ветра в моей голове, стараюсь оправиться от того, что вчера чуть не умер, а также уложить в свою голову все невозможные вещи, которые ты мне говоришь. Может быть, учитывая все это, ты могла бы мне помочь обучиться этому сложному и, кстати, ужасающему, навыку. Я знаю, ты думаешь, что можешь научить меня плавать, только бросив меня на глубину и сказав мне грести, но иногда людям нужны нарукавники.

- Нарукавники?

- Ну эти дурацкие надувные штуки, которые одеваешь на руки, чтобы не утонуть, когда впервые учишься плавать.

Я абсолютно не имею понятия, о чем он говорит.

- Неважно. - Он пинает землю. - Я просто хочу сказать, может мне нужна помощь в освоении навыка, из-за которого весь мой мозг кричит, что из-за этого я умру.

Могу сказать, что он ненавидит признавать свою слабость.

И, наверное, я не могу его винить за то, что он расстроен. Я не поддерживала его в этом процессе. Я говорила себе, это потому что никто не делал это для меня. Но глубоко в душе я знала, что это нечто большее.

Я не хочу с ним сближаться. Я не могу позволить себе сблизиться с ним.

Но я должна его провести через это. Несмотря ни на что.

Я подхожу к нему. - Ты прав. Я буду в этот раз с тобой.

На секунду он смотрит на мою руку, как будто не может поверить своим глазам. Затем медленно, как будто пробуя, он сплетает наши пальцы. Знакомый жар взлетает по моей руке, и я надеюсь, что он не почувствует моего бешеного пульса.

- Спасибо, - шепчет он.

Я киваю. - Ты готов?

Он облизывает губы и сглатывает, глядя как ветра, кружатся и растут.

Я думаю, что ему нужна минутка. Но он сжимает мою руку и встречается со мной взглядом. - С тобой - да.

По моей коже пробегают мурашки. Озноб смешивается с теплом от его прикосновения.

Я тяну его в водоворот, позволяя ветрам запустить нас в небо.

Я надеюсь, что этой ночью мне приснится Одри.

Не оттого что, у нас за плечами - минимум дюжина странствий в ветряных воронках, чтобы я понял, как вызывать глупый Южный ветер и закручивать его вокруг нас без вмешательства Одри.

И не потому, что, держа её за руку, я чувствую поток энергии, хотя от этого мне хочется закрыть глаза и насладиться излюбленными фантазиями с Одри в главной роли.

Всё потому, что парение в небесах с ней, было столь же ужасным, что и воспоминания, увиденные мною во сне. Я надеялся начать всё заново, как только провалюсь в сон. И я хотел. Хотел узнать, что будет дальше. Как она выжила после падения. Кто её спас.

Но мне снится не маленькая Одри, кричащая и бьющаяся в падении с небес. Я вижу своего отца.

Мой настоящий отец.

Я хватаюсь за сон, закрепляя его в памяти, прежде чем он покинет пределы досягаемости. Я стараюсь приблизить, сфокусироваться, вглядеться в его лицо и запомнить навечно.

Так долго у меня не было ни единого воспоминания о нём, о том, как он выглядит! Теперь я могу видеть его тёмные волнистые волосы, его светло-голубые глаза и угловатый подбородок.

Он был похож на меня.

Не сюрприз, конечно, но довольно неожиданно.

Мой. Отец. Похож. На. Меня.

Я не хочу предавать его лицо забвению, но не могу забывать про остальные воспоминания. Поэтому я проигрываю свой сон вновь и вновь в попытках отыскать что-то, что могло бы помочь мне найти ему место в ломаной линии моей жизни.

Я стою рядом с отцом на берегу прозрачного озера. У меня худые ноги и волосы падают на глаза, наверное, мне лет семь. Заснеженные горы отражаются на поверхности воды. Отец кладет руку на мое плечо, но я не смотрю на него: слишком занят бросанием камней в воду, наблюдая, как крошечная рябь нарушает идеальную гладь.

- Пора уходить, Вейн. - его голос чистый и глубокий. Разрезая невозмутимую тишину вокруг нас.

Я пропускаю бросок камня. С силой разбивая водную гладь. - Я не хочу.

- Я знаю. - Он прижимает меня к себе. - Но Арелла может чувствовать их приближение. Если мы не уйдем, они нас поймают.

Я кидаю больше камней в воду. В этот раз я бросаю их сильно. - Как они продолжают находить нас?

- Не знаю, - шепчет отец.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

Он хмуро смотрит вдаль. - Но нам надо уходить.

Он тянется к моей руке, и несмотря на то, что я хочу вырваться - убежать так быстро и так далеко, чтобы он не нашел меня - я беру его за руку. Он сжимает пальцы. Не сильно. Чтобы успокоить. Потом он шепчет что-то, что звучит, как затяжной вздох.

Я не могу понять, что он говорит, но я знаю, что будет. Я крепко держусь, пока холодный ветерок накрывает нас, поднимает в небо и несет нас прочь.

Воздушный пузырь.

Я помню, как называл их, так, и как моя мама смеялась и говорила, какой я глупый, раз называю их так. Я не могу увидеть ее лицо, но ее насыщенный яркий смех наполняет меня.

Слезы жгут глаза.

Я люблю моих приемных родителей, и всегда буду любить. Но увидеть отца, которого потерял? Услышать его голос в моей голове? Услышать смех матери? Как будто они снова со мной - хоть и на несколько минут.

Но мои воспоминания вызывают столько вопросов, сколько и ответов, и пробелы чувствуются почти болезненно. Мне нужны пропущенные частички.

Я ложусь обратно, пытаясь очистить голову.

Глубоко дыши. Доберись до сути.

Если мне было семь лет, то это воспоминание незадолго до того, как убили моих родителей. И в этом есть смысл. Похоже, мы были в бегах всю жизнь. Но где мы были? В первом сне я тоже видел озеро, но я не узнаю его. Оно может быть где угодно. И кто такая Арелла? В статье говорилось, что мою маму звали Лани, поэтому это, должно быть, кто-то другой. Возможно мама Одри? Как она узнала, что пора было бежать?

Тянет спросить у Одри, но я не могу придумать способ сделать это, не разглашая, что мои воспоминания возвращаются.

Я сам должен собрать паззл. Ответы в моей голове. Мне просто нужно время, чтобы они всплыли на поверхность.

Я взглянул на часы: 3:24 утра. Одри будет здесь на рассвете, а у меня еще есть время, чтобы увидеть следующие воспоминания.

Прошу, сны. Дайте мне недостающие кусочки.

Вейн уже проснулся, когда я пришла к нему тренироваться.

Оделся. И расчесал волосы.

- Ты встал, - говорю я, стараясь оправиться от удивления.

Он смеется. - Спасибо тебе, Капитан Очевидность.

Он прав. Глупая, идиотская фраза. Я просто не ожидала, что он уже встал. Или что он выглядит так... хорошо. Его чистая голубая футболка не смята - на этот раз. А свет делает его глаза голубыми, как небо в теплый ясный день.

Я разглаживаю свою косу. - Ты не можешь спать?

Он пожимает плечами - своими дьявольскими плечами - и встает. - Я спал почти всю ночь. Все равно я оставил родителям записку, что я буду тренироваться с тобой весь день, так что нам не надо торопиться обратно. Ты готова идти?

Это приводит меня в замешательство: то, как он становится главным во всем. Но я следую за ним, перележу через окно и иду по газону в сиреневом предрассветном свете.

Он отгоняет комаров, роящихся вокруг наших лиц. - Где мы сегодня тренируемся?

- У меня. Только когда стемнеет, мы можем тренироваться у ветряных мельниц. Иначе будем слишком заметны.

Он кивает, и мы идем в тишине. Я отстаю на шаг и могу незаметно изучать его.

Он идет прямо, выглядя несколько выше. Плечи уверенно расправлены.

Он сжился со своей ролью. Завладел ею. Наконец-то.