Спасибо тебе, вселенная.

На полпути к дому, когда мы только начинаем проезжать вереницу "дешевых городов" долины, Ханна наконец говорит:

- Ты собираешься рассказать мне, что случилось?

Я вздыхаю.

 - Мне показалось... я увидел знакомую. - Это прозвучало отстойно даже для меня самого.

- Ты с ней встречался?

Ха! Если бы.

К счастью, я не говорю этого вслух. В голосе Ханны слышалась боль.

Но приятно знать, что Ханна тоже видела ее, хотя я сам не понимаю, что это означает.

Я смотрю на темную, пустую дорогу.

 - Это не то, что ты подумала. Я бы не...

- Что? - спрашивает она, когда я замолкаю.

Я отрываю взгляд от дороги, чтобы посмотреть на нее.

 - Я бы никогда не побежал за красивой девчонкой, когда я с другой... Я это не к тому, что она красивая. То есть, да, она красивая, но... дело совсем не в этом.

- А в чем?

Если бы я знал.

- Она просто... девушка из моего прошлого.

Это не ложь, но и не правда. Она не просто какая-то девушка. Она - та самая девушка. Та, что снится мне с того самого дня, как я очнулся среди обломков и весь мой мир развалился на части. Она - мой ключ к прошлому. Единственная, кого я вижу, закрывая глаза.

Она взрослела в моих снах. Росла вместе со мной. И вот это больше всего сбивает меня с толку. В каких снах такое может происходить? И когда это девушки из снов разгуливали по ресторанам?

И сны... они безумно яркие. Каждую ночь эта девушка словно присутствует в моей комнате, наклоняется ко мне, смотрит на меня своими темно-синими, почти черными глазами. Ее длинные темные волосы щекочут мою кожу. Ее губы издают тихие и непонятные звуки. Но, проснувшись, я снова остаюсь один. И рядом никого - лишь тишина и легкий ветерок, хотя мои окна плотно закрыты.

Все это звучит так, будто я псих.

Но я не псих.

Я не знаю, как это объяснить, но постараюсь с этим разобраться.

Я поворачиваю на улицу, где живет Шелби, ища ряд серых одноэтажных домов в стиле Пуэбло. Округлая архитектура могла бы выглядеть клевой, если бы ее не окружали нормальные здания с плоской крышей. Такое ощущение, словно никто не мог решить, что здесь построить.

Перед домом Шелби стоит старенький пикап Айзека, поэтому я отключаю мобильный. Он не обрадуется тому, что я привез Ханну так рано.

Ханна берет свою сумочку, когда я притормаживаю и останавливаюсь. Но я не открываю ее дверь - не могу позволить, чтобы этот вечер закончился так.

- Мне очень жаль, - говорю я, осознавая, что никогда не извинялся. - Я хорошо провел время до того момента, как все испортил.

- Я тоже. - Она убирает прядь волос за ухо.

Она выглядит такой беззащитной. Такой ранимой. Она так сильно отличается от преследующей меня во снах девушки.

Возможно, Ханна прогонит ее.

Я должен покончить со своей навязчивой идеей прежде, чем она разрушит мне жизнь.

Несколько июньских жучков... самых дурацких жучков на планете... бьются в ветровое стекло, разбивая тишину между нами. Я принимаю решение.

- Могу ли я... Есть ли у меня шанс все исправить? - спрашиваю я, игнорируя голос у себя в голове, умоляющий меня дать Ханне уйти.

На ее губах появляется легкая улыбка.

 - Может быть, есть. Но только если ты пообещаешь, что больше не будет никаких канадских шуток.

- Оу, ну хотя бы одну-то можно будет рассказать, а?

Она смеется. Хотя ее смех звучит немного принужденно, я понимаю, что все налаживается. Я должен вести себя идеально, если хочу все исправить. И меня удивляет то, насколько сильно я хочу, чтобы у нас все было хорошо.

Я не хочу быть сумасшедшим парнем, гоняющимся за таинственной девушкой. Я хочу быть нормальным парнем, общающимся со своими друзьями и закрутившим роман с очаровательной девушкой из Канады.

Поэтому я выхожу из машины и провожаю Ханну до двери дома. Вязкий воздух липнет к коже. Над крыльцом горит лампочка, в кустах щебечут сверчки, над головой порхают бабочки. Наши с Ханной взгляды встречаются. Я не знаю, что написано на моем лице, но выражение лица Ханны говорит: почему бы и нет?

Не могу с этим не согласиться. Пришло время взять под контроль свою жизнь.

Я шагаю к Ханне, и желудок делает кульбит, а во рту появляется привкус горечи. Это только оттого, что я нервничаю, - пытаюсь убедить я себя. Не хочу чувствовать себя виноватым за то, что изменяю девушке, которую никогда не встречал. Девушке, в реальности которой я даже не уверен.

Моя рука ложится на щеку Ханны, прохладную после кондиционера в машине. Ханна закрывает глаза, и, прикрыв свои, я наклоняюсь к ней, почти не веря в то, что наконец-то делаю это.

Но за долю секунды до соприкосновения наших губ, я слышу громкое шипение, и между нами врывается ледяной ветер.

Ханна вынуждена сделать шаг назад, когда свирепый порыв ветра оплетает ее волосы и дергает назад. Я пытаюсь дотянуться до Ханны, но ветер отталкивает меня с такой силой, будто хочет отпихнуть и оттащить от нее. Я наклоняюсь вперед, борясь с ним, но меня чуть не сбивает с ног новым порывом. Такое ощущение, словно ветер ожил и бушует только вокруг Ханны и меня, ведь пальмы рядом даже не шелохнутся.

И только мне приходит мысль, что страннее уже ничего быть не может, как прямо в голове раздается знакомый голос:

"Иди домой, Вейн".

Я оглядываюсь, пытаясь разглядеть в темноте и кружении поднявшегося песка, где прячется девушка. Но улица пуста. Здесь только я и Ханна, все еще сражающаяся с сумасшедшим ветром, оттаскивающим ее от меня.

- Я зайду в дом, - кричит Ханна, протирая глаза от песка.

- Хорошо, - кричу я в ответ, беспомощно глядя на то, как она отворачивается от меня. - Я тебе позвоню.

Она не оборачивается, не услышав меня.

Ветер уносит мои слова прежде, чем они достигают ее. И через секунду ее уже нет.

Я пожертвовала десятью годами жизни ради этой работы. 

Готовилась физически. Душевно. Эмоционально. 

Отказывалась от еды и сна. Страдала час за часом под безжалостным солнцем пустыни. Жила в полной изоляции. Взяла на себя унизительную задачу быть наставницей упрямого и невежественного мальчишки, восстающего против всего, что имеет реальное значение. 

А теперь он добился того, что нас обоих, возможно, убьют. 

Но я в этом виновата не меньше его. 

Я снова слишком громко призвала ветер. И снова выдала нас. 

Северный ветер был слишком далек, чтобы призвать его шепотом. Мне пришлось кричать. И значит, в воздухе остался след моего призыва, так же, как и след Вейна. И нет ни малейшего шанса на то, что Буреносцы не прощупают пришедший из жаркой долины холодный ветер. И тогда, все, проверив, они, в конце концов, придут за нами. 

Мир начинает вращаться, и я делаю глубокий вдох. 

Я не позволю, чтобы это снова случилось. 

Я могу остановить их. Могу запутать наши следы. 

А после разберусь с Вейном. 

Он уезжает на своей белой дымящей машине. Мои ноги дрожат, когда я выхожу из теней и обвожу взглядом улицу в поисках темной фигурки, которая, я знаю, сидит где-нибудь поблизости на крыше. Я вытягиваю вперед левую руку, и маленькая тень падает вниз, хватаясь за рукав моей куртки когтями. Гэвин делает, это молча, он знает, что кричать нельзя. Мы должны быть невидимы и неслышны. 

Это Вейн виноват, что мы себя выдали. Ему еще повезло, что я с ним мягко обошлась. Он понятия не имеет, с чем играет. Но очень скоро это узнает. 

Я поглаживаю мягкие серые перья на шее Гэвина, пытаясь унять панику, давящую на грудь и не дающую дышать. 

 - Лети домой, мальчик, - шепчу я. - Я присоединюсь к тебе, как только смогу. 

Оранжево-красные глаза Гэвина встречаются с моими. Я знаю, он понимает, что я ему говорю. Он распрямляет крылья и, мощно взмахнув ими, взмывает в небо. Я завидую его легкому полету. Мне для полетов требуется гораздо больше усилий. 

Отступив в тень, я ощупываю пальцами воздух, ища ветерок, которым можно будет замаскировать оставленные нами следы.