Легкая ухмылка появляется на ее губах.

- Я пришла, чтобы разбудить тебя, но тебе, кажется, снится кошмар.

Скорее воспоминание.

- Где Одри?

- Зачем? Что тебе нужно?

Она сверкает улыбкой, что возможно предполагает, что я могу ей доверять, но я все еще слишком хочу врезать ей за прошлую ночь.

- Мне нужно поговорить с Одри.

Она вздыхает и указывает на противоположную сторону холма, где я замечаю Одри, мечущуюся среди ветряных мельниц. Я направляюсь к ней.

Арелла следует за мной.

- Я могу сам ее найти, - говорю я ей.

- Я иду в качестве сопровождающего.

- Хм, у меня сейчас есть более важные дела, чем пытаться продвинуться в отношениях с вашей дочерью.

- Это не то, что я вижу.

У меня нет времени на эту чушь. Я сделаю все возможное, чтобы игнорировать ее шаги прямо позади меня.

Волосы Одри опять заплетены в косу - и тяжело не смотреть на ее губы, вспоминая как близко они были от того, чтобы прижаться к моим.

Я отгоняю воспоминание.

- Мне нужно поговорить с тобой.

- У нас не так много времени. Я запустила сигнальный порыв около часа назад. Они будут здесь очень скоро.

Я дышу на сложенные ладони, пытаясь остановить дрожь.

- Хорошо. Я просто подумал, что ты хотела бы знать, я кое-что вспомнил из своего сна. Я говорил с Западным ветром.

Арелла вздыхает, и я смотрю на нее.

- Я не с вами разговариваю.

- Что ты имеешь в виду "говорил с Западным ветром"? - спрашивает Одри.

- Да, Вейн... что ты имеешь в виду? - повторяет Арелла.

Я двигаюсь в сторону Одри, держась спиной к ее маме.

- Это был не твой отец, который спас тебе в буре... по крайней мере, не в первый раз. Это был я. Я позвал ветер, который поймал тебя.

- Но... Я отчетливо помню, мой отец вывел меня из бури, - спорит Одри.

- Да, он это сделал. После того, как я позвал Западный ветер и замедлит твое падение. Ты не помнишь, перед этим быстро падала?

Она хмурится.

- Я думала, что мой отец послал этот прорыв.

- Нет, это был я.

- Но...

- Если твой отец прислал прорыв, тебе не кажется, что это бы лучше смягчило твое паддение? Ты сильно ударилась об землю, верно? Потому что мне не хватило контроля.

Арелла хватает меня за плечи и разворачивает меня лицом к себе.

- Означает ли это, что у тебя был прорыв?

Ее глаза светятся. Очень ярко. Отчаянно.

Я отдергиваюсь.

- Я не могу вспомнить, что я сказал ветру. И не уверен, что даже тогда знал. Это был больше инстинкт, чем что-то еще.

Ее руки сжимаются в кулаки, когда она отворачивается.

- Так близко.

Расскажите мне об этом.

- Что-то должно было вызвать подобный инстинкт, - говори Одри.

- Да. Я не хотел, чтобы ты умерла.

Ее взгляд смягчается, и я должен остановить себя, не взять ее руку вновь. Но я подхожу ближе, понижаю голос так, чтобы только она меня слышала.

- Я хотел тебя спасти. И все еще хочу.

Розовый оттенок появляется на ее щеках, когда она смотрит мне в глаза.

Она все еще волнуется.

Арелла прочищает горло, разрушая момент.

Она пытается удержаться.

- Я не пытался...

- Так если я буду угрожать жизни Одри прямо сейчас, - спрашивает она, перебивая меня, - захотят ли твои инстинкты пробудиться снова?

- Э.. наверное, нет... потому что мне хочется верить, что вы не будете убивать собственную дочь, просто чтобы вызвать мой прорыв.

- Тогда ты не понимаешь, насколько важен твой прорыв.

Эта женщина психопатка? Или все Странники Ветра так погрязли в борьбе за власть, что больше ничего не имеет значения?

Я не знаю. Что хуже.

- Надо попробовать, - продолжает Арелла. - Нам нужно нечто, что заставит сработать инстинкты для защиты Одри.

- Даже не думай об этом, - предупреждаю я, когда она движется в направлении Одри. Я прижму ее руки по сторонам, если мне придется. Я помню, что она сделала с Буреносцем во сне.

- Слишком поздно, - прерывает Одри. Она указывает на небо, которое теперь выглядит как гигантский синяк. Громовой рев отражается от гор, заглушая все остальные ее слова.

Буреносцы прибыли.

В прошлый раз, когда я слышала этот звук, мой отец умер.

Рев проникает в мои уши, расползаясь по венам, прорастая в моих ногах, приковывая меня к земле.

На секунду я не могу дышать, думать, двигаться. Затем появляются  воспоминания тренировок.

Я хватаю Вейна за руку.

- Идем со мной. Живо.

- Вейну следует остаться со мной, - говорит моя мать, хватая его за другую руку.

- Он не покинет моего поля зрения.

- Кто из нас более сильный боец? - спрашивает она.

- Кто из нас его защитник? - хватаю я.

- Я остаюсь с Одри, - говорит Вейн, пытаясь вырваться из рук моей матери. Ее хватка усиливается.

Несколько секунд проходит, когда мы смотрим друг на друга. Затем она отпускает его руку.

- Если его заберут, ты будешь отвечать за это.

- Этого не произойдет.

Она внимательно следит за мной, когда мы двигаемся к нашему местоположению. Потом первые ветры покидают нас, массово бегут Северные. Отвечая на зов Буреносцев.

Моя мать неохотно бежит, занимая свое место на холме прямо под нами. Вейн бежит со мной к группе двухлопастных турбин. Я указываю на ветряную мельницу в центре.

- Сядь там.

- А что насчет тебя?

- Я могу о себе позаботиться. Пожалуйста, - добавляю я, когда он начинает спорить. - Ты должен позволить мне быть в ответе за тебя. Это то, чему меня учили.

Его руки сжимаются в кулаки, говоря мне, что он не хочет с этим соглашаться, но он садится на корточки в тени.

- Не делай глупостей, - приказывает он.

Я знаю, что он имеет в виду, но я не могу этого пообещать.

- Держи руки к ближайшим порывам, так, чтобы ты смог захватить их, если они тебе понадобятся.

Он кивает.

Ветры хлещут ветряные мельницы, превращая их в белое пятно, и я позволяю себе считать, что Вейн, окруженный гигантскими, острыми лезвиями, удержит Буреносцев от использования атаки вихрем. Но я могу чувствовать, как ветры проносятся по краям холмов. Формируют стены. Запирая нас внутри.

Для чего они это делают?

Я взбираюсь на высочайшую мельницу, вытирая взмокшие руки о штаны. Было бы быстрее взлететь, но Буреносцы не знают точно, где мы. Если я призову поток, я могу засветиться как маяк. Я должна карабкаться с помощью рук.

Мои ноги горят, и мои пальцы чувствуются грубыми, но я достигаю вершины и приседаю за лезвия. Я должна быть в состоянии видеть всю долину со своего места, но ветры туманят все вне предгорий. Я все еще могу разобрать две темные воронки, несущиеся через пустыню. Нападение с севера.

Я надеюсь, что моя мать готова. Они первым делом ударят по ее позиции.

Пот стрекает по моей спине, когда воронки на внешней стороны ветровой начинают разрушаться, исчезая в облаках песка и пыли. Первая команда Бурносцев окутывает нас арктическим холодом, отражаясь эхом об бьющийся поток. Я никогда не слышала ничего настолько громкого. Это звучит словно три языка ветра вместе. Словно тарабарщина.

Но ветры понимают.

Все вокруг меня меняет направление, устремляется вниз, ныряет, пикирует в противоестественной системе, ищет нас.

Зондирует.

Не похоже на любые поиски из тех, что я видела. Они окунаются и бросаются по воле другого, словно ищут движение или тепло.

Это возможно?

Я ныряю, когда зонд проходит рядом со мной. Он промахивается мимо моей головы на дюймы. Другой несется к моим ногам, и я отпрыгиваю, чтобы его избежать, едва восстанавливая баланс, когда приземляюсь. Я смотрю на Вейна и вижу, что у него дела не лучше. Ветра пикируют и изгибаются вокруг него, заставляя наклоняться, прыгать, и танцевать, чтобы избежать их.

Каким хитростям Райден научил своих воинов?

Я избегаю другого зонда и теряю опору, едва поймав один конец платформы, я падаю. Мои мышцы болят, и я сдавливаю свой крик, когда мое плечо смещается. Но я поднимаюсь и встаю в положение, которому Бури научили меня, обхватывая рукой грудь, так я могу вправить кость в сустав. Мои руки трясутся, зная, что это больно, но мышцы не будут разорваны.