— Что ты хочешь услышать?

Она раздражается:

— Да ничего!

Каждый раз одно и то же, она хочет только лишь подтверждения. Ирэн зажигает сигарету, нервно затягивается, выпускает три колечка дыма и раздавливает сигарету в пепельнице.

— Иногда я говорю себе, что надо делать, как ты. За деньги.

— Ничто и никто тебе не мешает попробовать.

Она бросает на меня пасмурный взгляд:

— Сама идея меня убивает. Здравствуйте, месье… до свидания, мадам… спасибо, что спали со мной… сколько?.. вы не передадите мне ложечку?.. Если это лишь для ликования тела, с таким же успехом я сыграю для себя на скрипке! Нет, мне нужно поговорить, получить хотя бы минимум интеллектуальной гармонии…

Конечно, интеллектуальная гармония ограничивает поле поисков, особенно в наше время.

— Когда у тебя последний раз была интеллектуальная гармония? Два года назад? Рано развившийся социолог, который жил у своей матери? Было удовольствие? Или одно сплошное неудобство, за которое ты заплатила небольшой депрессией?

Она пожимает плечами, качает головой, прикрыв глаза:

— Прекрати, Джудит, я знаю твой монолог наизусть!

Я продолжаю, не реагируя:

— А у меня одни лишь хорошие воспоминания… Я плачу только за удовольствие. Я дорого заплатила за все остальное. И ты тоже.

Молчание. Она обдумывает то, что я ей только что сказала, и снова зажигает сигарету. Затем произносит со вздохом:

— И почему есть только подонки?

— Да, почему?

Ирэн бросает на меня притворно-яростный взгляд:

— Дурочка!

Мы смеемся.

— Нам остается небольшая надежда, Ирэн. Может быть, через двадцать лет будут продавать программируемого робота для киберсекса, со всеми принадлежностями, «идеал одиноких женщин»… Легкая беседа, минимальный уход.

— Оргазмы гарантированы пожизненно?

— Конечно! И десятипроцентная скидка для первой сотни позвонивших!

— Но, Джудит, будет ли нас еще интересовать секс через двадцать лет?

— Ты шутишь? Женщина всегда активна… У Нинон Ланкло были любовники в семьдесят лет… Есть немало историй о сексе в домах престарелых…

Смеясь, она хлопает меня по бедру:

— Тогда хорошо! На что жаловаться, милая моя? Наши лучшие годы впереди!

Проблема дома Мэгги в толщине стен. Мэгги и Карина живут в соседней комнате. Обычно я осторожен, но иногда не могу себя контролировать и кричу. Как этим вечером. Я наслаждаюсь и кричу. Стук по стене. Фанни закрывает мне рот рукой. Я увертываюсь.

— Мне надоело делать это в тишине!.. Тебя это не достает? Не было бы лучше, если бы мы могли шуметь так, как хочется? Как будто мы удерживаемся от смеха!

— Я понимаю, но нужно мириться… Поцелуй меня.

Я целую ее, еще раз и еще. Она приникает ко мне всем телом, мы говорим совсем тихо, как в церкви. Она щекочет мне веки своими ресницами.

— Слава богу, нам не надо платить еще и за жилье… Как мы бы справлялись с кредитом?.. Как бы справлялись?

Я точно не могу зарабатывать больше, чем сейчас. Это было бы опасно.

Мы так обязаны Мэгги, что живем здесь. В комнате Фанни, с разрисованными облаками обоями и абажуром с английской вышивкой, с полками, уставленными плюшевыми игрушками. Очень довольны, что Мэгги нас принимает.

— Ты веришь, что у нас получится? — шепчет Фанни.

— Конечно… сколько нам осталось продержаться?… Восемь месяцев?

— Десять.

— Мы пережили самое тяжелое… потом мы найдем квартиру!

— Даже студию… для начала…

— Нет, квартиру, настоящую… Я хочу настоящую квартиру. По крайней мере, две комнаты. Мы будем у себя дома…

И я добавляю про себя: «И мне больше не придется лгать». Скоро.

Фанни заснула на моем плече. Она прекрасна. Это самая нежная женщина, которую я знаю. Это любовь моей жизни.

— Двадцать тысяч франков! Сразу! Пять дней! Это замечательный план… Но внимание: вкалывать двенадцать часов в день и без изъянов! Никаких недоделок на стенах!.. Мне никогда такое не попадалось.

Это мечта Тутуна, замечательный план. Чтобы уехать на родину. Тутун словно туристический буклет. Он описывает пляжи, солнце, пальмы на острове Гваделупа. Он там был всего три раза, но будто бы прожил там всю жизнь. Пока ему не удается его замечательный план. Ну ладно, почти удался. Нужно только перекрасить двухкомнатную квартиру.

— А ты? Сколько ты зарабатываешь?

— В три раза меньше, но за день…

— Это должно быть недурно, парень! Только машины и розовый лосось?

— Ага, блестящие машины. Захочешь посмотреть изнутри.

Мой телефон звонит. Это мадам Телепокупка. Я отхожу к окну. Она позвонила вовремя, Тутун как раз включил регги на полную громкость, он не услышит. Она назначила мне встречу на половину первого, в бистро рядом с ее студией.

— Это бабушка… Надо зайти ее повидать.

— Сейчас?.. Что-то серьезное?

— Нет, у нее водонагреватель барахлит… Больше нет горячей воды… Позавтракаю и через час вернусь. Я могу одолжить твой мотороллер?

Нужно переодеться у бабушки, опять пересечь весь Париж и доехать до Сент-Шапель. Трудно, но я успею.

Она немного опаздывает, все еще с телевизионным макияжем, залакированной безупречной укладкой. Не ошибиться с ее именем, Жюли… нет, Джудит… Джудит.

Широкие улыбки, формулы вежливости. В этом деле быстро учишься быть вежливым, я исключил слова «черт» и «достали» из своего профессионального лексикона. И потом, все равно у тебя не бывает случая их произнести, а если одно вылетит, они смеются. Но и отстраняться не нужно. Итак, она приходит, я встаю.

— Здравствуйте, Патрик. У вас все хорошо?

Рукопожатие.

— Очень хорошо, спасибо, а у вас?

Она садится.

— Немного устала…

Я возвращаю ей кредитки, скромно, положив бумажник на стол. Она забирает его, благодарит меня. Легкое стеснение.

— Я понял, откуда я вас знаю… я вас видел по телевизору.

У нее удивленный взгляд.

— Вы смотрите «Телепокупку»?

— Не я, моя бабушка… Я видел вас, когда был у нее дома.

Я не знаю, что еще сказать; она заказывает кофе. Я представляю, как она собирается продать Супермашину в «Магическом кафе», а я ее покупаю.

— Магическая Суперлупа… Извините, что спрашиваю, но она хорошо работает?.. Я хочу сказать, стоит попробовать?

Она начинает смеяться. У нее классный, заразительный смех.

— Товар вас интересует?

— Не меня, мою бабушку… Я думаю, что это доставило бы ей удовольствие.

— Я могу распорядиться, чтобы доставили одну.

— Я могу ее заказать, нет проблем!

— Но это не для вас, это для вашей бабушки.

Я оплачиваю счет и показываю ей мой магический фокус. Я знаю только один, но обычно он производит должное впечатление.

— Надо же, мне не хватает двадцати сантимов! У вас их не будет?

Она ищет в сумке.

— Нет, подождите, я нашел.

Она поднимает голову, я протягиваю руку, касаюсь ее лица и показываю монету:

— Посмотрите, она была здесь!

Мы смеемся. Замолкаем, смотрим друг на друга. Она кладет свою руку на мою:

— Я хочу поиграть с вами.

Я бросаю взгляд на часы.

— Вы не беспокойтесь, у меня тоже мало времени. Напротив есть отель. Не четыре звезды, но там будет удобнее, чем на парковке.

В конечном счете, парковка не так утомляла. Это бархатное покрывало… Это ужасное бархатное покрывало. Оранжевое и немного потертое; я на нем сижу. Занавески и вид из окна тоже утомляют.

Я смотрю, как он аккуратно кладет свою куртку на стул. Славный парень. Он широко улыбается и идет ко мне. Я ласкаю его через брюки. У него сразу же появляется эрекция.

— Разденься.

Он садится рядом, начинает нежно меня целовать в шею и ниже, расстегивает мою блузку. Я его останавливаю:

— Нет, пожалуйста, разденься ты.

Это его немного удивляет, он смущенно улыбается и начинает раздеваться. И тут я замечаю, что он не настоящий профессионал. Профессионал не колеблется. Его поведение не зависит от настроения.