– Постарайся. – Он многообещающе усмехнулся и вылизал себе путь вниз… вниз по ее изгибам. Начал с ее грудей, поцеловал великолепные соски, остановился у пупка, чтобы поиграть с ним.

– Схватись руками за изголовье, – приказал он. – Я серьезно. Не отпускай.

– Не посмею. – Она задрожала. Такое пьянящее зрелище. – Что мой воин хочет, то получает.

Он раздвинул ее ноги, чтобы колени касались матраса… и она стала полностью беззащитна перед его прихотями. Или точнее, Торин стал полностью беззащитен перед ней. Ее трусики пропитались влагой.

С удовлетворенным рычание он сорвал ткань с нее и оставил обнаженной… идеально обнаженной. Для него. Затем долго лизал ее и с закрытыми глазами смаковал сладость и тепло.

Прерывистый призыв к большему сорвался с ее губ. Он должен угодить, не мог ни в чем отказать ей, хотя его собственное желание бушевало внутри. Он еще долго лизал, прежде чем его язык скользнул внутрь, как пальцы до этого, и как вскоре погрузится в нее его член. Потом Кили дико заметалась, что-то бессвязно бормоча, а ее мед стал наркотиком, которому Торин не мог сопротивляться, и затем всосал бутон ее возбуждения.

Ее крик удовольствия эхом отразился от стен.

Испытывая боль, она не произнесла ни звука, но зато стонала от удовольствия. Он улыбнулся, когда всосал сильнее. Ее пальцы зарылись в его волосы, подгоняя.

– Требовательная маленькая принцесса.

Ему это нравилось. Но ему все еще приходилось сдерживаться.

Она застонала, пытаясь опустить его голову вниз.

– Торин! Ты не закончил!

– Руки.

Одно слово. Один приказ. Но Кили поняла и послушалась. В миг, когда она вновь ухватилась за изголовье, он вернулся к незавершенному делу, полизывая и посасывая, даже кусая.

– Хорошо. Так хорошо.

Ее бедра зажали его голову, давление, свидетельствующее о ее нарастающем желании. Но Торин понимал, что Кили делала. Пыталась вновь обрести контроль. Он знал свою девочку и осознавал, что она не хочет контроля, не по-настоящему, не здесь, поэтому вновь раздвинул ее ноги, удерживая в таком положении. Кили дрожала от нестерпимого желания и умоляла о большем, взять ее сильнее, жестче, и Торин подчинился… погружаясь глубже в мир, где преобладала чувственность.

Он погрузил в ее сердцевину палец, и она кончила, сжимаясь вокруг него и выкрикивая имя Торина снова и снова. Затем вставил еще один палец, проталкивая глубже, продлевая оргазм, заставляя его продолжаться. Лизал ее, сосал, вытаскивая и погружая пальцы… пока Кили не рухнула на матрас тяжело дыша.

Торин отодвинулся и сел, наблюдая за ней в течение нескольких секунд, упиваясь видов ее удовлетворения. Его женщина довольна. Это опьяняло и кричало о завершении.

Время пришло.

– Расстегни мои брюки.

Она нетерпеливо села. Ее волосы растрепались, кожа раскраснелась. У него перехватило дыхание. Моя, вся моя.

Дрожащими пальцами она высвободила его подрагивающий член. И как только сделала это, то увидела, как Торин слизывал ее мед со своих пальцев снова.

– Я бы мог питаться тобой, принцесса.

– Мог бы? – Кили взяла его руку, вытащила пальца из его рта… и сама всосала их. – Я могла бы питаться нами.

Желание, горячее и влажное, заставило его содрогнуться от восхитительной необходимости. Необходимости в ней. Нужно взять ее.

Она запротестовала, когда Торин отодвинулся. Но все-таки сделал это, встав рядом с кроватью и сбросив ботинки и стянув штаны. Он достал презерватив из кармана и сам надел его. Хоть и хотел взять ее без защиты, почувствовать именно так, но дети не входили в его планы. Торин быстро двигался… если он не окажется внутри нее через несколько секунд, то, возможно, свернется в клубок и умрет.

Наконец-то Кили свободно трогала его как того и желала, она провела руками по плечам Торина, по груди… спустилась к животу. Торжество оказалось таким всепоглощающим, когда он понял, что случится. Таким всепоглощающим, но таким совершенным. Еще одна мечта сбылась.

– Вся эта сила, – оценила Кили.

– Тебе нравится? – он обхватил рукой свою длину и излился в латекс, затем стянул презерватив. В прошлом ему никогда не нравилось, если женщина наблюдала за ним, но это потому что никто из тех женщин не был Кили. Когда она смотрела на него с радостью на лице, от этого чувства только усиливались.

– Нравится… и жажду.

– Тогда давай удовлетворим твоё желание.

Торин схватил ее за лодыжки и дернул.

Когда Кили упала, то восторженно ахнула. Затем, когда поняла, что ее нижняя часть тела свисает с края кровати, застонала.

– Такой шалунишка.

Торин встал между ее ног, положив лодыжки Кили себе на плечи. Давление стало еще сильнее. Вид… еще лучше, ее нагота предстала перед ним. Груди полные и совершенные, соски набухшие и красные. Живот подрагивал. Треугольник светлых завитков сверкал от ее возбуждения.

– Ты почувствуешь меня каждой клеточкой своего сладкого тела, – пообещал он. "И я почувствую ее".

– Да. Сделай это!

Он резко ворвался в нее, не давая Кили время, чтобы приспособиться. Полностью вошел. И, черт возьми, шелковистость ее внутренних стенок… тепло… влажность… каждое ощущение обостряло желание и возвышало, и становилось почти невыносимым. Так хорошо. Ее спина выгнулась, когда Кили закричала, вновь кончая. Такая тугая. Сжалась вокруг него. Торин погружался в нее, жестко и грубо, снова и снова, теряясь в каждом толчке, желая большего от каждого чувства.

Это наслаждение.

Это удовлетворение.

Это… жизнь.

Но когда она приблизилась к очередному оргазму, он вышел из нее.

Кили не поняла его намерений и захныкала.

Торин опустил ее ноги и перевернул на живот, затем вновь вонзился в нее. Кили поощряла его, умоляла, мучила, заставляя двигаться жестче и быстрее, и одновременно потянулась и сжала в руках покрывало. Вскоре ее крики от очередного оргазма слились с его рычанием, наполнившим комнату. Если же она забудет его… нет, нет… этот момент навсегда останется в ее разуме… навсегда отпечатается в ее душе.

– Я так близко, принцесса. – Он наклонился и прикусил чувствительное место между шеей и плечом.

Кили закричала, ее внутренние стенки сжимались вокруг него снова и снова. Этого оказалось слишком много… больше чем достаточно. Торин больше не мог сдерживаться. Он кончил, изливаясь в нее, отдавая каждую каплю, пока Кили не выжала его досуха.

Они смеялись и обнимались несколько часов подряд… и, конечно, снова занимались любовью… а счастье Торина с тех пор только росло, что его едва ли не разрывало.

До сих пор не появилось ни одного признака болезни.

Когда они во второй раз занимались любовью, Кили решила узнать его также, как он до этого изучил ее. Она массировала его жесткие плечи, затем провела пальцами вдоль позвоночника. Сжала его ягодицы. Потом руки скользнули вниз по груди Торина, между их телами, и обхватили его член. Провела большим пальцем по влажной головке, и когда он ободряюще зарычал, Кили слизнула маленькую капельку.

Она прикасалась к нему так, как Торин всегда мечтал, и поэтому никогда не станет прежним.

– Я собираюсь сделать несколько усовершенствований в крепости, – сказала она, прижимаясь к нему сбоку и положив колено на его ногу, – на данный момент у нас нет тронного зала.

– Ни один дом не обходится без него. Только помни, как моя королева твой трон должен быть меньше моего.

– Прости, Очаровашка, но даже учитывая мое волнение твоим признанием моего высокого статуса, ты расположишься у моих ног. У нас будет стиль правления, который называют матриархатом.

– Такая взрослая, а так и не научилась произносить это слово правильно. Это патриархат. Произноси со мной. Паа-трии-арх-аат.

Кили выкрутила его сосок.

– Пытки. Произноси со мной.

Его смех прогремел на всю комнату.

– Я стану великодушным правителем, – объявила она. – Буду требовать только, чтобы все делали в точности как я скажу и когда скажу. И нужно кланяться каждый раз, когда вхожу в комнату. И преподносить мне подарки по крайней мере раз в день. А также бросать лепестки роз к моим ногам, когда я прохожу.