В итоге все произошло до смешного быстро. Деймон Манзера, продолжавший давать уроки тенниса в клубе, после неудавшейся женитьбы пристрастился к выпивке и перебрался обратно к родителям в особняк на Лав-лейн, где частенько проводил теплые летние вечера на улице, потягивая пиво и плавая в бассейне. Если он и вспоминал бывшую любовницу, мучился чувством вины по поводу своей причастности к ее гибели, то Кристиан, в течение четырех лет практически ежедневно следивший за ним в бинокль, ничего такого не замечал.

Дождавшись благосклонного разрешения судьбы, молодой человек по имени Кристиан проник во двор Манзеры, с наступлением темноты перескочил через забор и затаился среди деревьев, дожидаясь, когда Деймон напьется до нужной кондиции. Тогда у него не было ни очков ночного видения, ни шокового ружья, с помощью которого он впоследствии уложил Томми Кэмпбелла. Но ему даже не пришлось бороться с бывшим теннисистом, как это случилось, когда он волок несчастного Майкла Винека по сточной трубе. Нет, у молодого человека, которому вскоре предстояло стать Скульптором, первое убийство получилось совершенно будничным. Все свелось к тому, что он просто поднял бесчувственного Манзеру с шезлонга и утопил его, потратив не больше усилий, чем если бы вымыл посуду.

Ему удалось уйти в лес по бетонной дорожке, не оставив следов. Когда в последующие недели стало ясно, что убийство Деймона Манзеры действительно сошло ему с рук, молодой человек по имени Кристиан ощутил внутри пустоту. Да, тот, которому предстояло стать Скульптором, захотел убивать снова. Он так сильно возжелал прикончить еще множество деймонов манзеров, что при одной только этой мысли у него произошла эрекция.

Несмотря на свой интеллект и способность к самоанализу, молодой человек по имени Кристиан действительно никак не мог понять, почему, еще когда он был моложе, учился в академии Филлипса, девушки не вызывали у него особого интереса. Член юноши не наливался кровью, когда он смотрел на них в классе, в отличие от однокашников он не испытывал удовольствия, тайком разглядывая порнографические картинки. Правда, порой Кристиан ловил себя на том, что ночью, при мыслях о матери, его руки непроизвольно устремляются к паху. Но по-настоящему член у него твердел только тогда, когда он думал о своих одноклассниках, видел их голыми, выходящими из душа. Тогда парень поспешно отводил взгляд, чтобы никто не заметил его эрекцию.

Во всей академии Филлипса был еще только один мальчик, который испытывал то же самое, опытный, взявший Кристиана под свое покровительство. Они частенько уединялись в укромных местах, где целовались, прижимались друг к другу обнаженные, брали член в рот или вводили его в задний проход. Однако после смерти матери все это закончилось. Кристиан перебрался обратно в Род-Айленд и еще долго мучился по поводу своей тяги к мужчинам, терзался чувством вины, считая свой гомосексуализм каким-то образом причастным к гибели матери и вегетативному состоянию отца.

Однако после убийства Деймона Манзеры Кристиан стал часто ловить себя на том, что член у него наливается кровью при мыслях и об этом. Тогда он осознал, что судьба велела ему направить свое вожделение в другое, более плодотворное русло. Кристиан дал волю своей фантазии, занялся исследованиями, начал экспериментировать с различными методиками. Мысль об эпинефрине пришлась ему по душе с самого начала, так как он понял, что препарат позволит воспроизвести его собственное состояние, в которое он впадал, находясь перед «Пьетой» в церкви Святого Варфоломея. Когда молодой человек по имени Кристиан был наконец готов, когда ему удалось самостоятельно получить высококонцентрированный раствор эпинефрина, он начал подыскивать подходящего кандидата.

Первой жертвой нового метода с самого начала предстояло стать Габриэлю Бэнфорду. Увидев его впервые в «Серии икс», Кристиан несколько недель следил за ним, дожидался в темноте комнаты, строя планы. Но в тот день, когда молодой человек должен был убить Бэнфорда, он случайно наткнулся на экземпляр «Спящих в камне» и пролистал книгу до главы, посвященной «Пьете». Тогда Кристиан, который с этого дня стал именовать себя Скульптором, расплакался под грузом божественного откровения, превзошедшего по своей силе то, что он испытал в церкви Святого Варфоломея. Да, через анализ Богоматери и ее Сына, проведенный этой Кэтрин Хильдебрант, через ее блестящее описание триединства, воплощенного в образе Девы Марии, созданном художником, мальчик, юноша, молодой человек по имени Кристиан понял наконец не только свою любовь к «Пьете», но и чувство матери к нему самому.

Скульптор был настолько потрясен этим открытием, что в шоке покинул квартиру Бэнфорда. Он оставил парня в живых, но только для того, чтобы вернуться через неделю. Он купил книгу «Спящие в камне» и десять раз прочитал ее от корки до корки. Наконец-то будущий убийца осознал все масштабы своего призвания в жизни, понял, почему судьба вывела его на Бэнфорда, на доктора Кэтрин Хильдебрант и в конечном счете на Микеланджело, того человека, творчеству которого предстояло стать эталоном судьбы Скульптора.

Все взаимосвязано.

Теперь, шесть лет спустя, следуя за черным «шевроле» по шоссе номер 95 в сторону Провиденса, Скульптор торжествующе улыбался, не обращая внимания на накладные усы. Несмотря на то что ФБР подошло к нему близко, установило связь между украденной «Пьетой» и семейством Манзера, Скульптор нутром чувствовал, что судьбе было угодно еще раз вмешаться, принести ему пользу. Скульптор не осмеливался чересчур приближаться, но у него крепла уверенность в том, что за тонированными стеклами черного джипа скрывается тот самый человек, которого он тщетно искал все утро.

Да, что-то подсказывало Скульптору, что он наконец-то нашел доктора Хильди.

Было уже пять часов вечера, когда Маркхэм и Кэти наконец вышли из публичной библиотеки Провиденса, осунувшись, понурив головы. Они провели больше часа, изучая, как в средствах массовой информации была освещена смерть Деймона Манзеры. Ничего особенного: обычные газетные заметки, некролог, но никаких разговоров о подозрительных обстоятельствах произошедшего, свидетельств преступного умысла. Больше того, коронер, опытный специалист, заявил, что на момент смерти содержание алкоголя в крови молодого Манзеры было опасно высоким. Поэтому эксперт заключил, что Манзера, скорее всего, во сне сполз с шезлонга в бассейн или оступился и сорвался с борта. Так или иначе, но летальный исход был признан следствием несчастного случая. Точка.

— Теперь у нас остается два пути, Кэти, — сказал Маркхэм, садясь в машину. — Я возвращаюсь к миссис Манзере и раскрываю ей истинную причину своего приезда, после чего стараюсь узнать что-то новое о ее сыне, или мы начинаем изучать круг знакомых Манзеры. Думаю, начать надо с его бывшей жены и с того клуба в Ист-Гринвиче, где, как было сказано в газете, он работал.

— Но, Сэм, все это произошло больше десяти лет назад. Разве полиция уже не проделала такую работу?

— Полагаю, проделала. Когда мы поднимем архивы, станет ясно, кого допрашивали. Я надеюсь только на то, что следователи что-то пропустили. — Закрыв глаза, Маркхэм откинул голову назад и вздохнул. — Я просто не знаю, что еще можно сделать, Кэти. У меня уже появились мысли, что вся эта связь Манзеры с украденной «Пьетой» заведет в тупик. Мне начинает казаться, что я уже сам не знаю, черт побери, чем занимаюсь.

— Сэм, все должно быть в книге, — сказала Кэти, беря его за руку. — Тут ты был прав. Я в этом уверена. Все, что нам требуется для того, чтобы схватить убийцу, есть в «Спящих в камне». Ты просто устал, только и всего. Мы оба. Почему бы нам не заскочить в какой-нибудь китайский ресторан? Возьмем что-нибудь поесть навынос, бутылку вина и на сегодня остановимся. Завтра воскресенье. Поспим подольше, может быть, съездим к морю, разумеется, исключительно по делу. После хорошего отдыха и думаться будет лучше. Что ты на это скажешь, специальный агент Маркхэм? Предложение принимается?