Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Тесно нам стало на этом ветхом синем шарике, братишка. Раскол все это, раскол… Посмотри, что творится сейчас — плодятся, как под завес времен, а толку? Кто от количества стал лучше качеством? Когда это древние «куарт» аллийцев воплощались на диких территориях Убежища? У любого «куарт» всегда была привязка к Оритану или Ариноре — никак иначе. А тут… Атембизе вот — каким ветром его сюда задуло? Что он тут забыл? Не постигаю. Хаос и упадок повсюду, куда ни плюнь. И постоянная высокопарная болтовня о порядке, о великих ценностях, о былой славе. Только, знаешь, ты не рассказывай об этом никому… даже Танрэй… Не надо ей этого знать…

Ал согласно кивнул. Жене и без таких вестей было теперь несладко: у них поселились тесть с тещей, ожидая окончания строительства новых домов для очередной партии эмигрантов. Не привыкшие жить в тесноте, бок о бок со старшим поколением, ори откровенно страдали от вынужденного соседства. А тут еще госпожа Юони, обереги Природа кого-либо от общения с этой женщиной! Ал — тот являлся домой только ночевать, да и Танрэй лишний раз старалась не встречаться со своей матерью, испытывая при этом жестокие упреки совести. Характер тещи могли терпеть только тесть и Натаути — потому что оба себе на уме. А вот Алу уже давно хотелось сбежать в джунгли и поселиться отшельником.

* * *

Танрэй еще пару раз мазнула кистью в уголке рисунка. Рисовала она лучше, чем пела, и это преимущество позволило ей найти предлог, дабы проводить досуг вне дома.

— Как получается? — спросила она, оглядываясь на своего молчаливого спутника.

Немой склонил голову и слегка улыбнулся.

— Знаю, знаю, что получается ерунда, не смейся… Хочешь я научу тебя письменности, и тогда ты напишешь мне, кто ты и как твое настоящее имя?

Он снова рассмеялся и сделал отрицательный жест. В его серых глазах выплясывали искорки закатного солнца, и в такие минуты молодой женщине смутно казалось, что она в шаге от разгадки, что она давно знает, кто он такой, но почему-то забыла.

— Зря. Я могла бы, это не так сложно, как кажется. Тогда мы могли бы с тобой общаться… Да, да, мне стыдно, но я не хочу идти домой. И, если честно, я не хочу туда идти не только из-за приезда родителей, а уже давно…

Немой кивнул. Он был неведомым образом посвящен в тайны ее жизни, причем в такие, которые она хотела бы скрыть даже от самой себя.

— Мне стало проще общаться с нашим волком, чем с Алом.

Брови мужчины слегка дернулись, и он опять улыбнулся. Его улыбка была такой открытой и приветливой! Вот бы Алу уметь так же… Но увы… Ал бывает весельчаком, но будто бы всегда любуется на себя в зеркало. Его никогда не интересовало, чем живут другие люди. А Танрэй — не звезда, не туманность и даже не артишок, чтобы интересовать его. Она сама хихикнула над своим сравнением.

— А еще, кажется, им увлечена Ормона, а он ею. Но оба как-то странно… По-моему, их влечет друг к дугу не как мужчину и женщину, не любовь, а… Я даже не знаю, как сказать, не понимаю, — Танрэй вздохнула. — А вот меня он однажды приревновал. Причем к тебе. Представляешь? Я решила сначала, что это хороший знак, а потом до меня дошло, что это у него скорее из-за опасения утратить собственность…

Немой помотал головой и послал ей умоляющий взгляд.

— Считаешь, что я ошибаюсь? — (Кивок.) — Наверное, ты прав. Мужчине проще понять мужчину, женщине — женщину. А я не понимаю даже Ормону… То есть мы с нею почти примирились, как мне посоветовал Паском… Не знаю, зачем ему это нужно, но он настойчиво убеждал меня, что именно с нею мне нужно договориться. Не понимаю только, почему мне с нею, а не ей со мной. Я никогда ее не задевала…

Она сложила кисти в этюдник и огляделась в поисках где-то бегавшего Ната. Здесь, на пригорке, ей хотелось бы остаться навсегда: отсюда открывался чудесный вид на Кула-Шри, извивавшуюся в направлении залива, и все здесь напоминало летний Эйсетти до войны. Именно потому Танрэй каждый день приходила сюда после занятий, отпускала Ната побегать, а сама садилась мазать бумагу краской. Иногда к ней присоединялся и загадочный Немой, и она посвящала его в свои мысли, настолько потаенные, что сама удивлялась их существованию. Но застенчивости не было: немота собеседника странным образом влияла на Танрэй, позволяя забыть о вечном учительском самоконтроле.

— Спасибо тебе за компанию, за то, что выслушиваешь всякие глупости, которые я тут несу… А хочешь познакомиться с кулаптром? Вдруг ему удастся вернуть тебе твой голос? Ты ведь все слышишь…

Немой на прощание поклонился и стал спускаться к реке. Танрэй глядела ему вслед, борясь с давним желанием пойти за ним и разведать, куда он уходит и где живет. Но тут повсюду открытая местность, и если мужчина обернется, то Танрэй окажется в глупом положении.

И тут ей стало холодно и жутко. Страшное ощущение исходило из джунглей за спиной. Птицы смолкли.

— Нат! Ко мне! — крикнула Танрэй, чтобы звуком собственного голоса отогнать беспричинный ужас, а заодно призвать обратно Немого, если вдруг что-то случится.

На память пришли поверья кхаркхи о том, что в джунглях таится нечто, способное уничтожить этот мир, взамен которому явится на небосвод новое солнце. Танрэй думала, что речь идет о ракетных шахтах, в которых ждут своего часа смертоносные заряды, однако никаких шахт на Рэйсатру быть не могло. Дикари верили во что-то другое и представляли его в виде огромной змеи с капюшоном. Глупости, конечно, однако если ты одна и на много тысяч ликов вокруг нет ни единого разумного существа, чувствовать начинаешь совсем иначе, нежели дома в безопасности.

Немой не оправдал ее надежд: он уже успел скрыться с глаз, а страх не проходил. Земля слегка дрогнула, а где-то бесконечно далеко в горах проурчало низкое эхо. Танрэй подумала, что если вдруг на Оритане или на Ариноре начали бы войну ракетами, то, наверное, ее отголоски долетели бы даже сюда. Ал говорил, что на самом деле не будет никакого похолодания климата, что бы ни писали другие ученые, а вот радиоактивные осадки станут выпадать по всей планете.

Воображение разыгралось не на шутку, и вот уже ползущие с юга и подсвеченные закатом кучевые облака стали казаться Танрэй похожими на гигантский «гриб» от взрыва распада.

Вдалеке, в стороне джунглей, показалось светлое пятно, стало расти, приближаться. На душе сразу стало легче: этот был вдоволь нагулявшийся Нат.

Волк подбежал к хозяйке и запрыгал вокруг нее.

— Я тут уже такого наплела без тебя… — призналась Танрэй, вешая этюдник на плечо.

Облака снова стали облаками, джунгли — джунглями, а не пристанищем кобры из сказок кхаркхи.

— Ал всегда говорит, что у меня ошалелая фантазия, — со смехом продолжала она и потрепала волка по острым ушам. — И он прав. Иногда я чувствую себя так, словно уже живу в прошлом, как будто смотрю на наше время из далекого будущего и вижу его. Но не таким, какое оно на самом деле, а облагороженным флером легендарности. Пожалуй, подобным образом мы сейчас представляем себе жизнь наших предков-аллийцев…

Волк спокойно брел рядом и как будто даже вслушивался в ее болтовню.

— Веселое у меня окружение, — посетовала Танрэй. — Один не умеет чувствовать, второй — говорить, третий — вообще зверь, четвертая со свету сживет своей язвительностью, а к пятому и подступиться страшно, чтобы не попасть под горячую руку… А еще и говорить приходится на языке, который сама же и создала, и слушатели до сих пор считают улыбку оскалом, а деревья — обеденным столом…

Нат только чихнул.

Изгнанник вечности (полная версия) (СИ) - shword.png

Глава пятнадцатая

об издержках клятвы доблести и невосполнимых потерях

Таких морозов на Оритане осенью еще не бывало! Ветки деревьев, решетки изгородей, провода коммуникаций — все причудливо топорщилось густым инеем. В пространстве, где глохли от холода любые звуки, замирало само время. Таких морозов на Оритане не бывало даже зимой!

48
{"b":"260065","o":1}