— Всегда относил тебя к фанатикам, — сказал я.

Эллис покрутил головой как бы в знак великодушного разочарования.

— Я прагматик, Джейк. И всегда им был. Я думал, ты это понимаешь.

— А когда ты убьешь Грейнера — то есть когда ты предоставишь мне его убить — что потом? Coup d'etat?[49] Или вы собираетесь пощелкать всех главарей один за другим?

— Нам не нужна кровавая революция, — сказал он, допил кофе и поставил чашку на пол. — Организация очень хрупкая, а нас совсем немного. Так что хватило бы трех, максимум четырех смертей ключевых фигур в Англии. И дюжины в Штатах. Нам бы не хотелось перебарщивать. Нужно лишь спокойно, но твердо дать понять, что с нами нужно считаться. Мягкая смена курса. И что в итоге? Фанатикам, естественно, придется посторониться, а Грейнер — фанатик до мозга костей. Тогда мы сможем разобраться и с циниками. Предложить им добровольно покинуть организацию и перестать паразитировать. Не кровавая революция, но и не совсем уж бархатная.

— В таком случае, я вам не нужен. Убейте Грейнера сами. Тем более, если вы хотите таким образом заявить о себе.

— Да я и собираюсь его убить сам, — ответил Эллис. — Я собираюсь поменять серебряные пули в его ружье на обычные. А ты будешь просто в качестве камуфляжа, Джейк. Идеальное фальшивое прикрытие. Нам нужно убрать Грейнера так, чтобы они знали, что это мы, но не имели никаких доказательств. У него большие связи. Так что нам нельзя будет предъявить претензии, если что-то вдруг пойдет не так.

— Ты, по-моему, немного опоздал со своей идеей, — ответил я. — Я хочу сказать, остался ведь только я. Какой смысл оставлять меня в живых?

Он посмотрел на меня и криво улыбнулся.

— Мило, Джейк. Но остались ты и она. Ты не был уверен, в курсе ли мы. Но мне придется тебя расстроить — мы в курсе.

Ни на что другое я не наделся, но попытаться все же стоило.

— Грейнер о ней знает?

— Нет. Только мои люди.

Мой внутренний стратег работал сейчас на полную катушку. Грейнер о ней не знает. Хорошо ли это? Как мы можем сыграть на этом? Не знаю. Надо подумать.

— Ну ладно, — сказал я, — допустим, остались мы с ней. Что с того? Двоих маловато для возрождения рода.

Эллис не ответил. Было видно, что он о чем-то размышляет. Потом он взглянул на меня и просиял:

— Джейк, — сказал он. — Вот черт. Ты даже не представляешь, что происходит. Не знаю, с чего и начать.

Мурашки побежали у меня по загривку. Я не хотел, чтобы он начинал. Конкретные детали не имеют значения. Важно лишь то, что мои Абсолютные Знания на самом деле были ошибочны. То есть то, что казалось мне правдой… Все, в чем я был уверен… Разве ты не чувствовал, что все к тому и идет? Ты, бесстрастный читатель?

— Мы нашли антивирус, — сказал Эллис.

Искушение выкрикнуть «что?!», хотя я прекрасно его расслышал, было почти непреодолимым. Я все же сдержался.

— Притом совершенно случайно, — продолжал он. — Похоже, так происходит со всеми большими открытиями: кусок сырого мяса падает в огонь и voila! — изобретена готовка. Однако, все это не без помощи твоей подружки.

«— Какой дротик?

— Тот, что предназначался для оборотня. Но попали они в меня. Очевидно, транквилизатор, так как секунду спустя я уже отключилась».

О нет. Это был не транквилизатор. Господи боже.

— Альфонс Маккар мертв?

— Мертв, — сказал Эллис. — Он умер в ту же ночь, когда наткнулся на Талуллу. Хотя это не мы его убили. Какая-то компашка любителей на сраном джипе его прикончила. Представляешь? После этого нам пришлось их завербовать, чтобы не болтали. Сейчас каждый подросток с ружьем, насмотревшийся Баффи… Я хочу сказать, что раньше…

— Может, лучше расскажешь, что все-таки происходит?

Он поднял ладонь.

— Ты прав. Прости. Только налью себе еще кофе. Хочешь тоже?

Я отказался. Пока Эллис наливал себе вторую порцию, я убрал валявшиеся по комнате вещи Талуллы. Застелил постель. Мысль о том, что он видел подтверждения нашей близости, была невыносима. Я не мог не думать о том, как она взяла меня за руку прошлой ночью, и никто из нас не мог произнести ни слова. Мы словно предчувствовали наше расставание.

Эллис высунулся из окна:

— Не хочешь посидеть снаружи? Отличная погодка.

Я сцепил зубы и молча вышел на веранду, залитую ослепительным солнечным светом. Судя по всему, было часа три. Внизу стайка белых домов усыпала склон горы, Кония выглядела до абсурда миловидной. Коричневый от загара рыбак сидел на краю пирса и чинил рыболовную сеть. Официант курил сигарету, прислонившись к фонарному столбу. Четверо тинэйджеров расположились неподалеку от оранжевой Веспы. Я присел напротив Эллиса спиной к свету. Солнце жарило затылок, будто адская тюбетейка.

— Ну так вот, — сказал он. — Исследование вируса оборотней официально было прекращено пять лет назад. Неофициально наши ребята продолжали им заниматься. Это было нелегко, тем более что предмет исследования было не так-то просто разыскать. Но к счастью, у нас был Альфонс Маккар. Альфонс был нашим золотым гусем, пока не исчез. Сбежал. Не представляю, как мы умудрились его прошляпить. Ох уж эти новички… — Он посмотрел вдаль и покачал головой. — Ну да ладно. Той ночью в пустыне мы пытались опять его отловить. А если не получится, то хотя бы выстрелить в него дротиком с последней версией антивируса. И что же? Стрелок промахнулся и попал в Талуллу! — Он наклонился вперед и вскинул брови. — А кто стрелял? Я! Да уж, малый не промах! — Эллис помолчал, снова с улыбкой откинувшись на спинку стула. — Чистая случайность, Джейк, и так всегда. Все это время мы пытались лечить оборотня. А оказалось, надо было лечить жертв. Талулла первая, кто выжил после укуса, и первая, кто обратился за сто пятьдесят лет. А выжила она потому, что лекарства наших химиков действительно работают. Мы до сих пор не знаем, лечит ли наше зелье уже состоявшихся оборотней, но оно точно спасает только что укушенных. Получаешь нужную дозу, как только тебя укусили, и бинго — новенький оборотень готов. Так думает Поулсом. Он у нас теперь мозг. Веселенькие времена пошли.

— Как-то не сходится, — сказал я. — Ведь ты убил Вольфганга. Ты. Ты Грейнеру как сын. Ты убил кучу наших.

Он кивнул и опустил голову. Снова криво улыбнулся.

— Ты прав, Джейк. До меня долго доходило. Я был им просто очарован. У него есть дар, понимаешь, харизма. Он был мне как отец. И потом, мне нужно было держаться рядом с ним, чтобы выяснить, кто главные игроки в организации. У него есть доступ ко всему на свете. Даже теперь мне не по себе от того, что я сижу здесь, а он даже не знает, где я нахожусь, хотя я уже год как присоединился к отступникам. Я всегда чувствую его призрак за спиной. Такую цену платишь за двойное агентство.

Мне тоже стало не по себе. И не только потому, что Эллис, очевидно, спятил. Его внутренний мир невозможно было понять. Может, он говорит правду. А может, давно страдает галлюцинациями. А главное, не было никаких объективных факторов и показателей, по которым можно было сделать вывод. И единственное, что я мог — принять его слова за чистую монету. В противном случае мне бы пришлось искать какое-то другое объяснение, но на это полагаться не приходилось.

— Кстати, — сказал он, — думаю, будет честно сообщить тебе, что ты и сам принимал антивирус. Последнюю версию. И не раз.

— Что?

— Помнишь, ты заказывал выпивку в «Зеттере»? А потом в Карнарфоне. Поулсом надеется, что антивирус подействует и на старого оборотня. Талуллу укусили и вкололи антивирус одновременно, вот она и обратилась. Но мы не знаем, может ли она обращать других. К тому же, если мы можем вколоть дозу только что укушенному, и он обратится, — это не слишком большой успех. Выходит, мы должны быть на месте каждый раз, когда кого-то укусят. Это просто невозможно.

Я вспомнил, как заказал скотч в «Зеттере», и он показался мне странным на вкус. «Да вот, заказал „Обан“. А мне похоже, принесли „Лафройг“», — сказал я тогда Харли.