Женщина прервала его раздумья:

— Если у вас есть воскрешающий эликсир, дайте его, пожалуйста?

— Воскрешающий эликсир?! — изумлённо переспросил Рэнтаро.

Женщина с надеждой посмотрела на него из-под набрякших морщинами век.

— Он мне очень помогает, когда сердце заходится.

Воскрешающего эликсира нет, в нынешней Японии он не нужен! Ещё мгновение, и с его губ сорвались бы эти слова. Заметив реакцию Рэнтаро, женщина, разочарованно поджав губы, спросила:

— Воскрешающий эликсир уже кончился?

— Нет-нет! — поспешно ответил Рэнтаро. — В последнее время более популярны европейские лекарства, и клиенты гораздо реже спрашивают воскрешающий эликсир. Вот я и удивился.

Стараясь загладить неловкость, Рэнтаро достал из корзины, где в строгом порядке были разложены новые лекарства, упаковку воскрешающего эликсира. Рядом с надписью тушью «воскрешающий эликсир» было подписано: «Дом Нонэдзава, специально изготовленный препарат». Должно быть, этот препарат отличался от того, что оставлял представитель «Сансёдо», но женщина, не заметив этого, благодарственно приподняла пакет с вложенным эликсиром.

— Теперь можно быть спокойной. А то ведь в доме не было никаких лекарств, и мы чувствовали себя совсем беззащитными, — обрадованно сказала женщина.

Сложив свои корзины и завернув их в фуросики, Рэнтаро покинул веранду. Женщина, прижав к груди пакет с лекарствами, склонилась в низком поклоне. Сказав, что он ещё придёт, Рэнтаро оставил дом позади.

Он убеждал себя, что это нелепо, но не мог отделаться от ощущения, что оставил женщине поддельное лекарство.

Спустя два-три дня после того, как Рэнтаро отправился в путешествие, Сая отчего-то вдруг почувствовала опустошённость. Чтобы отвлечься от этого чувства, она занялась огородом. Взрыхлила грядки и засеяла их семенами тыквы и огурцов. Семенами с ней поделились соседи, и каждое семечко было на вес золота. Чувствуя рыхлую землю под босыми ногами и аккуратно формируя грядки, она вспомнила, как ходила по лесу с Рэнтаро. Сая и тогда, конечно, босиком пробиралась сквозь заросли тростника, сплошь покрытого папоротником и колючками. Шедший сзади Рэнтаро, обутый в ботинки на толстой подошве, не уставал восхищаться, как легко Сая ходит босиком. Это было до того, как Рэнтаро взял её с собой в Кота-Бару, и они стали жить вместе. Тогда она ещё не умела носить обувь. Рэнтаро многое восхищало в Сае: её умение читать следы животных, умение находить укрытие от дождя, но больше всего — знание лесных растений. Ходивший с ними брат Кэка тоже умел всё это, но на него Рэнтаро не обращал внимания, а вот в адрес Саи то и дело издавал восхищённые возгласы.

«Что это?» — спрашивал Рэнтаро, нагнувшись над найденным в лесу растением. — «Это «тигриный след». — «А на что он годится?» — «Его хорошо заварить кипятком и дать роженицам перед родами». — «А какой он на вкус? Похож на чай?» — «А что такое чай?» — «Его листья заваривают кипятком и пьют».

Как Рэнтаро, с Саей не разговаривал ни один из знакомых ей мужчин. Мужчины её племени не обращали внимания на женскую болтовню. Они общались в своём мужском кругу, женщинам же сообщали только о важных делах: «Завтра переезжаем на новое место» или «Поблизости бродит тигр». Женщины тоже общались только между собой в своём собственном времени и пространстве. И только когда и мужчины, и женщины начинали томиться желанием, круг разрывался, и они выбирали партнёров по сердцу. Партнёрами незамужних женщин становился кто-нибудь из холостяков, а партнёрами замужних были их мужья.

Рэнтаро привлёк Саю тем, что его обращение с женщинами было иным. Он ходил вместе с ней в лес, собирал лекарства, брал её с собой на рынок в Кота-Бару, болтал с ней о разных житейских пустяках. До сих пор мужчины для Саи были иными существами, отделёнными от неё стеной. Это были существа, занятые совсем другими, нежели женщины, делами, выполнявшие другую работу. Мужчины давали женщинам разные указания. Женщины в основном следовали этим указаниям, когда же они были им не по душе, просто не обращали на них внимания. Мужчины разговаривали с женщинами на языке приказов, женщины односложно отвечали им «да» или «нет». Мужчины и женщины отличались друг от друга, как петух от собаки.

Только знахарь вёл себя иначе. Он был одинаков и с мужчинами, и с женщинами. Разговаривал и с теми, и с другими в одном тоне. Иногда мягко, иногда жёстко. Когда знахарь объяснял маленькой Сае свойства лекарственных трав, он был с ней ласков. Вот эти цветы укрепляют силы, если заварить их кипятком и выпить, говорил знахарь, указывая на цветы красноножки. А какие «силы», спрашивала Сая. Знахарь, тронув свой пенис, отвечал, что у мужчин он увеличивается в размерах, а у женщин — тут он показал на промежность Саи — здесь начинает гореть. Сая просунула руку меж бёдер, но не поняла, как это здесь может гореть. Уголки рта знахаря сморщила улыбка — будто круги на воде. Вот подрастёшь ещё немного, и я тебе объясню.

И действительно, это знахарь рассказал Сае об отношениях между мужчинами и женщинами. Однажды, когда Сая, раскачиваясь, сидела верхом на упавшем дереве, знахарь поманил её рукой. Отведя её под тень дерева, он дал ей пошарить рукой под опоясывавшим его куском ткани. Там что-то болталось. Когда Сая прикоснулась к этому кончиками пальцев, знахарь сказал — пусть и Сая покажет ему. Сая задрала свою набедренную повязку. Знахарь коснулся пальцами маленького выступа меж её бёдер. По телу Саи пробежала дрожь.

«Это женское семя», — сказал знахарь, убирая руку. «Если этому семени будет вдоволь воды и радости, то внутри тебя вырастет женщина и зацветут цветы».

«А это?» — спросила Сая, сжимая в руке пенис знахаря. Тот постепенно отвердел. «Это — сердце мужчины, — ответил знахарь. — При виде женщины сердце мужчины набухает. Когда женское семя увлажняется, а мужское сердце набухает, женщине хочется выпить мужское сердце. И тогда мужчина спит с женщиной».

Сая знала, что имеет в виду знахарь. Она часто видела в зарослях или во тьме дома сплетённые тела мужчин и женщин.

«Но нужно быть осторожной». Знахарь сжал выступавший из ладони Саи чуть отвердевший член. «Есть мужчины, у которых здесь нет сердца. Мужчины, у которых мужское сердце превратилось в клинок. Такие мужчины встречаются и в лесу, и за его пределами».

Сая не поняла, что имел в виду знахарь. Не поняла, даже когда чуть позже знахарь немного вошёл своим мужским сердцем в углубление пониже женского семени. Его слова она осознала гораздо позже, когда стала жить в Кота-Бару.

В борделе Сая поняла, что такое мужской клинок. Там были десятки, сотни таких клинков. Эти мужские клинки кромсали её внутренности, прививали ей ненависть. Когда она, обессиленная, лежала в постели, по которой прыгали блохи, ей вспомнились слова знахаря. Она подумала, что если бы послушалась его, не стала бы сопровождать Рэнтаро в лесу, не ушла бы из леса и не жила бы в Кота-Бару, и, может быть, она не узнала бы, что такое мужской клинок.

Обеими руками оперевшись о черенок мотыги, Сая рассеянно смотрела по сторонам. На рисовых полях виднелись грядки с рассадой, едва-едва пробивались зелёные всходы. Деревья сакуры на речной насыпи окрасились в розовый цвет. Тёплый воздух был напоён ароматами цветов и всходов.

«Чем дарит меня Рэнтаро, мужским клинком или мужским сердцем?» — думала она. В отношениях с Рэнтаро она нашла ту теплоту, что была между ней и знахарем. Она думала, что нашла мужское сердце. В их счастливые дни в Кота-Бару разве не своим мужским сердцем Рэнтаро увлажнял женское семя Саи? Он дарил её мужским сердцем. Но тот же Рэнтаро навлёк на мир Саи бесчисленные мужские клинки.

Рэнтаро был дверью. Дверью в виде мужского сердца. За дверью её ждали, сверкая острыми лезвиями, мужские клинки.

Почему же она ненавидит Рэнтаро? Разве не набухло его мужское сердце при виде Саи? Разве не он научил её новой жизни в Кота-Бару? Разве он был повинен в существовании других мужских клинков? Рэнтаро был лишь дверью. Разве сам Рэнтаро знал, что таилось за этой дверью?