Верно говорит Такико. Мужчины и женщины живут во взаимном обмане. Скрывая историю с Хироюки, она обманывает Асафуми.

Дом Рэнтаро был наполнен миазмами, источаемыми бездонным болотом. Чтобы защитить от этих ядовитых испарений сына Исаму, робко стоящего перед отцом, которого увидел впервые, Сая усадила его позади себя, а сама села перед членами семьи Нонэдзава, сидевшими в ряд лицом к выходу.

Рэнтаро в распахнутом на груди кимоно, упираясь коленями в пол, сидел у стены, украшенной на стыках брёвнами-опорами. Он маленькими затяжками курил сигарету, словно стараясь растянуть удовольствие, и делал вид, что смотрит на выдыхаемый дым, но сердцем он был с двумя женщинами, бросавшими на него холодные взгляды. Одна из них была старуха, сидевшая с прямой спиной, с грозным как у японских солдат лицом и в ладно сидящем кимоно. Судя по возрасту и по властной манере держать себя, это была мать Рэнтаро. Другая была высохшая женщина-аллигатор, с которой Сая столкнулась у ворот. Сая узнала, что это японская жена Рэнтаро, ещё прежде, чем вошла в дом. Всем телом источая яростный вопль, женщина-аллигатор тихо сказала, что она жена Рэнтаро и предложила поговорить в доме. Обе женщины сидели вплотную, как пара листьев. Краем глаза они брезгливо следили за Саей и её сыном так, словно те были огромными испражнениями Рэнтаро; от женщин исходили тёмные миазмы ненависти.

По другую сторону рядом с Рэнтаро сидел круглолицый мужчина с мясистыми, как имбирь, губами. Это был его младший брат.

Сая с удивлением услышала, как Рэнтаро объяснил троим своим родственникам, что с ней он познакомился в Малайе. Она почувствовала отчаяние и гнев, когда Рэнтаро вот так в двух словах обрисовал всё, что было между ними.

Сая прекрасно помнила встречу с Рэнтаро. Выгрузив свой обширный багаж в аптеке в китайском квартале Кота-Бару, он, утирая пот, пил чай. Он носил усы и был опрятно одет в европейскую одежду. Встретились они за несколько лет до того, как японские войска высадились в Кота-Бару, а затем дошли до Сингапура.

Сая вместе со старшим братом Кэкой только что прибыли в Кота-Бару. От впервые увиденного и Услышанного голова у неё шла кругом. Она рассмешила брата, когда, указывая на англичан в землистых одеждах, прямой осанкой напоминавших вышагивающие деревья, спросила, всё ли с ними в порядке, и отчего у них такие белые лица. Навлекла на себя его насмешки, вскрикнув при виде проехавшей мимо, сотрясая землю, сверкающей коробки на четырёх колёсах. Она впервые увидела так много китайцев, не говоря уже о том, что впервые узнала о существовании японцев, Увидев Рэнтаро, она решила, что это всего лишь китаец. Но брат шепнул ей, что это «хороший господин-японец», и когда он усаживался перед ней, она знала, что этот мужчина не китаец, а «хороший господин», на которого брат возлагал большие надежды перед путешествием.

Рэнтаро говорил с братом на беглом малайском. Поскольку малайский был похож на язык племени Саи, она кое-что поняла из их разговора. Рэнтаро интересовало имеющееся в джунглях сырьё для приготовления лекарств. Он хотел заключить сделку без торговцев-посредников. Брат радостно кивал. Сая не понимала, почему брат берёт на себя такие обременительные обязательства. Ведь тогда ему придётся снова, как в этот раз, неоднократно сплавляться на плоту. И подолгу жить вдали от племени, думала она.

Когда разговор был окончен, Рэнтаро, взглянув на Сая, спросил, кто эта девушка. Брат ответил, что это его младшая сестра. Рэнтаро сказал, что, похоже, ей не по себе. Брат объяснил, что она ошеломлена своим первым визитом в город. Смущённая вниманием к себе, Сая покраснела.

Рэнтаро, смеясь, достал из лежавшего у него в ногах мешка похожие на листья плоские предметы. Это были разноцветные бумажки — красные, жёлтые, зелёные. Когда Рэнтаро подул в них, они превратились в круглые шары.

«Это воздушный шарик», — сказал Рэнтаро и хлопком ладони подбросил шарик. Сая широко раскрыла глаза от изумления. Ей впервые доводилось видеть такое. Будто радуга сомкнулась в круг и заплясала в воздухе. Рэнтаро бросил это чудо Сае. Радужный шарик неожиданно поплыл и, шелестя, уткнулся ей в грудь. Шарик шелестел, как сброшенная кожа змеи. Он был хрупким — казалось, стоит чуть сжать его в руке и раздавишь. Сая осторожно, словно драгоценность, спрятала радужный шарик в руке и прошептала: «Воздушный шарик». Рэнтаро рассмеялся. Вокруг рта проступили морщинки, она решила, что это очень добрый дядя.

— Мы поняли, — прервав повисшую паузу, сказала женщина-аллигатор. — Эта женщина говорит, что за границей она была твоей содержанкой, и что этот ребёнок у неё от тебя.

Рэнтаро, держа двумя пальцами окурок, важно кивнул.

— Что ни говори, я прожил за границей долгих пять лет. Сая прекрасно разбиралась в растениях, служивших сырьём для изготовления лекарств, поэтому она работала моей помощницей… Ну, и это знакомство нечаянно… — из трудноуловимых слов на местном наречии Сая поняла, что речь идёт о ней.

Рэнтаро обратил внимание на то, что Сая, обучавшаяся у знахаря, разбирается в лекарственных травах. Брат, познакомившись с Рэнтаро в Кота-Бару, договорился сопровождать Рэнтаро в джунгли. И в тот раз он взял Саю с собой, чтобы та помогла им искать лекарственные травы. Знахарь их племени отказался идти, сказав, что нельзя выдавать секреты чужаку. Он и Саю отговаривал сопровождать Рэнтаро в лес. Отговаривая её, он был суров. Это была не та суровость, с какой он укорял её за сломанные ветви дерева-пристанища духов или за растоптанные лекарственные травы — это была суровость острая, как лезвие ножа.

«Чужак не видит леса. Что ни попадёт в руки чужакам, всё превращается в прах, они своего рода напасть. Не становись приспешницей таких типов. Станешь их пособницей, и сама превратишься в чужака».

Это означало, что у чужака не может быть никаких отношений со знахарем. Слова знахаря потрясли Саю до глубины души. Но в то же время запрет сопровождать Рэнтаро в лес вызвал в её душе ростки противоборства. Сая отвернулась от знахаря. Это было всё равно, что отвернуться от племени. Сая последовала за Рэнтаро, покинув лес.

Всё из-за этих радужных шариков. Шарик, привезённый из Кота-Бару, она берегла до тех пор, пока бумага не изорвалась и не истлела. Когда от радужного шарика ничего не осталось, она навечно заключила его в своём сердце. Радужный шарик стал её мечтой.

Эти радужные шарики стали воплощением всего, что ей пришлось увидеть и узнать в городе Кота-Бару. Одежда ярких цветов, мягкая и сладкая на вкус пища, полированная блестящая мебель, защищающие от ветра, но пропускающие свет прозрачные стены, без устали бегущие автомобили. Воздушные шарики были воплощением всех этих удивительных чудес. И для Саи все они оказались прочно связанными с Рэнтаро. Сая знала, что если она пойдёт за Рэнтаро, то сможет снова оказаться в этом городе.

— Ну, легкомысленные дорожные истории неотъемлемая часть жизни торговца лекарствами, — прервал воспоминания Саи робкий голос младшего брата Рэнтаро.

— Да, но разве кредо торговца лекарствами не гласит, что житейские дела, случившиеся во время путешествия, оставляют за порогом дома? Если бы об этом узнал покойный отец, ему было бы стыдно, — старуха пристально посмотрела на Рэнтаро.

Рэнтаро избегал взгляда Саи.

— Поэтому я расстался с ней как подобало.

Обе женщины бросили на Саю язвительные взгляды. Женщина-аллигатор хотела было что-то сказать, но её опередила старуха.

— Зачем вы вообще сюда приехали? — обернувшись к Сае, спросила она.

Сая указала на сидящего позади сына:

— Хотела показать сына отцу.

— Теперь, когда он его увидел, вы можете возвращаться.

Сая отрицательно покачала головой.

— Я буду жить здесь.

Лица у всех собравшихся застыли. Сая, окинув взглядом всех четверых, сказала:

— Я жена Рэна. Поэтому я буду жить здесь вместе с вами.

— Его жена — я! — крикнула, взорвавшись, женщина-аллигатор. К её голосу примешивался визг.