— Все еще интересно? Спорю на свой хвост — расскажи тебе кто про Цитадель Метамор раньше, ни за что бы не поверил!

— Не знаю... наверное...

Маттиас поправил охапку пергаментов и легонько хлопнул юношу обгрызенной палкой по предплечью:

— Тогда, может быть, присоединишься ко мне? Я направляюсь на очередное собрание гильдии Писателей. Пойдем, посмотришь, познакомишься, себя покажешь!

— Да?... Спасибо. А мне можно? Я же не в гильдии... То есть не вступал... — Мишель почему-то заподозрил, что Маттиас пытается его туда заманить... странно...

— Поскольку тебя приглашаю я, проблем не будет. Идем!

— Ну... ладно, — пробормотал юноша.

— Отлично! Тогда помоги мне тащить вот этот хлам, он ужасно тяжелый! — с этими словами Маттиас подал Мишелю груду пергаментов.

Тот взял их и, рассматривая ровные и красивые (а кое-где — кривые и корявые) письмена, обратил внимание на один из свитков. Изящные, чуточку вычурные строки, тисненая бумага с гербом, рисованные буквицы... Кто-то очень постарался, оформляя этот свиток.

— Чарльз... а что здесь?

— О, это истории, написанные соискателями места в гильдии! Хлам полный, годится только на растопку каминов... но встречаются и интересные мысли! Правда, мало...

— А... вот тут, сверху, такой красивый...

— Ну-у-у... — крыс смутился, но ненадолго. — Это мой. Сегодня собираюсь представить на собрании Гильдии. Некоторые исследования, изложенные в нехронологическом порядке.  

— А... что значит «нехро... нехронололо-ги-чес-ком»? — спросил Мишель

Тем временем они уже вышли во внутренний двор, под теплые лучи утреннего солнца. Двор был наполнен жизнью и движением — бабочки парили над ближайшей клумбой с розами, лавандой, ноготками и бархатцами; дети играли с обручами и палками, гоняя их по булыжной мостовой; птицы чирикали в ветвях яблонь, что росли вдоль каменной стены... Ветерок мягкой лапкой тронул ноздри юноши, принес такие насыщенные и яркие, почти вещественные ароматы...

Запах зреющих яблок, теплых, нагревшихся на солнце, хрустящих, еще зеленых...

Запах земли, тяжелой, маслянистой, чуть сыроватой, пронизанной ходами дождевых червей и корнями...

Нежный запах плюща и камней, нагретых солнцем —  Мишель вдруг ясно вспомнил каменную арку, осыпанную яркими пурпурными цветами...

Юноша неожиданно осознал, что его нюх стал острее и... избирательнее? Да, именно так, избирательнее, точнее — Мишель смог различить оттенки отдельных ароматов, смог выделить отдельный запах самого плюща — чуть затхлый, совсем слабый и запах цветов и даже запах нагретых солнцем камней... Мишель подумал, — интересно, а может ли Чарльз различить разную каменную кладку по запаху? — но так и не решился спросить...

— «Нехронологически» означает, что все происходит не в том порядке, в котором это случилось.

— Что?..

Маттиас засмеялся:

— Ладно, это действительно немного запутанно! Дело в том, что события в этой истории описываются не в том порядке, в котором они происходили. Иногда говорится о событиях будущего, а иногда о том, произошло в прошлом... Улавливаешь мысль?

— Ага... ага, точно, — Мишель взглянул на крыса, который как раз стачивал резцы, грызя палку. — А зачем так? Разве не удобнее рассказывать от начала до конца?

— Чаще всего да, но иногда, для определенного эффекта или для усиления интереса читателя, лучше излагать события в ином порядке.

Тем временем они направились в сторону приземистого здания. Низкое, широкое, богато украшенное, оно вытянулось вдоль юго-западной стены Цитадели. Подойдя ближе, Мишель увидел грозный гранит толстых стен первого этажа, мраморные балюстрады второго этажа, смешные статуи курносых крылатых созданий с собачьими мордами на крыше и парадный вход, украшенный вычурной резьбой и серебряной чеканкой над дверью — перо, чернильница и свиток, символы гильдии писателей.

— А... как давно ты уже пишешь? — рассеянно спросил Мишель, рассматривая здание.

— О, с тех пор как оказался здесь, — признался Маттиас.

— Да... А до того, нет?

Маттиас смущенно прижал пушистые уши, куснул палку и сказал:

— Вообще–то, я всегда дружил со словом... правда, не относился к этому серьезно, пока не оказался в Цитадели Метамор...

— А почему...  в смысле, как... ну, в общем передумал?

— Ну, когда твое тело меняется, с сознанием происходит то же самое... — вздохнул Маттиас, и что-то тихо пробормотав про себя, принялся яростно грызть палку, пока отгрызенный кусок не упал на каменную дорожку...

Мишель почувствовал пробежавшую по спине дрожь, и понял, что прикоснулся к опасной теме. Даже больше — ему показалось, что он почувствовал в воздухе какой-то странный запах. Запах, заставивший шерсть на спине встопорщиться, как под порывом холодного ветра... Похоже, Цитадель наградила его не только мехом и тонким нюхом...

— Мы войдем здесь? — спросил Мишель, подойдя к парадной двери.

— Я уже несколько лет не входил через парадные двери... — опять вздохнул Матиас. — Я проведу тебя через мой вход.

— О-о... у тебя есть свой собственный вход?!

— Конечно! В конце концов, я ведь магистр гильдии!

— Я слышал... ты только один из трех... — растерялся Мишель.

— Технически да, но у меня есть право вето. А еще я могу отменить любое решение совета гильдии, если пожелаю, и это тоже мое право... право основателя гильдии... хотя должен признаться, пользуюсь я своими правами нечасто, — ответил Маттиас, подходя к боковой, куда менее внушительной двери.

Открыв замок маленьким ключом, он впустил юношу внутрь.

— Первоначально это была казарма гарнизона Цитадели, но дед герцога Хассана, отвоевав Метамор, построил другую, на противоположной стороне, а эту забросили. Организовав гильдию, я должен был подыскать для нее помещение. Мне предлагали комнату или две, в стенах главного здания, но я предпочел реконструировать это. Конечно, пришлось повозиться, но посмотри — какой простор! Сколько места! Какие стены, какие двери! Что, по-сравнению с этим, какие-то там пара комнат, пусть даже и под боком у герцога?!

Мишель тем временем осматривал вестибюль — зал, примыкающий к парадным дверям, окруженный маленьким альковами, в которых теперь стояли полки с книгами и свитками. Юноша представил на месте полок стойки с мечами, луками, и другими смертоносными инструментами... он даже разглядел пятна ржавчины на полу, там, где много лет стояли доспехи.

Альковы перемежались дубовыми дверьми. В торцовой стене — высокая, двойная, украшенная замысловатой резьбой с символикой гильдии и по две в боковых стенах.

— По бокам у нас кабинеты магистров гильдии. Доктор Шаннинг работает там, — крыс-морф указал на дверь с вырезанной звездой. — Правда, большую часть времени она проводит в башне и здесь ее застать очень трудно. Но на еженедельные собрания достопочтенная все же спускается. Фил работает вот тут, его дверь без украшений.

О, кстати... а может и некстати, но Фил сегодня на собрание не придет. Он сейчас в отъезде. Ну, да ладно, переживем... Третий кабинет, вот видишь, вырезанную головку сыра?  Мой. Торцевая дверь ведет в главный зал. И помни, — это место было просто казармой! — последнюю фразу Маттиас проговорил, уже распахивая двойные двери.

Помещение, когда-то предназначенное для проживания солдат гарнизона, теперь было полностью переделано. Посреди широкого зала, облицованного белым мрамором с черной отделкой, освещенного через потолочные окна-фонари, составлены в круг столы. Вокруг столов, придвинутые и отставленные, а кое-где и опрокинутые на пол кресла, самых разных форм и высоты. На столах высятся стопки пергаментов и бутылки чернил — напротив каждого кресла.

— Как видишь, члены гильдии уже начали собираться, — сказал Матиас, идя к столу.

И действительно — некоторые места были заняты, а публика собралась самая необычная. Хотя, как посмотреть. Для данного места, пожалуй, наоборот — самая обычная. С десяток морфов, самых разных форм и расцветок, перемежались женщинами, весьма и весьма женственными... иногда так даже чересчур... и детьми.