— Что, правда?

Маг медленно выдохнул, уставившись на алхимика... потом медленно вдохнул... и наконец кивнул.

— Мы победили?

— В каком-то смысле... да, — скривившись, еще раз кивнул человеко-осел.

— БРМ! — проворчал Джон. — НЕТ БОЛЬШИХ ПАЛЬЦЕВ, УЙМА ШЕРСТИ, КАЗАРМА ПАХНЕТ, СЛОВНО ПТИЧИЙ ДВОР, МОЙ СЫН ДЖЕК ОБЗАВЕЛСЯ КОПЫТАМИ И ХВОСТОМ... НО МЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОБЕДИЛИ!

— Джон!! — зарычал Пости. — И я и Магус, мы оба сделали все, что могли! Все! Нашими усилиями вы все хоть как-то ходите и можете взять в руки... лапы оружие.

Но это все! Большего ни я, ни Магус не можем!! Смирись! Это навсегда!

— НАВСЕГДА... — растерянно громыхнул комендант.

Пости еще раз глубоко вдохнул, но тут в разговор встрял... встряла Паскаль:

— Ну, это же так просто! Джон, в принципе маг может распустить заклинание, как швея распускает ткань — нитка за ниткой. Но тут есть проблема. Маг легко может распустить свое заклинание. С чужим все сложнее. Намного сложнее. Нужна либо магическая мощь, чтобы преодолеть силу вложенную другим магом в заклятье, либо же мастерство, чтобы это заклятье расплести.

— Угу... — совсем уж скривившись мордой, кивнул Пости. — Мы с Магусом оценили структуру Тройного проклятья. Не знаю, как Насож его сплел, но ни я, ни Магус расплести его не сумеем. А преодолеть... Его проклятье каким-то образом коснулось магической основы самой Цитадели. И смешалось с ней! Теперь его проклятья питает силой сама Цитадель! А она сильнее любого мага!! Понимаешь?

ДеМуле вздохнул:

— ДЕЛО ЯСНОЕ, ЧТО ДЕЛО ТЕМНОЕ...

Пости похлопал его по меховой спине.

— Могло быть и хуже! Ты слышал про нашего повара, приехавшего перед самой битвой?.. — Пости умолк, когда со стороны поварни донесся пронзительный, закладывающий уши свиной визг...

Перевод — Redgerra.

Предварительная редактура  — Kendo.

Литературная правка — Дремлющий.

Год 705 AC, начало сентября

Нравится мне сидеть в Молчаливом Муле, попивать тягучий, чуть горьковатый, но такой приятный местный эль, глядеть на игроков, поводить длинными ушами, слушая сплетни, слухи, разговоры... Цитадель Метамор — странная штука. Вещь в себе, сказал бы Маттиас. И был бы прав. Крепость вообще-то веселое место, но иногда... О, иногда она поворачивается к тебе темной стороной. А мои обязанности, увы, концентрируются именно вокруг тех самых сторон нашей жизни. И вот, я сижу в Молчаливом Муле, сижу, чтобы послушать новый анекдот, рассказать что-нибудь Донни или покаламбурить с Томасом... Поддерживаю ясность рассудка. Более-менее.

Нравится мне сидеть здесь, хрустеть тонкими солеными сухариками, ощущать лапами шершавую надежность дубового стола, вдыхать мокрым кроличьим носом запахи друзей и ждать. Просто сядь и подожди, сказал бы Коперник. Только выбери нужное место, добавил бы Крис. И они оба правы. Рано или поздно Мишель придет сюда — выпить ли пива, перекусить ли, придет и уставится на меня, как все новички... Ну и пусть смотрит, в конце-концов, я ведь хочу с ним познакомиться. Нас могли бы представить друг другу на собрании гильдии Писателей — увы, я его благополучно пропустил... были срочные... дела.

Нравится мне сидеть здесь, в полутемной комнате, опираться пушистой спиной о спинку лавки, осторожно держать в лапах тяжелую, чуть скользкую стеклянную кружку, отпивать глоток за глотком прохладную горечь, в упор не замечая глазеющего на меня юноши... Бедняга, — мир вокруг него изменился, стал другим бесповоротно и навсегда; сам он меняется, становясь морфом, не понимая, что творится с его телом. Но сегодня я помогу ему, хотя бы чуть-чуть, выскажу немного сочувствия, дам пару добрых советов...

— Как жизнь, парень? — спросил я, чуть искоса глядя, как медленно и осторожно садится напротив Мишель. Кто-то уже предупредил его, уже рассказал обо мне, посоветовав быть осторожнее и не пугать «зайчика»... но парень явно перестарался. Что ж, спасибо за заботу, неизвестный доброжелатель!

— А... да все просто прекрасно! Пиво вот, и вообще...

— Уже знаешь своего зверя?

В ответ Мишель лишь скривился, да пожал плечами. И кажется... да, чуть-чуть прижал пока еще человеческие уши. Хм...

— Боишься, что будет так же плохо, как у меня? Не лев, не собака, не тигр, не дракон, а просто глупый, трусливый кролик?

Парень опустил голову, вздохнул и заерзал на твердом сидении. Что-ж, похоже, я угадал, и ему теперь стыдно...

— Сынок, изменение — сложная штука, сложная и болезненная, для всех нас. Шерсть, растущая у тебя на спине — не шутка. Она настоящая и она — твое будущее. Ты можешь стать кроликом... или мышью, или кротом... если повезет. А ведь есть варианты и похуже, знаешь ли. Например, мой. Подумай над этим.

Мишель долго сидел тихо, старательно глядя в сторону, собираясь с духом, и наконец спросил:

— Фил, а что произошло с тобой? Как ты изменился?

Вот так, главный вопрос вечера задан. Я знал, что он это спросит... сам подталкивал разговор. Парню полезно будет услышать мою историю... но как же непросто ее рассказать!

— Мишель, поверишь ли, если я скажу, что когда-то сжигал людей заживо... и это было моей профессией?

Уставившись на меня круглыми глазами, юноша смог только кивнуть.

— Так оно и было, — усмехнулся я. — Еще мальчишкой я стал подмастерьем у мастера, создававшего Гракхов огонь. Слышал о таком?

Мишель сглотнул, справляясь с нахлынувшей тошнотой, и еще раз кивнул. Что поделать, у наших метателей огня репутация... не самая лучшая.

— Обычно его используют на воде — знаешь, галеры, парусники, морские битвы... И те, у кого он есть, побеждают... почти всегда. Мы, мастера, храним секрет Гракхова огня, нас очень мало и цена наших услуг высока. Работа с огнем опасна, но за несколько лет мастер становится богатым человеком. Очень богатым. Сжигая людей заживо.

— Это... страшная работа!

— Может быть, — усмехнулся я, качнув длинными ушами. — Может быть... Как бы то ни было, путешествуя по миру, я часто слышал о Цитадели Метамор. Рассказы о хранителях, удерживающих зло вне нашего мира. О могущественных магах, о лучших в мире воинах, о поэтах и художниках, о богатстве и блеске двора герцога Хассана... Замечательное место — думал я тогда — превосходный финал моей феерической карьеры. У меня неплохо получалось сжигать флотилии, но я начал уставать от морских баталий, а единственное место на суше, которому мог пригодиться Гракхов огонь — это Цитадель. Я даже сделал лорду Томасу Хассану скидку... за долгосрочный контракт.

И вот я здесь. Все было прекрасно, все было великолепно — маги, воины, двор... И война. Та самая, Война. И битва Трех Ворот.. Поначалу моя огненная машина работала как должно. Но к концу третьей недели штурма... или четвертой... Точно не знаю — я к тому времени вымотался так, что уже не вел счета времени. Не было уже ни осадных башен, ни громадных животных, ни огненной магии, ни даже лестниц. Только лутины и смерть. Они лезли и лезли, волна за волной, тысячами. Мы отбивались. Я жег лутинов сотнями, жег непрерывно, пока... Не знаю, что произошло, но думаю — разошелся шов на питающем патрубке... на одной из труб моей машины. Возможно, металл просто устал, может быть был поврежден при перевозке, все может быть. В любом случае — труба лопнула, и машина взорвалась огненным облаком. Меня задело самым краем, но и этого хватило. Это было... было... больно. Очень больно. Я горел весь, с ног до головы, я поджаривался живьем, а время словно замедлилось... я был в сознании и прекрасно чувствовал и понимал, что происходит. Солдаты пытались сбить, загасить пламя, но Гракхов огонь загасить нельзя! Я... я чувствовал все! Я видел, как полыхнула одежда,  ощущал, как лопнули и запеклись глаза, как вспучилась и потекла кожа, как начало гореть мясо и обнажились кости...