— Спасибо Паскаль! — улыбается жрица, бережно принимая флягу. Спрятав сосуд в сумку, волчица-морф кладет лапу на плечо алхимику, взгляд жрицы становится строгим и торжественным. — Солнцем и землей, дождем и ветром благословляю тебя, служительница знания. Да освежит тебя дождь в час жажды, да осветит солнце твой путь, да ляжет дорога тебе под ноги и да принесет тебе удачу ветер.

— Ага, пусть принесет... Удача мне пригодится! — Паскаль искоса бросает взгляд на стопку нотных книг, лежащих на столе.

— В делах сердечных, тебе удача не нужна — смеется жрица, закрывая за собой тяжелую дверь. — Все уже предопределено...

— Предопределено?! Что предопределено?! — Паскаль безуспешно дергает ручку двери, потом откидывает щеколду и выбегает на площадку винтовой лестницы. Но проход пуст, лишь журчащий, едва слышный смех тает в воздухе, да неизвестно как залетевший в древнюю башню ветерок ерошит жесткую шерсть меж длинных игл...

Ладан горит, и пряный запах его наполняет воздух.

Свежий, зеленый дубовый лист лежит в центре пня — место концентрации сил.

Четыре стихии призываю я, четыре круга замыкаю я.

Первый круг черного песка со дна глубочайших пещер — символ земли. Второй круг синего песка со дна моря — символ воды. Третий круг желтого песка из самого сердца южной пустыни — символ солнца. Четвертый круг голубого песка со склонов поднебесных гор — символ воздуха.

Шум дождя, шорох веток, шелест ветра — все осталось там, за границами кругов. Здесь — лишь тишина и покой.

Я начинаю:

О Госпожа!

Хранительница леса!

Вершительница судеб жизни!

Услышь зов! Приди!

Холодный, промозглый, леденящий ветер ерошит мою шерсть.

Ветер, дующий только внутри круга.

Ветер ниоткуда, ветер вникуда...

Но как он отличен от Его ветра!

Там, в пещере, ветер нес запах весны, запах рассвета, аромат вечной юности...

Здесь, посреди летнего леса, ветер несет промозглый запах глубокой осени. Холод и стужа, без надежды и просвета. Запах будущего, которому не суждено свершится. Шелест опавших листьев, шорох ветвей. Мертвых ветвей, которым уже не суждено одеться весенней листвой...

Она пришла.

Я поднимаю взгляд от сморщенного и засыхающего листка, лежащего в центре пня. Она здесь — летящий вихрь желтых и черных дубовых листьев на миг принимает вид обнаженной женщины и тут же бессильно рассыпается полупрозрачной тенью...

И я слышу ее голос. Шуршащий, едва различимый, как шелест опавшей листвы:

— Зачем ты пришла жрица?.. Что еще вам нужно, люди?.. Вы убили мой дуб! Теперь умираю и я! Уходи!

— Госпожа... — мой голос пресекается, ибо я вижу тень смерти в ее глазах. Она еще жива, но день ее близок... — Госпожа, я пришла принести извинения... И возместить ущерб.

— В твоих силах сделать мертвое живым жрица?! — голос дриады на миг обретает силу урагана, ледяной ветер рвет из рук сумку и режет глаза. — В твоих силах оживить мое дерево?!! Ты пришла посмеяться над моей смертью! Уходи!

— Госпожа! Я... Я понимаю твое горе... Я не могу исправить содеянное... И никто не может. Но... Я могу сказать — прости нас госпожа! Если это в твоих силах, прими мои слова... И мои дела.

Я открываю сумку — достаю лопатку, росток в горшке и флягу.

Вырыв ямку во влажной от дождя земле, я выливаю под корни дубовому ростку флягу.

 Старый пень укроет росток от ветра.

Его корни послужат ростку удобрением.

Что ж...

Я гляжу на дриаду.

Ее тень, ее фигура, сотканная из мертвых и умирающих листьев, нависает надо мной, а ледяной, промозглый ветер рвет мою шерсть... Она шепчет, и шепот ее громом отдается в ушах:

— Как просто и как глупо! Неужели ты думаешь, жрица, что я смогу перейти в другое дерево?! Ты глупее чем...

Слова ее замирают, ибо что-то меняется в круге силы.

Меняется ветер.

Он все еще холоден и все еще несет запах безнадежной осени.

Но к запаху тлена и смерти примешивается аромат свежей зелени...

А в шелесте мертвых листьев ясно слышны отзвуки детского смеха...

В круге силы появился еще один вихрь.

Маленький и слабый, он весело скачет по мокрой траве, шурша листьями, принимая на миг облик то маленькой девочки, то пушистого котенка, тут же растворяясь кружением цветочных лепестков...

Я поворачиваюсь назад:

— Госпожа... Я не могу вернуть тебе утраченное. Я могу только дать надежду на продолжение. Так же, как люди продолжают себя в детях...

Вихрь мертвых листьев на миг замирает, принимая облик плачущей женщины... Женщина протягивает руки и навстречу ей бежит девочка. Кажется, я даже слышу голос:

— Мама, мама, смотри, что я нашла!..

Ладан погас, и пряный запах его развеялся.

Четыре круга разрываю я, четыре стихии благодарю я за помощь.

Первый круг черного песка со дна глубочайших пещер — символ земли. Второй круг синего песка со дна моря — символ воды. Третий круг желтого песка из самого сердца южной пустыни — символ солнца. Четвертый круг голубого песка со склонов поднебесных гор — символ воздуха.

Шорох веток, шелест ветра возвращаются в круг призыва.

Возвращается все... кроме шума дождя. Ибо дождя больше нет. Тучи, висевшие над Цитаделью, уходят.

Дело сделано. Путь пройден.

В Метаморе много жителей, каждый имеет свои обязанности и свои таланты.

Одни сражаются с монстрами севера.

Другие шпионят.

Третьи торгуют с людьми юга.

Я забочусь о другом — о тех невидимых сущностях, что окружают нас, проникают в каждый аспект нашей жизни. Я проситель к благожелательным божествам, защитник от злых, посол к нейтральным, неизвестным... и безумным.

Я — жрица.

У меня нет имени, ибо не нужно имя тому, чья суть — в служении.

У меня нет прошлого и нет будущего. Только вечное, непреходящее сейчас.

И сны.

В снах я вижу... себя.

Иногда у меня шесть рук и три глаза. И тогда я держу в руках копье и щит, и дротик, и лук...

Иногда я одета в странную одежду и стою на сверкающем полу, а звезды в круглых окнах колют мне глаза своим сиянием...

Но всегда я защищаю Цитадель.

Цитадель, которую сейчас называют Метамор.

И всегда я — жрица!

Перевод — Redgerra.

Предварительная редактура — Ano.

Литературная правка — Дремлющий.

Особые благодарности от редактора:

Аазу — за ценные и уместные замечания о сути и поступках героини, а также за посильное участие в правке текста.

Служительнице Баптисткой (старообрядческой) церкви г. Ангарска Кутас Лидии Николаевне (посмертно) — за проповедь «О служении».

Год 705 AC, конец июля — начало августа

Солнце палило, в воздухе струилось ожидание дождя; в синем, таком по-летнему выцветшем и прозрачном небе мерцали струи раскаленного воздуха, и носовые пазухи чуть покалывало ожиданием грозы. Сарош с наслаждением вдохнул пока еще сухой воздух, опять ощутив предвестники дождя — прошло уже несколько недель с тех пор, как Жрица провела обряд успокоения дриад, чтобы отпустить облака на волю... Но на землю близ Цитадели до сих пор не упало, ни капли воды. Земля на полях уже начала пересыхать, урожай фермеров мог погибнуть и Сарош, дракон-морф и придворный метеомаг беспокоился — ему совсем не хотелось летать по округе и силой собирать дождевые облака. Подобное насилие могло еще ослабить и без того хрупкий баланс погоды вокруг Метамора.