Он вытер глаза и повернулся к ней.

— В общем, такая жизнь не для меня. Ты была права, Мэри. Мне нужна женщина, которая будет любить меня и наших детей больше всего на свете. Я не желаю делить ее с плантацией. Теперь я это знаю и на меньшее не согласен. Если ты не можешь дать мне этого...

Он смотрел на нее с отчаянной надеждой. На его лице отражалась такая мольба, что Мэри поняла - сейчас или никогда. Если она позволит ему уйти, он уйдет навсегда.

— Я думала, ты любишь меня...

— Люблю. И в этом весь трагизм положения. Итак, что ты выбираешь - меня или Сомерсет?

Мэри в отчаянии заламывала руки.

— Перси, не заставляй меня делать выбор...

— Тебе придется. Каким он будет?

Мэри долго смотрела на него, не говоря ни слова. Тишина стала невыносимой.

— Понятно... — пробормотал Перси.

От подъездной аллеи донеслись голоса и звук захлопывающихся автомобильных дверей. Из кухни в конце коридора выглянула Сасси в накрахмаленном белом переднике поверх черного платья.

— Гости идут, — объявила она. — Мистер Перси... почему вы еще в пальто?

— Я как раз собирался уходить, — сказал он. — Передавай мои наилучшие пожелания матери, Мэри, и... с днем рождения.

Удивленно нахмурившись, Сасси смотрела, как он, развернувшись на каблуках, быстрым шагом направился к двери и захлопнул ее за собой.

— Мистер Перси уходит? Он не вернется?

— Нет, — ответила Мэри голосом, лишенным эмоций. — Ми стер Перси не вернется.

В дом стали входить гости. Они все прибыли одновременно, элегантные и преуспевающие. На их лицах читался сдержанный восторг от того, что скоро они увидят Дарлу, что старинный особняк вновь распахнул перед ними свои двери и что Толиверы возвращаются к светской жизни. В глазах Абеля, правда, отразился мимолетный ужас, когда он увидел Мэри в красной тафте - в конце концов, платье когда-то было куплено именно в его магазине, - зато Чарльз Уэйт, который совсем недавно стал работать в юридической фирме отца, просиял от восхищения. Он галантно склонился над ее рукой в перчатке и произнес:

— Какое очаровательное платье, Мэри. Цвет очень тебе идет. С днем рождения!

Мэри приветствовала его застывшей улыбкой. Потеря оказалась для нее слишком тяжелой. Но этого, похоже, не заметил никто, кроме Олли. Он задержался, когда Сасси повела остальных в гостиную, где их ждали освежающие напитки.

— Что случилось с Перси? Почему он не остался?

— Мы... поссорились.

— Опять?Что стряслось на этот раз?

— «Находка».

— Ага, — сказал Олли с таким видом, словно других пояснений ему не требовалось. — Этого я и боялся. Перси был очень, очень зол, когда узнал, что ты взвалила на себя заботы еще об одной плантации, крошка Мэри. По его мнению, своим поступком ты сделала окончательный выбор между ним и Сомерсетом.

— Это было мое решение, а не выбор.

— Тогда мы должны сделать так, чтобы и Перси понял это.

Мэри посмотрела Олли в глаза, тронутая, как всегда, его любовью и заботой, и положила руку ему на плечо.

— Олли, ты уже стольким пожертвовал ради Перси и меня. Не смей больше ни минуты тратить на людей, которые не ценят этого.

Он взял девушку за руку и ласково прижал ее к лацкану своего вельветового пиджака.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, но ради двух людей, которые значат для меня все, никакая жертва не будет чрезмерной.

На верхней площадке лестницы возникло какое-то движение. Мэри и Олли подняли головы и увидели Дарлу, которая, опершись рукой о перила, высокомерно и властно глядела на них сверху вниз, совсем как в прежние времена. В гостиной Беатриса заметила их запрокинутые лица и сделала знак остальным.

— Дарла спускается! — радостно вскричала она, и через несколько мгновений гости столпились у подножия лестницы, глядя на то, как хозяйка дома сходит по ступенькам вниз.

Выбор платья оказался безупречным. Янтарно-желтый цвет и прямой покрой скрадывали худобу матери, бархат придавал объем ее субтильной фигуре, а шифоновые рукава скрывали отвислые и дряблые руки, потерявшие форму после многолетнего пребывания в постели. Румяна, яркая губная помада и изысканная прическа не могли отвлечь внимания от ввалившихся щек и изможденного лица, но улыбка, поза и гордо поднятая голова были такими же, как когда-то.

— Здравствуйте, — приветствовала Дарла собравшихся мелодичным голосом. — Как мило, что вы приняли мое приглашение.

Глаза присутствующих затуманились слезами, и в коридоре зазвучали аплодисменты. Гости наперебой принялись выражать восторг.

— Ты выбрала изумительное платье, — шепнул Абель на ухо Мэри.

Дарла, улыбаясь, обошла старых друзей по кругу, погладив Мэри по щеке, чтобы напомнить всем, для чего они собрались, прежде чем истинная причина вечеринки забудется в шумном оживлении, вызванном ее появлением. Мэри вздохнула с облегчением. Глаза всех приглашенных были устремлены на мать.

Когда гости расселись в гостиной, Олли завладел беседой, и Мэри с благодарностью отступила в тень. Тем для оживленной дискуссии было предостаточно - сухой закон, президентская кампания, девятнадцатая поправка[13].

— Надеюсь, что я не доживу до того дня, — заявил Джереми Уорик, — когда женщины получат право голоса.

Супруга шутливо ударила его по руке.

— Ты не только доживешь до этого дня, дорогой, но и увидишь, как твоя жена заполняет избирательный бюллетень. На ноябрьских выборах я буду голосовать за Уоррена Джи, если поправка будет принята.

— И это лишний раз подтверждает мое мнение о том, что женщинам не место в кабине для голосования, — заключил ее супруг под дружный смех присутствующих.

В гостиной воцарилась напряженная тишина, когда Мэри стала разворачивать подарок Дарлы. Затаив дыхание, все смотрели, как Мэри приподнимает крышку, и разразились восторженными восклицаниями, когда она извлекла воздушный, струящийся плед кремового цвета.

— Никогда не видела ничего более красивого! — провозгласила Беатриса.

— Дарла, дорогая моя! — пробормотал Абель, глядя на плед, который Мэри держала на вытянутых руках. — Я с радостью куплю все пледы до единого, если ты решишь связать еще несколько. Уверяю тебя, они разойдутся с такой же скоростью, как мороженое в июльский день.

По губам Дарлы скользнула слабая улыбка, словно сама мысль об этом привела ее в смятение.

— Благодарю тебя, Абель, но я связала этот плед для своей дочери на память о ее двадцатилетии. Я не стану больше вязать ничего похожего.

Она хранила молчание, пока остальные рассматривали и на разные голоса нахваливали искусное вязание и рисунок огромного пледа. Вязаные кремовые полосы были перехвачены изящными розовыми лентами, завязанными аккуратными узелками, образующими изысканный узор.

— Мама... у меня нет слов, — с благоговейным трепетом произнесла Мэри, бережно касаясь кончиками пальцев искусно переплетенных нитей. — Ты сделала его для меня? — Она до сих пор не могла поверить в невероятную щедрость материнского поступка, который превзошел ее прежние выражения любви и привязанности.

— Только для тебя одной, — ласково ответила мать, и ее глаза влажно блеснули. — Это единственный подарок, которым я могу выразить, что ты для меня теперь значишь.

Вспомнив о своем обещании, Мэри оставила гостей наслаждаться тортом и кофе и поспешила на кухню, чтобы продемонстрировать плед Сасси и Тоби. Но роскошный подарок не произвел на экономку особого впечатления.

- Ну-ка, скажите мне, почему она выбрала розовые ленты, Когда ваша комната выдержана в голубых и зеленых тонах? Этот плед ни к чему не подойдет. Говорю вам, эту женщину невозможно понять.

— Ты же знаешь, Сасси, мама всегда пыталась привить мне любовь к пастельным тонам. И ее выбор - ненавязчивая попытка дать мне понять, что она не отказалась от своих намерений, а это - очередной добрый знак. После того как мы соберем урожай, я перекрашу свою комнату в розовый и кремовый цвета.