– Да, не без этого. Единственное, что помогает нам писать музыку, – это душевные муки, – важно ответил Харрисон.

Тру рассмеялась:

Ты вроде бы особо не мучился, когда писал свой хит «Перекусим, детка…». Всего лишь заводная песенка.

Он вспомнил, что действительно написал ее на автопилоте – как-то получилось само собой, по настроению.

– Ты права, но все же я написал ее потому, что скучал: по тебе, по мальчишкам, по «Раю песчаного доллара» – по всем тем радостям, которые были в нашей жизни, когда, для того чтобы почувствовать себя счастливым, нам было достаточно купить леденцов в аптеке Уайта.

Аптека Уайта. Это было действительно очень уютное место с вертящимися кожаными стульями и длинной стойкой. Любой мальчишка чувствовал себя там мужчиной, потому что мог купить горячий хот-дог, лимонад и леденцы, хотя в кармане звенела мелочь. Все, что нужно было для этого, вернуть банки от колы и бутылки, которые находили на обочине дороги. И даже если не было денег, мистер Уайт никогда никого не прогонял.

Пока Пэтси пела, выворачивая душу наизнанку, Тру мечтательно улыбалась.

– Я помню, как в первый раз разговаривала с тобой на улице. Около аптеки Уайта. Мы с мамой проходили мимо, вы с ребятами там стояли, и Гейдж что-то ляпнул. Я тогда еще сказала: «Какой у тебя забавный брат, Харрисон Гембл». И потом мама потащила меня в магазин.

Господи, Харрисон тоже помнил все это: словно молния пронзила тело.

– Да, именно так все и было. – Он привлек ее ближе. – Надо же, мы были совсем детьми, а умели так дружить. Ловили крабов, купались, играли в лесу.

Тру вздохнула.

– Что может быть лучше простых радостей жизни?

«Вот так тебя держать», – хотел сказать Харрисон. И такая его охватила ностальгия, что защипало глаза. Он думал не только о детстве, но и о той единственной ночи на пляже.

Их ночь…

По пальцам будто прошел разряд тока…

Они сошли с ума, позволяя себе такое?

Тру осторожно положила голову ему на грудь. Он зарылся подбородком в ее волосы и позволил музыке вернуть их туда, где они были счастливы.

Голос Пэтси Клайн улетел куда-то далеко. Толпа танцующих поредела. Диджей взял микрофон и объявил, что скоро будет вручен приз.

Среди смеха и болтовни он увидел в глазах Тру что-то такое, что заставило все вспомнить, ощутить заново. Что это было? И почему он так сильно этого хочет?

– Харрисон… – прошептала Тру, словно хотела о чем-то спросить.

Он готов был поцеловать ее, когда зазвучал один из его старых хитов «Миля за милей», написанный через два года после их разрыва. Тогда, чтобы заглушить боль в сердце, ему был необходим успех. Тру сделала свой выбор, и не в его пользу.

Слушая свой голос, Харрисон думал о карьере.

«Моя музыка».

Губы Тру приоткрылись.

«Ее свадьба».

Вспомнив об этом, он чуть-чуть отстранился и предложил, с трудом выговаривая слова:

– Присядем?

– Да.

И они пошли к своему столу, хоть и близко, но по отдельности. Разноцветные огни заставляли Харрисона щуриться, несмотря на очки Джона Леннона.

Сев за стол, Тру, подперев подбородок рукой, смотрела на Уизи, которая все еще продолжала танцевать, с чувством подпевая:

Ирония зашевелилась где-то глубоко внутри. Так получается, эта песня о Тру?

Но сегодня Харрисон выяснил еще кое-что, и не сказать, чтобы это было приятно: эта песня и о нем тоже.

По дороге домой из колледжа Тру жестом попросила Уизи снять наушники. Та выглядела вполне довольной – возможно потому, что в отличие от сестры этим затянувшимся вечером веселилась на полную катушку.

Что касается Тру, то сейчас ей стало предельно ясно: глупо притворяться, что между ней и Харрисоном нет ничего, кроме старой дружбы. Будь иначе, он не был бы так напряжен, а она вполне могла бы по-дружески поцеловать его на танцполе. Но стоило ли винить его? Нет, это ее проблема.

– Что случилось? – Уизи подалась вперед, просунув голову между передними сиденьями.

– Я наконец решила, что буду делать со свадьбой.

– Правда? – без особой заинтересованности, как и следовало, произнес Харрисон.

Он казался несколько отстраненным, и это было хорошо, потому что Тру успела все обдумать и пришла к единственно правильному решению.

– Мы все говорили о пышной свадьбе, но я взяла номер телефона у того парня, который отвечал за стол в Трайденте, и он поможет организовать пикник с барбекю вместо традиционного фуршета с баром.

– Ты уверена? – спросил Харрисон, и было непонятно: он рад за нее или, напротив, в шоке от столь неординарного решения?

Она же в этот момент себя обожала.

– Он подключит свою жену, и она приготовит салат с тофу, клубникой и шпинатом для тех, кто не ест мяса. – Пенн и ее многочисленные ожидания больше ничего не значили для Тру. Как и ожидания Дабза. Все будет так, как хочет она.

– Я люблю тебя, сестра! – воскликнула Уизи, заставив Тру улыбнуться. – Но где ты собираешься организовать этот пикник?

– Дома. – Тру почувствовала себя так хорошо, сказав это. – В Мейбенк-холле. У нас в саду, под двумя старыми дубами.

– Аллилуйя! – воскликнула Уизи. – Правда, Харрисон? Дай пять! – Она подняла руку и подалась к нему.

Он тоже протянул руку для хлопка и очень серьезно произнес:

– Это великолепно!

Тру рассмеялась.

– Я знаю. Здорово, правда? Эта мысль все время крутилась у меня в голове, и вот наконец сегодня я решилась.

И причиной тому – Харрисон. Что он сказал о простых удовольствиях жизни? Его слова засели в ее сознании. Он высказал предположение, что ее слишком заботит мнение окружающих. Какой пример Тру подает Уизи, которая должна верить, что все будет хорошо?

Тем не менее благодарить за влияние, которое он оказал на Уизи, она бы не стала. Нельзя позволять той близкой дружбе вспыхнуть вновь, они должны находиться как можно дальше друг от друга.

– Спасибо вам обоим, – сказала Тру и улыбнулась, как мог бы улыбаться скромный политический кандидат, благодаря своих избирателей за оказанную поддержку.

Она не думала, что произойдет нечто подобное, но раз уж произошло, им следует вести себя именно так: отстраненно, не выражая эмоций.

– Всегда пожалуйста. – Харрисон тоже согласился с тем, что они должны держаться подальше друг от друга. Она оценила его дипломатичность и вместе с тем до боли в сердце возненавидела.

«Может, он потому так холоден, что ему неприятен этот разговор о свадьбе?» – шептал ей внутренний голос. И он вовсе не хочет, чтобы она выходила замуж за Дабза?

Вздор… Харрисон, несомненно, рад, что у нее все устроилось. Будь это не так, он поцеловал бы ее, когда они танцевали.

– Я ужасно рада, что ты так решила, – сказала Уизи. – Жалко только, что там будет Дабз.

Харрисон посмотрел на нее в зеркальце заднего вида.

– Я думаю, твоя сестра сама разберется, Уизи. Ты не должна муссировать эту тему.

– Ладно. – Уизи криво усмехнулась. – Я просто так сказала.

– Я знаю, ты любишь Тру и хочешь, чтобы у нее все было хорошо. – В этот момент Харрисон был такой рассудительный. – Но она взрослая, и это ее собственное решение.

Да, это она решила. Хотя его слова напомнили Тру, что она может пожалеть о своем выборе.